«Если нельзя достать пять тысяч, то хоть две»
Как "буревестник революции" финансировал революционных террористов
15 июля 1904 года в Санкт-Петербурге произошел громкий теракт: член боевой организации эсеров Е. С. Сазонов убил министра внутренних дел Российской Империи В. К. Плеве. Тогда лишь ограниченный круг лиц, причастных к организации убийства, знал, что деньги на его подготовку дал Максим Горький. Но конкурировать за них пришлось с ленинскими социал-демократами.
"В особняке, показавшемся мне очень богатым, встретила меня высокая женщина в черном и проводила в комнату, где за большим письменным столом сидел очень просто, по-студенчески одетый человек"
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Из воспоминаний члена боевой организации Партии социалистов-революционеров А. А. Биценко
У меня с Горьким были две коротеньких встречи в конце 1903 г., о которых сохранилось далеко не полное воспоминание. Связаны они были с добыванием средств для боевой организации п. с.-р. Первая встреча была в Москве; я не знала, что иду к Горькому. В особняке, показавшемся мне очень богатым, встретила меня высокая женщина в черном (очевидно, я ее вызвала, но теперь не помню имени) и проводила в комнату, где за большим письменным столом сидел очень просто, по-студенчески одетый человек, совсем не подходящий по внешности к окружающей обстановке.
Рассказывая, откуда я и зачем пришла, отвечая на несколько его вопросов (помнится — о "бабушке"), я думала: "Какое удивительное сходство с Горьким! Ну совсем как на открытке: то же лицо, так же одет в косоворотку"...
Но я все же так далека была от мысли, что вижу Горького, что не уверилась в этом даже тогда, когда он дал свой адрес — "Нижний, Пешкову" — на тот случай, что может понадобиться послать условную телеграмму (выслать столько-то экземпляров книг — 10 или 20, что-то в этом роде). Мало ли какими адресами пользовались революционеры... И только когда я увидела тех, кто меня направил в особняк, и передала им, что обещано 5 или 10 тысяч рублей (помню хорошо, что не меньше пяти), я узнала, что действительно была у Горького.
Вскоре после этого (через месяц или около того), когда я работала в Петербурге, я отправилась за обещанными 5000 р. по адресу Пятницкого (видимо, имелся в виду социал-демократ О. А. Пятницкий.— "История"), данному мне — не помню — Горьким ли, когда мы уславливались, или уж кем-нибудь из с.-р. Каково же было мне услыхать: "Не токмо пять тысяч не могу дать, но и две. Провалилась типография с.-д. ("Южный Рабочий") в Екатеринославе"... Понятно, что я совершенно ошеломлена была таким неожиданным, недопустимым, с моей точки зрения, поступком. И от этой встречи остался у меня нехороший осадок. Помнится, стала, волнуясь, говорить о том, что я уже сообщила об обещанных деньгах, что готовится дело, в какое положение меня и других он ставит своим отказом и т. д. В результате мне была дана крошечная записочка, которую легко было спрятать или съесть, если бы пришлось.
Там было написано всего несколько слов, помнится: "Умоляю, если нельзя достать пять тысяч, то хоть две" (или две с половиной). Помчавшись в Москву, я тотчас отправилась по тому адресу, который он мне указал (это не был особняк, но, по-моему, к той же самой, которая меня и в первый раз встретила), получила там 2,5 тысячи (сразу ли или еще приходила — не помню) и передала их на конспиративную квартиру Лидии Павловне Езерской (каторжанке с.-р., мальцевитянке, умершей в Якутске).