Экспедиция / Камчатка

Экспедиционный корабль Silversea Discoverer впервые добрался до Камчатки

Егор Апполонов

"Если хоть одно яйцо разобьется, высадка будет немедленно прекращена",— обещает Сергей, наш провожатый. У него особая миссия — следить, чтобы ни один из высадившихся на заповедный остров не потревожил хрупкого спокойствия кайры, гнездящейся на отвесных склонах. Птиц здесь тысячи. Сотни тысяч. Целый птичий базар. Под оглушительный гогот и несмолкающий рев северных морских котиков (это одно из крупнейших лежбищ) пробираемся вглубь острова Тюлений, на котором в советские времена была развернута научная станция. Сейчас она заброшена. И лишь почерневшая вывеска с названием острова напоминает о проводимой в советские времена исследовательской работе.

Щелкая затворами фотоаппаратов, путешественники — среди них и американцы, и канадцы, и немцы, и русские — добираются наконец до вершины острова, где экспедиционный орнитолог Крис уже развернул наблюдательный пункт за беспокойными птицами. Проходит час, и мы узнаем все от Криса о гнездовье кайр. И о беззастенчивом поведении морских котиков — от Сергея. Сейчас у тюленей период спаривания. Внизу у самой кромки воды массивная туша совершает акт сатисфакции с хрупкой самкой. Та лежит, вдавленная в песок, не в силах пошевелиться. Вот самец заканчивает оплодотворение и устремляется к другой. Следует непродолжительная битва — не все согласны на такое общение — и вот уже новая "жертва" распласталась, вдавленная в песок многотонной тушей "Дон Жуана".

— Здесь еще ничего,— рассказывает Сергей.— Песок мягкий. Если дело происходит на каменистом берегу, после находим несколько трупов. Самцы просто давят самок о камни.

Спрашиваю, почему никто не вмешивается. Сергей отвечает, что не положено. Природа сама решает, кому жить. И в заповеднике мы лишь наблюдатели. К счастью, на этот раз обходится без жертв, и мы, сделав несколько сотен фотографий, отправляемся обратно на корабль.

Наутро Silversea Discoverer бросает якорь недалеко от лагуны Пильтун. Оглушительный туман лишает возможности разобрать очертания близлежащего острова. Загружаемся в "Зодиаки" и плывем на высадку. Вскоре из ватной дымки проступает на горизонте маяк. Подойти ближе (хоть и планировали) нельзя — отлив. Белоголовые орланы, парящие в сумрачном небе, наблюдают за группой лодок, крадущихся к берегу. Мы идем армейским строем, когда один из "Зодиаков" налетает корпусом на непредвиденное препятствие. Экспедиционный лидер отдает по рации приказ заглушить моторы. Секундой позже выясняется, что первая лодка налетела на спину серого кита. Обошлось без повреждений. И вот все участники экспедиции, свесившись через борта, выцеливают редкое млекопитающее (в мире осталось лишь 150 серых китов). Вняв мольбам фотографов, многотонная махина делает несколько театральных всплесков. Кто-то радостно вскрикивает — есть удачный кадр. Остаток дня проходит в обсуждении недавнего события.

День третий. В расписании — швартовка у острова Ионы. В воздухе снова висит непроглядный туман. Кажется, мы в каком-то мистическом фильме. Самого острова не видно. Слышен лишь гомерический гогот. Птицы — бакланы, гагары, топорки, ипатки — будто насмехаются над нами: эгей, куда забрались. Наконец туман расступается, и мы видим устремленный в небо конус, усеянный птицами. У Криса, орнитолога, перехватывает сердце. Он на седьмом небе от счастья. С трудом сдерживая волнение, британец начинает лепетать в рацию, как это прекрасно — наблюдать за птицами. Об их повадках. О переливах цветов в необычной окраске. Еще немного — и он выпрыгнет за борт от радости. Все они, орнитологи, немножко чокнутые.

"Зодиаки" кружат вокруг острова. Щелкают, не смолкая, затворы. Помимо птиц на острове очень много тюленей. У некоторых на боку выжжены номера. Спрашиваю у Сергея, за что млекопитающим достались такие клейма. Проводник вскидывает бинокль и, не отрываясь от окуляров, поясняет: это часть исследовательской работы. Так ученые отслеживают миграцию. А что порядковые номера через всю тушу — так иначе не разглядишь с дальней дистанции. Подходить близко к берегу нельзя — заповедник же.

День четвертый. В маршрутном листе — Джугджурский государственный природный заповедник и Мальминские острова. Руководитель экспедиции Хуан на утреннем брифинге пытается выговорить эти названия. Но вскоре под звонкий смех оставляет эту затею. Ознакомившись с правилами безопасности, загружаемся в лодки и отправляемся в очередное путешествие. Будет ли высадка? Да, сегодня согласовано, хоть и заповедник.

На берегу группу встречает егерь Олег. У него сморщенное, как легкое курильщика, лицо. И добрые глаза, не знающие страха.

— Ну,— говорит,— на вершину сопки-то сходим?

— А сколько туда?

— Ну минут, может, 15. Это если быстрым-то шагом.

Согласились сдуру. Пробирались по медвежьей тропе сквозь бурелом и валежник. Олег все подбадривал: чего, мол, олухи так плететесь. Сам-то он только и подпрыгивал, как адский волчок. Да все оборачивался проверить, не потерялись ли эти бестолковые туристы. Через полтора часа наконец добрались до вершины сопки. Расстегнули выданные на корабле непромокаемые экспедиционные куртки. Эдак идти — никакого здоровья не хватит. Но каждого из участников восхождения переполняет радость. Где-то у горизонта белеет крошечная точка — наш Silversea Discoverer, стоящий на якоре. Олег присаживается на корточки и скручивает из газеты "козью ножку".

— Молодцы, хлопцы. Сдюжили!

Удивительный мужик. Оживший герой из тургеневских "Записок охотника". Бился в рукопашную с бурым медведем.

21 июля. Охотск. Гостеприимный городок, хоть и чувствуется, что люди брошены. Нет, никто не жалуется. И нас даже встречает оркестр. Шаманы с бубнами осуществляют ритуал очищения. Мы идем по залитой дождем главной аллее и выходим на центральную площадь. На ней — памятник Ильичу, указывающий рукой в несостоявшееся светлое будущее. Разговорился с одним из местных.

— Чем,— спрашиваю,— тут занимаетесь?

— Да кто чем,— отвечает мужик.— Рыбу удим да на охоту вон ходим. Зимой по лицензии бьем песца. И сдаем на большую землю по 3 тыс. руб. за шкурку.

— А кинотеатр у вас тут есть?

— Да, конечно! — с жаром отвечает собеседник, а потом притупляет взгляд и сразу грустнеет: — Ну, то есть раньше был. Сейчас уже нет.

Мимо проходит старичок с ведром синеглазки. Заприметив иностранцев, замедляется и начинает на чистом английском интересоваться, как им живется в своих Америках. Иностранцы, немало удивившись, начинают лепетать что-то про цивилизацию и прогресс, который, судя по всему, Охотск не затронул. Дедок с жалостью смотрит на янки. Переезжайте, говорит, к нам. Научим вас уму разуму. Не в айфонах ведь счастье.

Поборов удивление, спрашиваю у старичка, откуда тот знает английский.

— Да я-то,— отмахивается Палыч,— учитель английского в тутошней школе. Ну, хватит болтать. Пошли уже. Заждались вас на поляне!

Возглавив процессию, Палыч ведет группу в аутентичную деревушку, выросшую на окраине города. По одну сторону поляны — постройки эвенов. С другой — настоящая русская деревня. Посреди — дерево желаний. Палыч говорит, нужно повязать ленточку и загадать что-то самое сокровенное.

— Что загадывать-то? — спрашивает роковая красотка Джука.

— Загадывай мильон долларов! — доносится детский голос откуда-то сбоку.

— А если у меня уже есть? — озадаченно спрашивает американка, приехавшая на Камчатку в паре с одним из богатейших людей Австралии.

Над деревней провисает молчание.

Но вот натужную тишину сменяют ритмичные удары бубна, и все заходятся в безудержном танце. Джука — та, что недавно озадачила местных,— видит на ногах одной из женщин унты из оленьего меха.

— Вот бы,— говорит,— и мне такие.

— Это можно устроить,— смекает начальник эвенов Ольга.

Убегает куда-то и возвращается с последней парой мохнатых сапог, которые — о чудо — приходятся Джуке по ноге. 8 тыс. руб. и $100 закрывают сделку. Все по-настоящему счастливы.

12-й день. 13-й. 15-й... Все они сливаются в калейдоскоп ежедневных открытий. Сегодня (когда это — сегодня?) — остров Завьялова. Накрапывает дождь. Столбик термометра не поднимается выше отметки в шесть градусов по Цельсию. Холодно. Но всех греет мысль, что сегодня наконец увидим медведя. Полчаса плавания — и действительно один из наблюдателей замечает на сопке две коричневые точки. Эх, поближе бы. Не добивает даже телевик на 300 мм. И только Ричард — экспедиционный фотограф, вальяжно разместившись на корме, стрекочет затвором. У него профессиональная оптика на 500 мм. Все в этот момент его ненавидят.

Словно услышав молитвы отчаявшихся наблюдателей, бурый медведь спускается к самой воде. Слегка отупевшим взглядом смотрит на шесть замерших у берега лодок (хищник только проснулся и еще слабо соображает) и, осознав, видимо, что еды ему не дождаться, начинает демонстрационный проход вдоль берега. Шесть "Зодиаков" выстраиваются в армейский строй и ведут Потапыча (камчадалы не любят называть медведя медведем — говорят, беду накличешь) до тех пор, пока ему не надоедает наше присутствие.

"Днем ветер усилился и не переставал. Холодный. С утра гудели лодки. Днем море не проходное. Лужа без воды. Зелень только начала расти. Со стороны все жесткое. В 13:00 подул ветер. После обеда таскали доски. Завели электростанцию. Потом занялись заменой пола. Поставили дощатый. Вечером ясно, ветер не стихает. С самого утра сверчки возле туалета гонялись друг за другом. Самец охотского сверчка почти не пел, и вообще сегодня певчая активность меньше чем вчера. Сверчок сменил место локации. Поменял территорию с туалетной на коптильную" — это выдержка из журнала наблюдений орнитолога Семена на острове Талан. Живут наблюдатели здесь по полгода. Потом возвращаются на большую землю.

— Хорошо ли платят? — спрашиваю.

— Да разве в деньгах дело,— отмахивается Семен.

Для таких, как он, орнитология — страсть всей жизни.

Сколько еще островов посетили — всего не перечислишь. И острова Ловушки, вполне оправдывающие названия. И остров Матуа, где запрятан целый подземный город. Город этот, построенный японцами, до сих пор никто не может найти. Но он точно есть, о чем свидетельствуют заваленные входы, которые никуда не ведут.

Закончили экспедицию на острове Янкича. Здешние горячие источники славятся целебной силой. И хоть на градуснике все те же шесть градусов выше нуля по Цельсию, участники экспедиции сбрасывают одежду и ныряют в целебный бульон. Трескотню птиц немедленно заглушают стоны блаженства. Бултыхаются в теплой воде иностранцы и не могут понять, почему никто не приезжает в Россию. Удивительная ведь страна, говорят разомлевшие от йодистых паров иностранцы. И люди здесь удивительные. Тем же вечером на корабле все поднимают бокалы. За русских журналистов. За русского капитана. За русское гостеприимство. За всю Россию. И, конечно же, за дружбу народов.

Туристу на заметку

Третий экспедиционный лайнер Silversea — Discoverer — спроектирован для изучения наиболее изолированных архипелагов. Небольшой размер и небольшая осадка позволяют Silver Discoverer максимально приблизиться к скалистым берегам, находящимся далеко за пределами досягаемости обычных судов. Лодки-зодиаки позволяют проводить исследования с воды и обеспечивают удобную высадку в отдаленных местах дикой природы.

http://inspire.silversea.com