Новый московский стадион блеснул перед президентом скульптурными шедеврами

Вчера в Москве открылся первый домашний стадион футбольного клуба "Спартак" "Открытие Арена". Президент России Владимир Путин побывал на "Открытии" и познакомился с вылитым Спартаком, а специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ понял, почему легендарный игрок "Спартака" Никита Симонян промолчал на встрече с ним про братьев Старостиных.

Стадион находится на территории бывшего Тушинского аэродрома, который вчера вспомнил о своих когда-то прямых обязанностях: принял президента России на вертолете.

За полчаса до прилета Владимира Путина сюда приехал и мэр Москвы Сергей Собянин, правда, на метро: здесь открылась новая, хорошо забытая старая станция "Спартак" (в свое время ее строительство было законсервировано). Сергей Собянин ехал от "Пушкинской", на "Спартаке" ему притормозили, он и вышел.

Любой, кто будет выходить к стадиону из метро или пойдет со стороны Волоколамского шоссе, неизбежно столкнется сначала с 25-метровой фигурой Спартака, заточенного в клубный ромб, но вырывающегося из него.

С непривычки 25-метровый Спартак работы известного скульптора Александра Рукавишникова будет вызывать у вас чувство собственной незащищенности перед миром людей и футбола, но когда-нибудь вы, возможно, и привыкнете к этим пустым глазницам и черному провалу вместо носа, обычно означающему симптомы нехорошей болезни, а также к этой нервной позе Хищника, готовящегося к последней схватке с Чужим, если считать им, например, Петра I в его ботике на Москве-реке — своим Петр для Москвы так за годы и даже уже десятилетия (а то и столетия) и не стал.

Но вот какой плюс: если автобус с футболистами из команды гостей перед игрой останавливать прямо возле незаконченного пока подножия Спартака и дать им время осмотреться, то команда хозяев без дополнительных усилий получает сильнейшее психологическое преимущество — этот зверь с мечом, конечно, деморализует кого хошь.

Так или иначе, уверен: про этого Спартака будут говорить не меньше, чем про того.

Сам стадион между тем производит очень мирное впечатление: удобные пластиковые стулья, которые не так-то просто отодрать, стационарные брандспойты (нежного красно-белого, конечно, цвета), надежно вмонтированные в бетон пола по всему периметру стадиона — не нужно долго разворачиваться с пожарными машинами и шлангами, а просто открыл такой брандспойт (он уже развернут в сторону трибун) — и мир на планете "Спартак" обеспечен по крайней мере на ближайшие полчаса, а вызывать надо будет не пожарную машину, а всего лишь скорую.

Безусловно, на стадионе привлекает внимание еще одна скульптурная группа — слева от ворот, если смотреть с точки, откуда бьют пенальти. Здесь немного больше, чем в натуральную величину, в бронзе запечатлены четыре брата Старостиных — основатели клуба и его игроки. Это произведение уже Рукавишникова-сына, Филиппа. Получилось у него, между прочим, очень неплохо и жизненно. И если бить, например, пенальти, то шанса попасть по воротам почти, на мой взгляд, никакого: братья Старостины, вроде бы мирно сидящие на бронзовой скамеечке с угла от ворот и только что семечки не щелкающие, будут неизбежно отвлекать внимание, а в конце концов наверняка примут удар на себя, потому что не промахнуться по воротам в этой ситуации, думая не только о только еще бронзовеющем вратаре, но и прежде всего о них четверых, уже бронзовых, просто невозможно.

Это, кстати, будет постоянный повод для протестов проигравших (особенно если бронзовая группа окажется мобильной и ее можно будет во время перерыва перемещать от одних ворот к другим), и эту реальность руководители клуба должны учитывать уже сейчас.

У кромки поля я увидел легендарного футболиста и тренера "Спартака" Никиту Симоняна. Он рассказал, что не хочет, конечно, обижать сегодняшних легионеров, но раньше, в его время, чувство патриотизма у футболистов "Спартака" было намного выше.

— А если кто-то был вынужден покинуть команду, то по своей воле никогда никто не уходил, хотя финансово мы уступали другим клубам,— сказал Никита Симонян.— И даже призванные служить, ставшие потом полковниками других ведомств, считают себя спартаковцами.

Я спросил великого футболиста, понравился ли ему Спартак на площади у входа.

— Не очень,— признался он.— Я вот был в Академии футбола у Сергея Родионова — вот там Спартак.

— А чем этот не нравится?

— А черт его знает,— поморщился Никита Симонян.— Агрессивный какой-то, что ли... Вы на лицо его посмотрите... Ах, видели?..

Я честно сказал, что если он мне ночью приснится — я за себя не ручаюсь.

— А вот Спартак в академии — целеустремленный, волевой, с психологией победителя! — воодушевился Никита Симонян.— И человечный.

— А скульптурная группа у бровки? — осторожно спросил я.

— Нет... — неумолимо покачал головой Никита Симонян.— Ну что-то не так. У Владимира Владимировича (Путина.— "Ъ") предполагается встреча с ветеранами, я думаю на ней обратить его внимание...

Полноценными участниками этой встречи стали и братья Старостины: встреча прошла в их окружении, и на фото, думаю, будет трудно отличить их от действующих ветеранов: по крайней мере, задача фотографов упрощалась, ведь если среди них появился бы такой, у которого, по выражению Сергея Довлатова, "и покойник с шевеленкой получится", то кадры с братьями Старостиными неизбежно отличались бы повышенной четкостью.

На встрече также присутствовали другие великие футболисты "Спартака": Георгий Ярцев, Олег Романцев, Юрий Гаврилов, Ринат Дасаев, Сергей Родионов, Владимир Бесчастных... Они искренне благодарили владельца клуба, вице-президента ЛУКОЙЛа Леонида Федуна и Вагита Алекперова, президента ЛУКОЙЛа (стадион построен на их деньги). Те отдавали себе должное:

— Вы, Владимир Владимирович, в 2010-м дали добро — и вот готово! Частные инвестиции! — доложил Вагит Алекперов.

— Говорит, лучшее поле в Европе,— кивнул президент России на Леонида Федуна.

Это было сказано парой минут раньше, у входа на стадион, и вряд ли предназначалось для более широкой публики, чем один Владимир Путин,— во всяком случае, эта публика неплохо разбиралась и в футболе, и в полях, на которых в него играют в том числе и в Европе.

Так что Владимир Путин поступил с Леонидом Федуном в целом безжалостно.

Но никто тут ставить под сомнение слова владельца клуба не собирался.

— Да! — подтвердил Никита Симонян.

Я все ждал, что он сейчас скажет и про Спартака, охраняющего вход на стадион, как Цербер, и про братьев Старостиных, выстроившихся в стенку у ворот, а сейчас смешавшихся с толпою таких же великих, как они, игроков и тренеров. Но он ничего не сказал. Это и в самом деле было бы как-то искусственно, как говорил Сергей Довлатов.

— Надо, чтобы наши игроки играли в своих клубах на ведущих позициях, а не легионеры,— вдруг посоветовал президент России.— Трудно иначе создать боеспособную сборную...

Он хотел что-то еще добавить, но потом спохватился и сказал:

— Вам, впрочем, виднее...

Может, не хотел, чтобы про него потом говорили, что он пытается руководить футболом так же, как страной.

Ветераны продолжали хвалить стадион, только кто-то один вполголоса заметил, что надо еще посмотреть, как он зиму простоит...

— А вот и авторы скульптур! — воскликнул министр спорта Виктор Мутко.— Отец и сын Рукавишниковы!

Рукавишников-отец немного застенчиво признался, что его Спартак в высоту составляет 25 метров:

— Больше нельзя было,— пожал он плечами, предупреждая возможный вопрос,— в Москве правила такие.

Кто-то из футболистов резонно заметил, что Рабочий и Колхозница повыше будут. Замечание осталось без ответа: не рубить же теперь головы.

— Мы пытались сделать футуристический вариант,— словно оправдываясь, произнес скульптор.— Как и сам стадион. Но уже в интернете я таких приятных вещей начитался про него (своего Спартака.— А. К.)...

— Это нормально,— отвечал Владимир Путин, который тоже, похоже, время от времени почитывает про себя в интернете.

— А что вы читали такого? — спросил я у прославленного скульптора, пока Владимир Путин переходил к детям из школы "Спартака", уже скандировавшим спартаковские кричалки.

— Да что я непонятно с какой натуры его делал... — пожал плечами мастер.— Что чуть ли не с Кирка Дугласа должен был вылепить...

— А вы с кого? — спросил я.— С Олега Романцева?

— Да это же формалистическая натура,— разъяснил скульптор.— Тут вообще натурщик не нужен.

У Рукавишникова-младшего, открытого и доброжелательного молодого человека, я поинтересовался, устраивает ли его самого место, которое отведено его героям у кромки поля.

— Да не очень,— признался он.— Но Леонид Арнольдович (Федун.— "Ъ") так захотел. Для него важно, чтоб именно здесь они стояли. Мы разные места предлагали, но нет, бляха-муха, только сюда!.. Ну, заказчик всегда прав...

Я подумал, что Рукавишников-сын, похоже, молодец во всех отношениях. И тут он добавил:

— Может, можно это исправить... Я имею в виду дополнить скульптурами по другим углам... Игорь Нетто, в конце концов, тоже был великий футболист...