Михаил Швыдкой в интервью "Коммерсантъ FM"

Михаил Швыдкой: "Самое важное — сохранить диалог. Я всегда считаю, что между людьми, странами, государствами хуже нет: это как в семье, когда все обижаются друг на друга и перестают разговаривать. Все равно нужен диалог, потому что через пять лет выясняется, что поговорить не о чем. Человека можно вычеркнуть из жизни, а народ нельзя вычеркнуть из жизни. Купите другой глобус, что называется".

Михаил Швыдкой: "Нет враждующих народов, это иллюзия. Бывали случаи в истории, когда на народ наваливалось затмение, как это было в Германии на 13 лет. Но это для человека много, а для истории это не так много. Если вы посмотрите на то, как исторически быстро изменилось отношение русских к немцам, — это совершенно невероятный феномен. Мой отец, например, прошел Сталинград, он вообще не мог слышать немецкую речь. Когда я учился с ГДР-вцами, он всегда старался не присутствовать. При этом с годами происходили изменения. Он перестал меня ругать за то, что я занимаюсь Германией, что у меня много друзей немцев. 69 лет прошло после войны, и отношение русских с немцами совершенно другое".

"Мы судим об истории и народе не по варварам и зверям, а по высшим достижениям его духа, национального воплощения".

"Я не звоню своим друзьям на Украину, потому что боюсь им навредить. Звонок из Москвы там могут расценить так, будто они чуть ли не национальные предатели. Я жизнь со своими украинскими братьями и сестрами прожил".

"Я всегда говорил своим украинским коллегам и товарищам, что русские — это часть украинского народа. Русский и украинский язык — две системообразующие культуры, потому что сказать, что Гоголь не украинский писатель, неправильно. Он писал, как известно, на русском языке, но при этом был феноменом украинского писателя. Булгаков, что бы ни говорили, невероятно тесно связан с Киевом. Он был киевским писателем. Это очень важный момент. Была великая южно-русская школа писателей".

Михаил Швыдкой: "Золото скифов — киевская часть коллекции, которая была представлена в амстердамском Музее археологии. Она и должна была вернуться в Киев. Выставка состояла из вещей, которые были взяты из четырех крымских музеев и одного киевского. То, что касается четырех крымских музеев, вопрос сейчас находится на стадии разбирательства. Те вещи, которые принадлежали киевскому Музею истории, должны были вернуться в Киев. Дальше уже право украинских властей делать с ними то, что они считают нужным".

"Я всегда считал, что произведения искусства не могут выступать залогами за кредиты государства. Эта была порочная практика в конце 20-х, в 30-е годы, когда продавались многие вещи из Эрмитажа и других музеев. Тогда мы потеряли очень много. Но эти деньги шли на индустриализацию — благая цель. Это шло на дело культурной революции всей страны. Но я считаю, что культурные ценности — это нечто, составляющее культурный фонд страны. Это невозможно превращать в залоговую ценность".

"На Украине происходит нечто совершенно безумное. То перемирие, которое сейчас достигнуто, вселяет некоторые шансы. Я говорю об этом с болью. Это все по живому. Конфликт между Россией и Украиной — это по живому. Какая бы ни была конфронтация, но это два близких народа, два братских народа. Мы славяне, восточные славяне. В России по отношению к украинцам никакой ненависти нет. Вспомните, что происходило после разрушения Югославии. Какая шла война. Мне бы очень не хотелось, чтобы такая ненависть возникла между украинцами и россиянами".

Михаил Швыдкой: "Мюзикл — самое веселое, простое и доходчивое искусство. Я всегда говорю зрителям: "Ребята, вы должны понять, что вы прекрасны, жизнь прекрасна. Выйдете, если продержится это чувство еще полчаса, то я считаю, я сделал свое дело".

"Актриса должна быть эротически привлекательна. При том, что, как правило, сценический облик и жизненный облик не совпадают. Бывают потрясающей красоты актрисы на сцене, которые в жизни — серые мышки. И это знак хорошей артистки. Когда она в жизни такая, что пройдешь в толпе и не заметишь, но когда она выходит на сцену, то там все есть. Это очень важное качество".

"Я своим студентам и зрителям рассказываю одну и ту же историю. Самое высокое и трудное искусство на свете — жить на Земле. Все, что человек создает в искусстве, науке, педагогике, должно помочь людям жить на Земле. Никаких других целей я перед собой не вижу".

"Мы выжили, потому что мы заботимся о своих детях, мы выжили, потому что заботимся о стариках. Общества, которые этого не делали, как Спарта, погибали. Мы делали много бессмысленных, казалось бы, вещей. Ведь надо оставлять только сильных. Те общества, которые так и делают, погибают".

"Мы не волки. Когда мы говорим о человеке, мы должны прекрасно понимать, что мы не живем в мире биологической необходимости. Те люди, которые на этом настаивают, обманывают людей".

Михаил Швыдкой: "Никакой догмы нет. Когда мне говорят, что мюзикл — это в начале развернутый танец, в середине танец, и в конце первого акта --танец и во втором сначала тоже большой танец, а потом две арии и три дуэта и так далее, что такая жесткая структура, я считаю, что это не так. У мюзикла нет канона".

"Мы сегодня заинтересованы в том, чтобы у нас работали популярные артисты. Сейчас популярный артист — это, к сожалению, только тот человек, который работает на телевидении. Театр сегодня затрагивает все-таки сегмент общества, который меньше 10%, с моей точки зрения. Но те люди, которые к нам попадают, приходят, у них появляются любимые артисты, они готовы ходить на них. Мюзикл такое дело, что на него можно ходить не один и не два раза. Люди хотят праздника. Люди хотят петь эти мелодии. Они приходят попеть к нам".

Михаил Швыдкой: "Ксения Ларина у нас репетирует Золушку в мюзикле, который написал Раймонд Паулс специально для нас. И переложение для театра этой музыки сделала группа "Слот" во главе с замечательным композитором Боголюбским. Новый мюзикл будет называться "Все о Золушке". Сначала мы думали назвать его "Золушка 16+".

"Слово "оперетта" сочетается нормально со словом "русский". Пройдет какое-то время, и мюзикл будет сочетаться с этим словом. Мы же люди русские: поставьте задачу, чтобы был русский театр Кабуки, и он появится. Или русская пекинская опера. Ну, делают же пекинскую утку в московских ресторанах".