О перспективах haute couture

Вопрос о жизнеспособности haute couture поднимался в глянцевой прессе и модных кулуарах уже не раз. Астрономические цены, постоянно уменьшающееся число клиентов, резко сократившееся количество домов, занимавшихся высокой модой, труднодоступное членство в Парижском синдикате высокой моды (Chambre syndical de la Haute Couture) — все это рождало вполне закономерные сомнения. А ведь до недавнего времени кутюрные наряды были единственной альтернативой для тех, у кого были деньги и кто хотел одеваться отлично от других.

Сам термин haute couture появился в середине XIX века во времена Чарльза Фредерика Уорта, считающегося отцом высокой моды. Англичанин по происхождению, перебравшись в Париж, он через некоторое время стал, по сути, диктатором моды при дворе императрицы Евгении. Придуманный Уортом способ работы с заказчиками почти не отличался от того, который существует в современном мире haute couture. Во-первых, сразу оговоримся, что он был первый мужчина-кутюрье такого уровня, поскольку обшивали аристократию, как правило, портнихи и модистки. Во-вторых, он первый, кто создал собственный салон мод, куда приходили заказчицы, которым показывались эскизы или наброски с образцами тканей. Чуть позже Уорт стал использовать и манекенщиц для демонстрации нарядов. Высокопоставленные клиентки могли не сомневаться в уникальности платья, приобретенного у Уорта: появление второго такого же было исключено. Его можно назвать первым модным дизайнером в современном понимании этого слова. Уорту принадлежит идея создания синдиката высокой моды — своего рода профсоюза с жесткими правилами членства, окончательно зафиксированными в 1945 году и оставшимися почти без изменений. Согласно им, претендент должен был иметь ателье с не менее чем 20 портными, или, как их называют во Франции, les petites mains, работающими на постоянной основе, делать два показа в год, представляя не менее 35 ансамблей — как дневных, так и вечерних, и быть способным организовать для клиента не менее трех персональных примерок. Haute couture — синоним непревзойденного качества тканей, кроя, вышивки, отделки и исключительного внимания к деталям. На создание одного платья подчас уходят сотни часов ручного труда, что сполна компенсируется ценами, стартующими от десяти тысяч евро за классическую блузку и доходящими до сотен тысяч за вечернее платье с вышивкой. Ливанская миллиардерша Муна Аюб утверждает, что недавно в Музей моды и костюма Парижа она передала платье Chanel стоимостью €300 тыс.

По этим правилам играли как современники, так и последователи Уорта: Жак Дусе, Жанна Пакен, сестры Калло, Поль Пуаре, Жан Пату, Мадлен Вионне, Жанна Ланвен, Коко Шанель, Эльза Скиапарелли, чуть позже — Кристобаль Баленсиага и Кристиан Диор. Чьи-то дома уже канули в Лету, чьи-то знакомы лишь по парфюмам, и только единицы дожили до наших дней. В 1960-е возникла плеяда молодых кутюрье, вышедших из подмастерьев старшего поколения и организовавших собственные дома. Среди них Ив Сен-Лоран, Андре Курреж, Эманнуэль Унгаро, Юбер де Живанши, Ханае Море и "убийца" высокой моды Пьер Карден. Последний, уловив ритм стремительно развивающейся Европы, в 1953 году показал первую коллекцию pret-a-porter, которую можно было купить в готовом виде в бутике. Через десять лет к нему присоединился и Ив Сен-Лоран, открывший магазин Saint Laurent Rive Gauche в парижском квартале Сен-Жермен-де-Пре, столь любимом французской богемой.

1970-е — на волне захвативших Европу движений вроде рокеров, хиппи и панков — стали кризисными годами для haute couture, которая никак не хотела вписываться в новую систему координат. К тому же Париж стал терять свой статус столицы моды. Лондон и Нью-Йорк, откуда приезжало огромное количество клиентов, уже могли похвастаться доморощенными талантами.

Зато 1980-1990-е стали вторым "золотым веком" haute couture. Один за другим возрождаются старые модные дома. В 1981 году в Jean Patou приходит Кристиан Лакруа, в 1987-м он открывает собственный дом. Карл Лагерфельд в 1983 году становится во главе Chanel. В 1990-м Клод Монтана занимает пост креативного директора Lanvin, а американец Оскар де ла Рента в 1993-м возрождает дом Balmain. В это время предприимчивый бизнесмен Бернар Арно покупает один за другим Dior и Givenchy, куда приглашает двух "плохих парней" — британцев Джона Гальяно и Александра Маккуина. Они должны были превратить couture в зрелище, и, что говорить, им это удалось. Появились новые имена: Thierry Mugler и Jean Paul Gaultier запустили свои кутюрные линии одновременно — в 1997 году.

В эти годы главными клиентками кутюрных домов были богатые американки или, как их называли по-английски, socialite. Жены богатых банкиров, владельцев недвижимости или нефтяных вышек, они привыкли заказывать роскошные, подчас излишне театральные наряды для особых случаев или свадеб еще с 1950-х, которые надевали не более двух раз за всю жизнь. Другими заказчицами были особы голубых кровей, такие как королева Иордании Рания или первая леди Катара Моза бинт Насер аль-Мисснед.

В 2000-х, когда отчасти из-за финансового кризиса, отчасти из-за смены поколений, которые не оценили "старомодный" кутюр, дела пошли хуже, дома кое-как держались благодаря притоку нуворишей из России и Азии. Бетси Блумингдейл, жена наследника знаменитого американского универмага Bloomingdale`s, которая заказывала наряды еще у самого Диора в 1950-х и в чьем шкафу хранится почти две сотни платьев, вспоминает: "Это было летом 1996 года в Париже. Я вышла от Valentino, не сделав никакого заказа, и отправилась в свой отель по авеню Монтень. По дороге я просто так зашла в бутик Valentino и увидела его pret-a-porter. Я поняла, что мне нравятся эти вещи. И я могу купить аж три платья по цене одного кутюрного. Вот тогда я начала носить pret-a-porter".

Как бизнес haute couture убыточна. Утверждают, что единственный дом, который получает от этого прибыль,— Chanel. Лагерфельд более 30 лет умудряется удерживать внимание клиентов, удовлетворяя любые капризы. Вплоть до того, что по первому зову Chanel отправляет коллекции самолетом в сопровождении портних для подгонки платьев.

Haute couture всегда отпугивала тех клиентов, которые не любили цирк и поэтому не могли выбрать, что заказать. Как-то в одной из программ тележурналист BBC, не имеющий прямого отношения к моде, увидев показ Christian Lacroix, не выдержал: "Как долго просуществует эта декадентская мода?" В 2009-м Лакруа объявил о банкротстве.

В 2010-x на арене возникают новые игроки, неожиданные для кутюра: Martin Margiela, Jarrar Bouchra, Iris van Herpen и, наконец, Раф Симонс в качестве креативного директора Dior.

Голландка Ирис ван Херпен, стажировавшаяся у Александра Маккуина, показывает свои коллекции haute cuture с 2007 года. Ее вещи, в которых главным становятся эксперименты с материалами, техниками и технологиями, вышли далеко за пределы привычных представлений о моде. При кажущейся нереалистичности ее платьев-скульптур каждое из них подчинено пластике тела, а новейшие материалы соседствуют с традиционной ручной вышивкой и отделкой. Это не только ее видение современного кутюра, но и вклад в сохранение старинных техник, которые веками передавались из поколения в поколение.

У Рафа Симонса, возглавившего в 2012-м Dior, один из немногих выживших больших французских домов моды, другой подход. "Я постарался привнести реализм в одежду. Наряды должны иметь отношение к тому, как живут женщины сегодня",— говорит он. Здесь для дизайнера важнее всего были эмоции, которые испытывает та, что приобрела платье, скрупулезно созданное специально для нее. "Именно это вдохновляет меня. Жаль, что это недоступно большинству, а лишь тем, кто носит couture",— продолжает Симонс. Его взгляд на наследие Кристиана Диора, с которым его объединяет страсть к современному искусству — архитектурный подход, внимание к фактуре, минимум декора,— оказывается невероятно современным и в то же время очень похожим на то, что делал сам основатель дома. Как ни парадоксально, но то, что делает Симонс в haute couture, очень напоминает то, что делал когда-то главный соперник Диора Кристобаль Баленсиага. Когда Диор настойчиво пропагандировал свой new look, Баленсиага шел поперек, придумывая силуэты и формы, которые станут модными в 1960-х. Haute couture Симонса — это кутюр против кутюра. Кутюр, в котором ценятся современность, качество, комфорт. Так что продажи Dior Couture за последний год выросли на 24%, а средний возраст заказчиц теперь — до 35 лет.

Алексей Пантыкин