фиксирует Алексей Кудрин, председатель Комитета гражданских инициатив

События на валютном рынке вызвали предложение зафиксировать курс рубля к доллару даже не с целью всех успокоить и стабилизировать инструментарий международных расчетов, а чтобы просто удержать инфляцию. Я уже говорил о том, что это ущербно для нашей экономики, добавлю аргументов. Курс результирует бюджетную и долговую политику, внешнюю конкурентоспособность и платежеспособность экономики, является отражением ее здоровья и силы. Когда экономика слабеет и экспорт снижается, курс падает, ограничивая валютные траты — импорт страны, и выравнивает платежный баланс. Если экономика и экспорт растут, курс становится удобным для роста импорта.

Для обычных стран укрепление курса связано с ростом несырьевого экспорта и повышением конкурентоспособности. Но страна, желающая уменьшить влияние нефтегазовых доходов на курс, должна создавать резервы в момент интенсивного роста цен на эти товары. То, что мы сделали раньше, было недостаточным для парирования вызовов, вставших перед нашей экономикой. Если при росте цен на нефть и газ с 2000 по 2013 год курс к доллару укрепился в 2,3 раза, а без резерва укрепился бы еще больше, теперь, при ухудшении конъюнктуры, мы получаем обратный тренд, и с этим нужно мириться, даже если это временно поднимет инфляцию.

Фиксация курса ставит экономику в искусственное положение. Если курс занижен, а платежный баланс укрепляется, фиксация требует мощной стерилизации денежной массы (политика Китая прошлого десятилетия) и создает благоприятные, но искусственные условия для экспорта целых отраслей. Импорт же, включая тот, что требуется для модернизации, при этом ограничивается. Завышенный курс, напротив, снижает конкурентоспособность экономики и требует тратить резервы либо привлекать валютные кредиты на его поддержание. Но потом курс все-таки приходится опускать, а долги остаются: политика валютного коридора перед кризисом 1998 года в России и политика Белоруссии 2011 года.

Какими могут быть отклонения в платежном балансе России, мы видели в 2008-2009 годах, когда всего за пять месяцев на сдерживание курсовой динамики ЦБ потратил $200 млрд. Дальше держать было нельзя: все знали, что курс все равно отпустят, поэтому входили в валюту, чтобы заработать после падения.

В нашем случае к фактору качелей цен на нефть добавляется еще и движение капитала. Например, в 2007 году приток капитала составил $87 млрд, а в 2008 году уже его отток — $142 млрд: такая волатильность не позволяет долго держать "разумный" фиксированный курс. Если при фиксированном курсе валюты явно не хватает или государство не хочет ее тратить, бывает, вводится несколько курсов для разных операций и возникает черный рынок с реальным курсом. Это также опыт России 1998 года и Белоруссии 2011 года. Еще более яркий пример — валютный совет (currency board), курс привязанный к доллару: Аргентина в 2001 году с полным крахом ее экономики, не говоря о политическом кризисе. Особенность нынешнего периода в курсообразовании заключается в том, что 2015 год должен стать годом окончательного "отпускания" рубля в свободное плавание: курс перестает зависеть от административных решений ЦБ, даже если они экономически мотивированы. ЦБ перестает покупать валюту за эмиссионные деньги и тем самым увеличивать денежную массу для удержания курса или, наоборот, продавать — уменьшением денежной ликвидности. Любой рыночный институт формируется в результате многолетней практики, отступление от правил надолго разрушает этот опыт и рыночное поведение агентов рынка.

К началу последнего кризиса из $596 млрд ЗВР немного меньше половины ЦБ заработал в процессе сдерживания укрепления рубля, а остальная часть была накоплена правительством в резервных фондах, размещенных на счетах ЦБ. Теперь резервы практически не будут ни расти, ни уменьшаться. Положительное сальдо текущего счета платежного баланса, видимо, сохранится, только теперь на другой основе: в связи с сокращением доходов от нефти и большим оттоком капитала ослабление курса создало естественное экономическое ограничение подорожавшему импорту.

Принято, что величина ЗВР не должна быть меньше объема импорта за шесть месяцев, чтобы страна бесперебойно обеспечивала валютные расчеты. Для России шестимесячный импорт равняется примерно половине нынешнего объема ЗВР, равного $454 млрд. Если вычесть из официальных ЗВР учтенный в нем резерв правительства в размере $167 млрд, который страхует бюджет, то величина ЗВР лишь немного превысит шестимесячный импорт.

По всем приведенным аргументам игра в фиксацию курса, требующую использования ЗВР на его поддержание, является контрпродуктивной.