Говорит первый вице-президент компании АЛРОСА, исполнительный директор Игорь Соболев

Первый вице-президент компании АЛРОСА, исполнительный директор Игорь Соболев раскрыл тонкости добычи алмазов.

Добывать алмазы — выгодное дело?

В советские времена алмазы рассматривались как стратегическое сырье, и, наверное, вопрос рентабельности был не на первом месте — стране были нужны технические алмазы для развития промышленности. Сейчас же у нас ювелирные алмазы формируют львиную долю выручки. Технические алмазы, которых мы в этом году продадим около 11 млн карат, дадут выручку около $90 млн, а остальные 27 млн карат ювелирных алмазов — больше $4,6 млрд.

Ювелирное сырье — наша основная продукция. "Техника" сейчас по большому счету — это попутное извлечение, которое во многом сформировалось из-за того, что в советские времена государство при выдаче лицензии определяло, что условный ситовой класс для извлечения должен быть от 0,5 мм. Соответственно, обогатительные фабрики, которые работают на старых месторождениях, изначально настроены на извлечение мелких классов. Хотя многие зарубежные компании сейчас в принципе не добывают сырье такого размера и качества.

А для оборонной промышленности, для шлифовок натуральные камни уже не используются?

Для этого сейчас в основном используют искусственные, синтетические алмазы. Объем их производства — миллиарды карат.

Если брать чисто технический сегмент, мы здесь не являемся лидерами по продажам этого товара. Это у нас скорее побочный продукт. Хотя, когда принималось решение о промышленной добыче алмазов, исходили из потребностей в алмазах промышленности, прежде всего оборонной и космической. Ювелирное направление уже потом стало развиваться и в основном с участием De Beers. Сейчас все наоборот.

Можете привести конкретные цифры?

В прошлом году добыча составила 36,9 млн карат. По итогам года мы занимали первое место в мире по объему добычи — порядка 36% на мировом рынке.

Выручка от продажи алмазов в прошлом году составила $4,7 млрд. Налоги мы заплатили в прошлом году около 20 млрд рублей.

Если говорить простыми категориями: здесь вечная мерзлота, девять месяцев зима, из тонны породы добывают один камень, и это все равно выгодно?

Да, выгодно. Но все месторождения абсолютно разные. Чем наша продукция отличается от нефти, от стали, от никеля? Мы производим уникальный по возможным характеристикам товар. Никто не подобрал до сих пор некоего единого универсального показателя, чтобы можно было охарактеризовать ценность алмаза, уровень рыночной цены отпуска на сегодня. Для оценки алмаза используют 16 категорий размеров, 10 категорий форм, 10 категорий цветов и 5 категорий качества. То есть алмаз оценивают по одной из 8000 позиций. И фраза "у меня есть 1000 карат алмазов" абсолютно ни о чем не говорит. Можно получить за эти 1000 карат $100 млн, а можно — лишь $60 долларов. И большая разница, дифференциация по ценности алмазного сырья присутствует и в месторождениях. Например, наше месторождение Интернациональное уникально для всего мира: там присутствует высокое содержание, 8.2 карата на 1 тонну, а в отдельных блоках даже доходит до 9 карат на тонну. И стоимость самих алмазов очень высокая. В результате ценность одной тонны руды — $1200 в ценах прейскуранта, при производственной себестоимости добычи $450. При этом на руднике Айхал мы получаем $200-$240 с тонны, при производственной себестоимости в $250. Этот рудник на данный момент убыточный, но если оценивать все факторы, то его эксплуатация целесообразна. Сама структура рудного тела очень изменчива: есть богатые рудные блоки, и есть бедные блоки. Соответственно, когда мы перейдем на другой участок месторождения, его показатели выравняются, и он будет не с умопомрачительной, но с прибылью.

Если брать совокупный показатель группы компаний, то операционная рентабельность составляет около 40%. У нашего главного конкурента De Beers она доходит всего лишь до 18%.

Для бюджета Якутии вы самый крупный налогоплательщик?

Да, предприятия группы АЛРОСА обеспечивают порядка 38% всех поступлений в бюджет республики. Помимо налоговых поступлений есть еще и большие дивиденды.

Кроме того, для финансирования социальных программ по существующему соглашению мы ежегодно перечисляем в Фонд будущих поколений республики 520 млн рублей.

Какие у компании глобальные планы на будущее?

Я буду сейчас говорить об утвержденном наблюдательным советом десятилетнем плане. В целом добыча должна подняться до 41 млн карат с нынешних 36 млн. Основной рост будет обеспечен за счет Архангельской области. Наше предприятие там, "Севералмаз", в прошлом году добыло 650 тыс. карат, а за несколько лет нарастит добычу до 5 млн. Соответственно, он нам обеспечит основной прирост в производстве алмазов. Здесь, в Якутии, мы должны поддерживать добычу на нынешнем уровне и вести доразведку существующих месторождений. Надо понимать, что у нас кругом моногорода. Не будет АЛРОСА — завтра все закроется. Поэтому стратегия исходит из того, что мы должны поддерживать объем добычи. Мы можем сейчас вовлечь в отработку дополнительный объем руды, сделаем скачок по добыче на пять лет, а потом с человеческими трагедиями будем отсюда вывозить людей, не обеспеченных работой? При этом надо оценивать влияние такого подхода на рынок. По нашим прогнозам, до 2017 года предложение алмазов на рынке будет опережать спрос.

Есть ли планы по увеличению доли собственной огранки? Ведь бриллианты намного дороже, чем алмазы.

Просто наращивать объемы ради объемов — таких планов нет. Есть планы превращать свое гранильное производство в эффективный бизнес. Мы разговариваем с потенциальными клиентами, с ювелирными компаниями, которым может быть интересно покупать у нас именно бриллианты. У нас же есть три ограночных предприятия — Москва, Барнаул, Орел.

Как Вы относитесь к идее создания территории опережающего социально-экономического развития (ТОР)?

Для окончательного принятия решения по организации деятельности этого ТОР нужно оценивать исторический опыт. Ведь такой подход уже был опробован. Он был основан на такой же идее — раз алмазы добываются в Якутии, нужно в республике создать и центр огранки, который станет мировым лидером. Из-за высокой себестоимости огранки это закончилось расцветом "серых" схем. Даже несмотря на привилегированные условия хозяйствования, многие созданные компании гранили только малую часть камней на месте. Оставшуюся часть вывозили в Китай или Индию для огранки якобы на аутсорсинге, а реально качественное сырье просто продавалось, а назад ввозилось ограненное сырье, но из менее качественных алмазов. Когда эту схему закрыли в 2004 году, осталось лишь восемь ограночных компаний с обработкой сырья на 250 млн рублей.

ТОР — один из тех проектов, которые Якутия ждет, но для развития ограночного производства необходимо просчитать ожидаемый эффект. Нужно четко определить, на чем будет основана ожидаемая эффективность, и какие условия хозяйственной деятельности будут внутри такого образования. Любая компания, перед тем как начинать новый проект, делает бизнес-план. Здесь нужен такой же подход. А, пока никакого бизнес-плана нет, я скептически отношусь к такому проекту.

А как Вы относитесь к идее объединения АЛРОСА и "Смоленского кристалла"?

Понятно, что это государственное предприятие, такое предложение внесено, и надо что-то решать. Но опять же давайте составим бизнес-план и посмотрим варианты в формате "Кристалл" отдельно, АЛРОСА отдельно: прибыль, выручка, дивиденды, налоги. А потом сравним эти же показатели в случае объединения. Мы готовы поучаствовать в совещании, послушать доводы и помочь взвешенно принять решение. Если это предложение — социальный проект, то все равно должна быть оценка результата такого решения для государства и для республики. Нужен разумный баланс между эффективностью ведения бизнеса и социальной нагрузкой. В нашей компании такой баланс соблюдается. Мы, с одной стороны, работаем на прибыль акционеров, с другой — при принятии решений мы учитываем, что на нас лежит большая социальная ответственность.

Зато в случае объединения вы могли бы выбирать для своего завода самое лучшее сырье и сразу стать лидерами.

Мы бы сразу непропорционально потеряли эффективность при продаже алмазов. Никто никогда не продает боксы только с крупными алмазами — так сразу снижается интерес ко всему остальному сырью.

Насколько серьезна проблема синтетических алмазов?

Бывают случаи, что в партиях готовых бриллиантов обнаруживаются какие-то единичные искусственные камушки. Появился даже такой термин — "посолить бриллианты" — то есть подсыпать к настоящим искусственные. Наша оценка такая: на сегодняшний день это разовые случаи. Но технологии развиваются, и говорят, что в Китае уже построены целые комплексы специальных машин для производства именно крупного ювелирного сырья. И с этим надо как-то бороться. Мы запустили программу разработки двух видов аппаратов, которые смогут очень качественно определять искусственный камень. И, хотя мы гарантируем, что в нашей продукции только природные алмазы, мы понимаем, что существует риск для клиентов и для отрасли. У клиентов нет таких ресурсов, чтобы с этим бороться, поэтому лучше нам включиться — потом может быть поздно. В целом все алмазное сообщество идет по пути внедрения сертификации. Все, что сделано из искусственного камня, не должно называться бриллиантом. Пусть продают, но это должна быть своя ниша, и люди, которые хотят купить синтетический камень, они должны прийти и купить синтетический камень, понимая, что именно они покупают. А те, кто хочет купить бриллиант, они должны купить бриллиант.