Россия уточнит военную доктрину из-за расширения НАТО, проблемы ПРО и ситуации на Украине. Об этом в интервью агентству "РИА Новости" заявил заместитель секретаря Совета Безопасности Михаил Попов. По его словам, Россия внесет изменения в документ до конца этого года. Директор Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений Алексей Арбатов обсудил тему с ведущим Борисом Блохиным в эфире "Коммерсантъ FM".

Как подчеркнул Михаил Попов, вопрос о приближении военной инфраструктуры НАТО к России останется одним из пунктов как внешняя опасность. Также в документе будут уточнены задачи по развитию арктической зоны и импортозамещению стратегических и других образцов вооружения.

— Настолько ли сильно изменилась, на ваш взгляд, геополитическая ситуация, что необходимо вносить изменения в военную доктрину?

— Геополитическая ситуация изменилась коренным образом с 2010 года, когда была принята нынешняя военная доктрина. Другое дело, что у нас в эту военную доктрину вставляют все, что даже к доктрине не относится. Например, импортозамещение. Какое отношение это имеет к военной доктрине? Военная доктрина говорит о характере возможных войн, угрозах национальной безопасности, способах противодействия им. Импортозамещение — это один из вопросов развития оборонно-промышленного комплекса.

Что касается приближения инфраструктуры НАТО, то в текущей военной доктрине от 2010 года среди 11 военных опасностей для Российской Федерации пять или шесть относятся к НАТО, поэтому уже в то время наша военная доктрина предвосхитила все осложнения, которые могу возникнуть.

А это был, между прочим, год, когда был заключен новый договор СНВ, когда президент Медведев провозгласил концепцию партнерства ради модернизации с западными странами, но военная доктрина уже тогда назвала все эти угрозы НАТО. Спустя четыре года можно сказать, что они сбываются.

— Тогда зачем такие заявления делаются сейчас? Хотят усилить какой-то эффект, чтобы Запад каким-то образом отреагировал, может быть, и смягчил ситуацию?

— Военная доктрина — это всегда послание и внутрь страны, и во вне, как союзникам, так и противникам. Союзникам военная доктрина объясняет, как мы будем их защищать, а противникам объясняет, как мы будем им противодействовать. Но поскольку ситуация сейчас совершенно несопоставима с 2010 годом, фактическим мы подошли вплотную к холодной войне, а в чем-то уже даже перешагнули эту грань, то изменения в военной доктрине будут не серьезными изменениями нашей военной политики. Она будет такая же, как и есть. Это послание Западу о том, что мы эту опасность видим и будем ей противодействовать, наращивать свои собственные силы, создавая контингенты войск.

Арктика действительно в той доктрине не упомянута, а сейчас она снова выходит на передний план как зона противостояния, хотя углеводороды мы там добываем с помощью американских и голландских компаний. Недавно Путин приветствовал новую платформу в Карском море, так что здесь немного непонятно, как может быть противостояние, если мы вместе с ними добываем сырье. Но наша военная доктрина как-нибудь обтечет этот острый угол, я уверен.

— Алексей Георгиевич, по поводу импорта военной техники, возможно ли заместить его каким-то образом в ближайшее время в России, можно ли это сделать внутри страны? Если нет, то каковы возможные партнеры для России?

— Это к доктрине не имеет никакого отношения, и в текущей военной доктрине очень много того, что к ней не должно относиться. Это длинный документ, который трудно прочесть. Военная доктрина должна быть гораздо более сжатой и по делу. Импортозамещение — это серьезный вопрос, потому что за прошедшие 25 лет Россия считала, что мы будем жить в мире, дружбе и сотрудничестве с НАТО и другими странами Запада. Россия очень полагалась на импорт высоких технологий, особенно связанных с электроникой, с элементной базой этих инновационных систем, и сама у себя практически этого не развивала. Теперь мы вступили в период конфронтации с Западом, и, конечно, было бы странно, если бы мы продолжали у них закупать те изделия и технологии, которые нам нужны для противостояния этим же самым западным экспортерам.

— А кто тогда? Китай?

— Надежда на Китай очень сомнительна. Дело в том, что, во-первых, Китай сам от Запада получает эти новейшие технологии, он сам их не освоил еще, он пытается, он вкладывает большие деньги, но все, что у него есть, и все, что мы от него получаем, основано на западной элементной базе или произведено по западным лицензиям. Поэтому если они увидят, что Россия обращается к Китаю за этим, что идет большой поток, то они могут Китаю просто это перекрыть. Кроме всего прочего, Китай заинтересован в том, чтобы получать от России сырье: газ, нефть. Он не хочет, чтобы Россия выходила на очень далекие рубежи в высоких технологиях. Китай Россию рассматривает в качестве своей ресурсной базы, поэтому надежды на это, мне кажется, преувеличены и необоснованны.

Что касается российских, то, конечно, мы сможем сделать, но не на таком высоком уровне. Хотя для наших вооруженных сил это сгодится.

Вложить придется большие средства, и на это потребуется, конечно, значительное время, но на уровне разумной достаточности мы свои оборонные возможности сможем поддерживать.