Игорь Гулин о выставке «Говорит Москва» в фонде «Екатерина»

В Фонде культуры «Екатерина» открылась выставка молодых художников «Говорит Москва» — не очень убедительная попытка панорамно представить младшее поколение современного московского искусства

Эта интенция манифестарности тут ощущается со всей отчетливостью. "Совершенно новое поколение художников" — немного смешно пишут кураторы в намерении, видимо, представить выставку чем-то вроде московских Young British Artists. Идея — пустить молодежь в торжественные буржуазные залы, вывести их из квартир и заводов, дать аванс общественного и культурного доверия. Авось оправдают? А нет — просто умилимся. Это отношение сквозит тут во всем.

Впрочем, начать стоит с самого поколения. Несмотря на четкое условие — рожденные в 1980-е — его конструкция как единого целого кажется вполне искусственной. Выставку скрепляет несколько уже вполне известных художников, чьи имена на открытия точно не тянут: Анна Желудь, Таня Сушенкова, Иван Тузов, Марина Руденко, Алиса Иоффе. Ее работа здесь лучшая: скатерти с узорами, срисованными с российских денежных купюр, кружочками, наполненными властью и постепенно распадающимися.

Вокруг — много авторов значительно менее заметных. Есть вещи замечательные — например, ернический, подчеркнуто квазинаучный конструктивизм Максима Санталова. Есть остроумные — работа Анны Титовец, в которой на реальный хлеб проецируется, методично размазывается по нему виртуальная красная икра — знаком тотальной медиизации желания. Но общая масса похожа на случайно отобранные ученические работы, на ряд тем, так или иначе молодежных. Так поколение не манифестирует себя, так определяют его сверху. Именно в этом, а не в неровном уровне, не в принципе отбора или отсутствии единого стиля, четкого послания,— проблема выставки "Говорит Москва".

Сами ее устроители прямо называют выставку "разрешенной интервенцией" молодых художников в мир больших галерей, мир "взрослых". Ходя по экспозиции, отчетливо это чувствуешь. Работы подобраны и систематизированы здесь взглядом взрослого — не всматривающегося в новое поколение, а заранее знающего о нем. Это готовое мнение, заданная картина представлена на материале хорошего и не очень искусства. Но не искусство, а само понятие "молодое" тут становится объектом экспонирования. Оно, молодое, воспринимается почти колониальным образом, экзотизируется.

Разрешенное высказывание художников звучит примерно так: "Да, мы бесконечно инфантильны. Любим игрушки, компьютеры, вот это все. Никак не выйдем из детства, извините. Да-да, вы правы, для нас очень важен советский опыт, но мы ничего о нем не знаем, разве что вот — вещи из бабушкиных шкафов. Мы и взрослую жизнь воспринимаем как игру. Особенно вот этот современный город, мегаполис, такой странный мир, как же его понять? Но эта наша среда, конечно же. Мы уже догадываемся, что взрослая жизнь не так легка. Там есть деньги, профессии, старшие — хочется их подколоть, особенно старших художников. Но нет, мы почтительны, знаем свое место. И мы уже задумываемся над большими проблемами. Нас интересует философия и сложное искусство. Ну то самое, вы про него все знаете. Но нет-нет, не слишком глубоко интересует, не волнуйтесь — как раз на наш возраст". Во всем этом есть что-то бесконечно унизительное.

Фонд культуры "Екатерина", до 30 ноября