Британский премьер Дэвид Кэмерон заявил, что выход его страны из Евросоюза не станет трагедией для него лично и для большинства его соотечественников. Более того, Кэмерон, возможно, возглавит гражданскую кампанию за выход страны из наднационального объединения. Политический обозреватель "Коммерсантъ FM" Юрий Мацарский считает, что всерьез ссориться с Брюсселем Лондон не собирается, но не упустит случая попугать его ради собственной выгоды.
Фото: Luke MacGregor , Reuters
Британский премьер никогда не был горячим поклонником Евросоюза. Возглавляемая им Консервативная партия перед удачными для себя парламентскими выборами 2010 года позволяла себе критиковать политику Брюсселя и намекать на то что, что остров запросто может обойтись и без материка.
Теперь же Дэвид Кэмерон пошел еще дальше, заявив, что Великобритания в тысячу раз важнее Евросоюза, и королевство вполне может покинуть объединение, если британцы посчитают это необходимым. Прилив патриотизма у главы британского кабинета отмечен после шотландского референдума, на котором большинство голосовавших высказалось против независимости от Лондона.
Впереди и у шотландцев, и у англичан, и у валлийцев, и у обитателей Северной Ирландии новый референдум. Через три года им предстоит решить: остаться в Евросоюзе или покинуть его. При этом, сам премьер предпочел бы, чтобы страна осталась в Евросоюзе, но в обновленном.
"Я уже обещал провести референдум до конца 2017 года, я — единственный премьер-министр, готовый дать шанс вам самим определить — остаться в Евросоюзе или покинуть его. Мы начинаем новые переговоры с Брюсселем, в основе которых будет миграцирионная политика. Да, у граждан других стран должно быть право приезжать к нам и работать, но это не должно быть чем-то само собой разумеющимся. И когда новая страна присоединится к союзу, мы должны иметь право сказать: "Слушайте, ваши граждане не могут просто взять и приехать к нам до тех пор, пока ваша экономика не достигнет сопоставимого с нашей уровня", — заявил Кэмерон.
Миграционная проблема действительно очень болезненна для Британии, куда за хорошими зарплатами едут и высоко- и низкоквалифицированные работники со всего мира. И не сказать, что граждан Евросоюза приезжает в Британию больше, чем индийцев или пакистанцев. Но для бывшей империи помочь выходцам из прежних колоний и доминионов — вопрос престижа. Польша или Литва — другой, не имперский, разговор.
Недаром же отнимающий у британцев рабочие места водопроводчик из Восточной Европы появляется в агитационных материалах сторонников жесткой миграционной политики чаще, чем автослесарь с Ямайки или маляр-тамил. К тому же, кричать про засилье латышей безопаснее — никто не обвинит в расизме и исламофобии.
Так что, Брюсселю есть о чем задуматься. Но, считает ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Галина Остапенко, пока выход Соединенного королевства из Евросоюза кажется маловероятным.
"В Великобритании вообще очень давняя традиция: "Мы – особые, и мы не хотим такой власти со стороны европейских стран. Великобритания очень заинтересована в европейском рынке, и я думаю, что страны ЕС тоже заинтересованы в Великобритании, так что ни та, ни другая сторона не заинтересованы в выходе Великобритании из ЕС — это безусловно", — уверена Остапенко.
На волне все еще продолжающегося экономического кризиса евроскептицизм из маргинального течения все увереннее становится политическим мейнстримом. Достаточно посмотреть на состав выбранного в этом году Европарламента: тут и Партия независимости Соединенного королевства, и французский "Национальный фронт", и ирландский Шинн Фейн. Почти четверть мест в законодательном органе Европейского союза — за партиями, этот самый Евросоюз недолюбливающими. И в этом, поясняет депутат Европарламента от бельгийских скептиков "Фламандским интерес" Герольф Аннеман, есть своя логика: действуя в легальном поле, проще изменить Евросоюз изнутри. Не разрушать его, а превратить просто в клуб государств Европы, как это было до вступления в 1993 году в силу Маастрихтского договора.
"Ваш бюджет больше не ваш, ваши границы больше не ваши, это значит, что и власть в стране больше не принадлежит ее правительству — все решают органы ЕС. Кого-то это устраивает, они говорят: "Вот она, новая Европа, где все страны работают вместе ради общей выгоды!". Но проблема в том, что выгоды, по крайней мере для северных стран Европы, Союз больше не приносит, и появляется новый довод: "Развал Евросоюза приведет к войне, если ты против союза — ты разжигатель этой войны". Я не против ЕС, но я против его диктата. Давайте вернемся к формату объединения до Маастрихтских соглашений, которые фактически лишили страны Европы суверенитета и возможности самим решать свою судьбу", — полагает Аннеман.
Сказать, что в Брюсселе напуганы ростом евроскептицизма и заявлениями Дэвида Кэмерона, значит несколько упростить ситуацию. Евросоюз никуда не денется, как не денутся из европейского парламента и его противники, конвертирующие в собственные политические дивиденды недовольство многих жителей континента существующим положением вещей. Но то, что Евросоюзу предстоит измениться — очевидно.
И тому же Кэмерону вполне по силам заставить Брюссель вернуть национальным правительствам часть своих полномочий, угрожая в противном случае возглавить кампанию по выходу из Евросоюза. Можно назвать это шантажом, но в большой политике это обычно зовется защитой национальных интересов.
Недовольство Дэвида Кэмерона вызывает и личность нового главы Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера. Он был одним из создателей Маастрихтского договора и, по словам британского премьера, сильная евроцентристская позиция Юнкера может способствовать выходу Британии из ЕС.