Как ситуация вокруг сирийского города может повлиять на российскую экономику

Исход затянувшейся схватки между боевиками "Исламского государства" и курдскими отрядами за сирийский городок Кобани может иметь далеко идущие геополитические последствия, которые самым непосредственным образом отразятся и на России.

Шамсудин Мамаев

Шестого октября коалиция, наспех сколоченная Вашингтоном в Джидде 11 сентября, оказалась на грани поражения в Сирии: террористы "Исламского государства" (ИГ) ворвались в расположенный на границе с Турцией городок Кобани, последний оплот самопровозглашенной там курдской автономии. Уже на следующий день спецпредставитель ООН и ЛАГ по Сирии Стаффан де Мистура обратился к мировому сообществу с призывом не допустить падения Кобани: "Мир уже видел, что происходит с городом, захваченным террористической группировкой,— погромы, насилие, гуманитарная трагедия. Сегодня нужны конкретные действия. Немедленно". Коалиция немедленно усилила воздушную поддержку обороняющих город курдских отрядов, но военные специалисты понимали, что этого недостаточно. "У нас нет сейчас в Сирии эффективного, способного и желающего нам помочь партнера на земле. Одними авиаударами мы Кобани не спасем",— признал официальный представитель Пентагона вице-адмирал Джон Кирби.

В подобных случаях законы драматургии требуют появления на сцене героя-спасителя, и эту роль должен сыграть президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Он, хотя и отказался подписать принятую в Джидде декларацию по борьбе с "Исламским государством", позже все же заявил о своей готовности оказать военную и материально-техническую поддержку воздушным ударам против боевиков ИГ. "Предупреждаю Запад: бомбардировки не дадут решения, и террор не прекратится, если мы не скооперируемся для наземной операции",— сказал он, отметив, что город находится на грани капитуляции. Учитывая, что Турция обладает мощной, второй по численности в НАТО, сухопутной армией и что турецкий парламент уже предоставил ему все необходимые полномочия для борьбы с ИГ, выход Эрдогана на сцену выглядел вполне эффектно: никакое исламское государство Ближнего Востока, тем более непризнанное, не смогло бы устоять против совместного удара американской авиации, турецких сухопутных войск и саудовско-катарских джихадистов. Однако, когда чуть позже Стаффан де Мистура публично обратился уже к турецкому правительству с просьбой открыть границу для курдских добровольцев, горевших желанием с оружием в руках прийти на помощь Кобани, Анкара, проигнорировав этот призыв, потребовала от полиции силой и огнем подавить демонстрации турецких курдов: за четыре дня свыше 30 человек погибло и более тысячи было арестовано.

"Нежелание президента Турции Реджепа Эрдогана помочь Кобани — хотя бы во имя поддержки своих американских союзников — настолько же упорно, насколько и загадочно. К тому же оно контрпродуктивно, вбивает клин между Турцией и Америкой и усиливает напряженность в отношениях с собственным курдским меньшинством. И может вновь разжечь старое, но сегодня дремлющее восстание",— писал британский журнал The Economist 11 октября, возлагая вину за эту контрпродуктивность лично на турецкого президента. По мнению журнала, Эрдоган поставил помощь сирийским курдам в прямую зависимость от их перехода на сторону оппозиции, "сообщив и Америке, что она не получит турецкой помощи, если не согласится атаковать наряду с ИГ также режим Асада и не создаст бесполетную зону. Его бездействие побуждает курдов обвинять его в том, что он или сотрудничает с джихадистами ИГ, или считает их меньшей угрозой, чем отряды курдской самообороны".

У Саудовской Аравии имеется столько резервной производственной мощности, что мы можем практически мгновенно заменить все иранское производство нефти

Тем временем глава Рабочей партии Курдистана (РПК) Абдулла Оджалан предупредил Анкару, что ее поведение ставит под угрозу срыва мирное урегулирование турецко-курдских противоречий в стране. "Мы подождем до 15 октября... После этого мы уже ничего сделать не сможем",— процитировал после встречи с ним в тюрьме слова курдского лидера его брат Мехмет. Но Эрдоган опередил Оджалана: 14 октября турецкая авиация, до сих пор упорно уклонявшаяся от участия в авиавылетах антиисламистской коалиции, впервые за последние полтора года подвергла бомбардировке две базы РПК в курдской деревне Даглиджа на собственной территории. "Если курды в Сирии создадут, как в Ираке, свою автономию, то следующими будут турецкие курды, и для Турции это страшная угроза. Поэтому турки хотят, чтобы Кобани пал, поскольку это будет большим, большим ударом по сирийским курдам",— расшифровал журналистам посыл этой акции Генри Барки, бывший эксперт Госдепа. Объяснение шокирующее, но вполне правдоподобное: в Турции, как и в Сирии, курды являются самым большим этническим меньшинством (более 15% населения), и почти 30 лет боевики РПК, занесенной за это Анкарой в террористический список, вели в обеих странах вооруженную борьбу. Они требовали предоставления курдам если не независимости, то хотя бы автономии. И если Турции удалось посадить главу РПК Абдуллу Оджалана в тюрьму и таким образом принудить курдов к перемирию и переговорам, то Дамаск с приходом "арабской весны" и восстанием в стране вынужденно пошел курдам на уступки. В ночь на 17 марта 2012 года военное руководство РПК заключило пакт с сирийскими спецслужбами, которые в отместку за поддержку Турцией сирийской оппозиции решили помочь РПК. "Дамаск представляли генералы Джамех Джамех и Мохаммед Ахмед Али, начальник полиции в провинции Дейр-эз-Зор. В обмен на акции против целей в Турции они обещали РПК бесплатную всестороннюю помощь в приграничных районах с Турцией. В связи с этим Фехман Хусейн, командующий силами РПК, переместился из Ирака в Сирию, чтобы лично координировать боевые действия против Турции",— объяснял в июле 2012 года сотрудник Института Ближнего Востока АН РФ Сергей Балмасов. Когда в декабре 2013 года "Демократический союз", крупнейшая в стране и союзная с РПК курдская партия, объявил о создании в Сирии автономии, переговоры Турции с РПК оказались на грани срыва.

Опираясь на разработанную нынешним премьером Турции Ахметом Давутоглу концепцию "стратегической глубины", ситуацию описал специалист из американского аналитического агентства Stratfor: "Анкара снова (как в 1919 году) отважно требует от Запада дать ей возможность самой формировать политику на своем ближневосточном заднем дворе и лишь следовать за ней. Поведение Турции может сбивать с толку западных лидеров и путать их планы, но если США сфокусированы сегодня на "Исламском государстве", то Турция смотрит на годы вперед, на возникающий беспорядок. Именно поэтому она ставит условия относительно своего участия в битве с ИГ, пытаясь убедить США и их арабских партнеров по коалиции, что это она станет управлять регионом. Однако это турецкое видение не соответствует современной реальности и вызывает больше упреков, чем уважения со стороны США и их соседей. В особенности курдов, которые по-прежнему остаются ахиллесовой пятой турецкой политики". Другими словами, исламист Эрдоган убежден, что будущее принадлежит исламу и нынешний бардак в регионе, порожденный Западом и "арабской весной", предстоит вновь расхлебывать возглавляемой им Турции, наследнице Османского халифата. И поэтому он намерен вести независимую политику по отношению к США и использовать арабских игроков в соответствии с османской традицией. Подобная интерпретация эрдогановской стратегии объясняет и то, почему он более терпим к своим радикальным суннитским собратьям из "Исламского государства", чем к секулярным режиму Башара Асада и Рабочей партии Курдистана. Это более чем очевидно из его заявления от 16 октября, где он четко дал понять, что Запад создал коалицию против группировки "Исламское государство" главным образом потому, что она относит себя к исламу. "В моей стране на протяжении 32 лет действует курдская группировка РПК. Удивительно, почему мир ничего не предпринимает против нее",— задался вопросом Эрдоган. "Ответ прост,— добавил он,— эта террористическая группировка не имеет исламской вывески, она не связывает себя с исламом". Так что совсем неудивительно, что подобное видение Эрдогана вызывает больше упреков, чем уважения со стороны США. Поскольку эрдогановское "видение" имеет своим базисом идеологию "братьев-мусульман", оно сулит ему массу проблем и с Эр-Риядом, у которого в ходе "арабской весны" проявилась сильнейшая аллергия к этой "революционной" исламской идеологии.

Уже к августу прошлого года горький опыт поддержки исламистов в Ливии и Сирии наглядно продемонстрировал Вашингтону, с каким презрением те относятся к интересам своих американских союзников после одержанной победы. В частности, об этом ясно заявил в своем письме конгрессмену-республиканцу Элиоту Энгелу, предложившему нанести удары крылатыми ракетами по сирийским авиабазам, глава объединенного комитета начальников ВС США генерал Мартин Демпси. "В Сирии сегодня надо выбирать среди многих сторон. Я считаю, что сторона, которую мы выбираем, должна быть готова при смещении баланса сил в их пользу защищать как свои, так и наши интересы. Сегодня они (исламисты) к этому не готовы. Но мы могли бы, если нас попросят, значительно увеличить наши усилия по созданию умеренной оппозиции,— так описал он безрадостную для Вашингтона ситуацию в рядах сирийской оппозиции и специально для Конгресса резюмировал: — США могут, но не станут вмешиваться в сирийский конфликт и вводить здесь режим бесполетной зоны. Поскольку это еще глубже втянет нас в войну, а в конечном счете наши интересы повстанцами учтены не будут". Письмо было опубликовано 19 августа 2013 года, а еще через день в пригороде Дамаска произошел теракт с применением химического оружия. И хотя это было явным нарушением "красной линии", установленной ранее лично Бараком Обамой, тем не менее последний все же ухитрился с помощью Москвы выскользнуть из ловушки назревавшего ливийского сценария и "разменять" авиаудар по режиму Асада на отказ последнего от химического оружия. Американский президент так наглядно продемонстрировал свое нежелание способствовать победе исламистской оппозиции, что Саудовская Аравия категорически отказалась от места в Совбезе ООН и вместо этого приступила к формированию в Сирии широкого "Исламского фронта" из бригад моджахедов, не входящих или вышедших из рядов прозападной Свободной сирийской армии (ССА).

Кобани — это всего лишь одна из общин, но Кобани не определяет стратегию коалиции, мы должны в первую очередь сфокусироваться на Ираке. Такова сегодняшняя стратегия

В настоящее время политика США в регионе направлена в первую очередь на предотвращение дальнейшего распространения исламского экстремизма — отсюда столь непримиримое (по сравнению с режимом Асада) отношение Вашингтона к ИГ. Меж тем входящие в созданную им коалицию Турция, Саудовская Аравия и Катар по-прежнему недовольны поведением Вашингтона в августе 2013 года и продолжают призывать его к ливийскому сценарию. "Нашей самой большой проблемой в Сирии были наши союзники в регионе,— заявил 3 октября 2014 года в своей быстро ставшей скандальной лекции в Гарварде вице-президент США Джо Байден.— Турки были замечательными друзьями для нас, равно как и саудиты, жители эмиратов и другие. Но что же они делали? Они были чрезвычайно сосредоточены на том, чтобы свергнуть Асада, и вели опосредованную войну между суннитами и шиитами. Они направили сотни миллионов долларов и десятки тысяч тонн оружия всем, кто соглашался воевать против Асада. Вы думаете, я преувеличиваю? Посмотрите сами, куда все это пошло: люди, которые получали эту помощь, были боевиками "Джебхат ан-Нусры", "Аль-Каиды"". Теперь же, по словам вице-президента США, американские союзники в регионе осознали свою ошибку и согласились войти в возглавляемую Вашингтоном контртеррористическую международную коалицию. "Неожиданно все они поняли, в чем дело",— пояснил он.

Союзники обиделись. "Я никогда ничего подобного не говорил",— заявил, в частности, Эрдоган и потребовал извинений. Уже через день вице-президент США как проштрафившийся ребенок начал по очереди обзванивать и извиняться перед всеми якобы осознавшими свои ошибки "замечательными друзьями" Америки. Начинал он с друга Реджепа, который 10 октября предъявил Америке как новый ультиматум свои старые требования. Он готов поддержать Кобани наземной операцией в случае выполнения коалицией трех условий: создание на приграничной с Турцией сирийской территории буферной зоны для беженцев; введение бесполетной зоны над всей Сирией для поддержки "умеренной" оппозиции; вооружение и обучение отрядов этой оппозиции для борьбы с ИГ и сирийским режимом.

Вашингтон, как и следовало ожидать, отреагировал на демарш президента Турции весьма уклончиво: если госсекретарь Джон Керри пообещал изучить и обсудить его предложения, то Пентагон немедленно дал понять, что о претворении этих предложений в жизнь речь сейчас не идет. Бесполетная зона на севере Сирии де-факто создана, самолеты коалиции бомбят объекты ИГ, не ставя в известность Дамаск. Если же последний попробует атаковать самолеты коалиции, то бесполетная зона над Сирией появится и де-юре. Отсюда и молчаливо-недоуменная реакция Запада на жесткую требовательность поведения Эрдогана: молчаливая — потому что их цели совпадают, недоуменная — поскольку столь жесткую настроенность на борьбу с режимом Асада, а не с ИГ Запад мог ждать скорее от ваххабитской Саудовской Аравии, чем от своего союзника по НАТО и одного из основателей Совета Европы.

10 октября, когда в Турции начались переговоры спецпредставителя президента США по борьбе с ИГ генерала Джона Аллена с премьером Давутоглу, соперничество между Анкарой и Эр-Риядом чуть не вспыхнуло вновь: в прессе появились сообщения о том, что Турция взяла на себя подготовку пяти тысяч боевиков для умеренной оппозиции, которых ранее Вашингтон собирался готовить в Саудовской Аравии. Однако вскоре Анкара опровергла эти сообщения, а 13 октября госсекретарь США Керри заявил следующее: "Кобани — это всего лишь одна из общин, но Кобани не определяет стратегию коалиции, мы должны в первую очередь сфокусироваться на Ираке. Такова сегодняшняя стратегия". Другими словами, высокие договаривающиеся стороны так и не смогли преодолеть свои разногласия, и роль героя-спасителя военной чести антиисламистской коалиции Реджепу Тайипу Эрдогану, вероятно, уже не светит. Зато с падением цен на нефть и ростом конспирологических теорий по этому поводу вновь стала разгораться звезда Саудовской Аравии.

Любопытное, казалось бы, совпадение: 18 марта этого года, как раз в тот день, когда президент России объявил о своем решении включить Крым в состав России, а Запад — о новых санкциях против нее, Вашингтон объявил о приостановлении своих дипломатических отношений с Дамаском — вплоть до отставки Башара Асада с поста президента Сирии. В Москве это рассматривается не как совпадение, а как сигнал, увязывающий сирийский и украинский конфликты воедино, заявил тогда Виталий Наумкин, директор Института востоковедения РАН.

Только Вашингтон создал эту связку значительно раньше. "С точки зрения стратегии баланса сил это вполне разумно. Прозападная Украина создаст колоссальную стратегическую проблему для России. Возможности России по участию в сирийских и иранских делах резко сократятся. В новых условиях Москва должна будет сосредоточиться на Украине. Это блестящий ход. Единственный изъян состоит в том, что совершенно непонятно, как такая схема сработает, ибо тайные возможности России на Украине превосходят американские возможности. Можно ожидать, что после сочинской Олимпиады русские выложат свои козыри",— писал глава аналитического агентства Stratfor Джордж Фридман еще в своей февральской статье о новых аспектах американской внешней политики в отношении России. Этим козырем и одним из крупнейших провалов Вашингтона стало решение Москвы о включении Крыма в состав России.

Уже на следующий день вашингтонский Центр стратегических и международных исследований (CSIS) организовал встречу двух бывших советников президентов США по национальной безопасности — "ястребиную" арию исполнял Збигнев Бжезинский, "голубиную" — Брент Скоукрофт. Последний заявил, что действия Путина обусловлены тем, что политика США и НАТО после распада СССР привели к "унижению" России и носят прагматический, а не идеологический характер. Этот предполагаемый мотив расширил колумнист газеты The New York Times Роджер Коэн: по его мнению, действия Путина в Грузии и на Украине говорят о том, что он абсолютно серьезно настроен на воссоздание постсоветского пространства, на котором намерен построить альтернативную Западу цивилизацию. Это не холодная война, уточнил Коэн, но США должны видеть в Москве не партнера, а соперника.

По мнению Бжезинского, надо дать четко понять Москве, что Вашингтон не признает аннексии Крыма, и поэтому возможна лишь сделка, но никак не победа. Главное условие для этой сделки — не пытайтесь повторить крымский сценарий на материковой Украине, это приведет к эскалации конфликта. И что нынешние "санкции что-то вроде легкой закуски перед обедом", а "главное блюдо" будет подано позже. Нам остается лишь вспомнить, что главным блюдом холодной войны в конце 1985 года стало резкое, более чем в два раза, понижении цены на нефть.

Исламист Эрдоган убежден, что будущее принадлежит исламу и нынешний бардак в регионе предстоит вновь расхлебывать возглавляемой им Турции

Между тем 12 марта, в преддверии визита американского президента в Саудовскую Аравию, Министерство энергетики США внезапно объявило о тестовой продаже 5 млн баррелей нефти из своих стратегических резервов. "Совпадение даты тестовой продажи с событиями на Украине трудно назвать случайным: похоже, главной целью испытаний является политика, а не проверка логистики на прочность",— заявил в интервью газете "Коммерсантъ" независимый эксперт Дмитрий Тратас. Результаты испытаний остались неизвестны, но через неделю американский миллиардер Джордж Сорос, выразив уверенность в том, что, серьезно увеличив предложение на рынке, Вашингтон сможет добиться существенного снижения цен на нефть, предложил администрации США наказать Россию за присоединение Крыма с помощью продажи нефти из стратегического резерва США. Однако, поскольку российские войска на материковой Украине так и не появились, а в Донбассе формально идет мирный процесс, сегодня политическая ситуация для холодной войны еще явно не созрела и возможность для "сделки" по Бжезинскому сохраняется. А главное, что и подавать "главное блюдо" пока некому — вписать в сегодняшние приоритеты Саудовской Аравии борьбу за сдерживание России на Украине и возвращение Крыма просто-напросто нереально. Соответственно, и говорить сейчас о том, что Эр-Рияд сговорился с Вашингтоном наказать нас за Украину или Сирию, просто смешно. Это не значит, что такое невозможно в будущем, но сегодня политическая ситуация еще не созрела для такого "заговора".

Сегодня приоритетами внешней политики Эр-Рияда являются сдерживание иранской экспансии в регионе и освобождение Сирии от режима Башара Асада. Летом 2011 года, когда Эр-Рияд ввел войска в Бахрейн и перед ним вплотную встал вопрос о сдерживании Ирана, соответствующее предложение Западу последовало незамедлительно. Речь идет о выступлении бывшего главы саудовской разведки принца Турки аль-Фейсала перед высшими офицерами НАТО на закрытом совещании на авиабазе в Великобритании, информация о котором просочилась в британскую газету The Guardian в июне 2011 года. "У Саудовской Аравии имеется столько резервной производственной мощности, что мы можем практически мгновенно заменить все иранское производство нефти",— сообщил тогда принц. И когда в декабре 2011-го — январе 2012 года, после очередного скандала по поводу так ненавистной саудовцам иранской ядерной программы, США и Евросоюз ввели против Ирана нефтяные санкции, Эр-Рияд исполнил свое обещание и не допустил роста мировых цен на нефть. Что же касается Сирии, то не далее как в прошлом году Эр-Рияд предлагал Вашингтону оплатить все его расходы по авиаударам против войск Башара Асада, а России предложил компенсацию всех ее доходов от продажи оружия Сирии. Аналогично, если мы взглянем на примеры применения Саудовской Аравией своего нефтяного оружия, то увидим, что это делалась, как правило, лишь тогда, когда затрагивались ее амбиции как лидера мусульманского мира: нефтяной кризис 1973 года был спровоцирован арабо-израильской войной, а кризис 1985-го — введением советских войск в Афганистан. Именно поэтому одного Крыма и вообще одного украинского конфликта для антироссийского сговора между США и КСА недостаточно: Вашингтону потребуется его увязка с ближневосточным конфликтом. Сценарии могут быть разные, но обязательно в формате холодной войны: если, например, пресловутые "российские войска" появятся на материковой Украине, то Вашингтон может пойти навстречу страстному желанию Эр-Рияда и других своих ближневосточных союзников вести войну на два фронта — против ИГ и Башара Асада одновременно. И вот тогда Вашингтону и Эр-Рияду наверняка потребуется для победы также нефтяной сговор против Ирана и России как двух главных спонсоров Асада.