Глава комитета Госдумы по финансовым рынкам Наталья Бурыкина — о том, куда движется рубль. Беседовала Светлана Сухова

Очереди в обменные пункты — такая же примета дня сегодняшнего, как и в 1990-е. И это несмотря на то, что рубль притормозил падение. Надолго ли? И что больше повлияло на его траекторию: объективные причины, желание наполнить бюджет или спекулятивные игры? "Огонек" выяснял это у главы комитета Госдумы по финансовым рынкам Натальи Бурыкиной

— Наталья Викторовна, говорят, после слов Владимира Путина рубль притормозит в падении на пару недель. Согласны?

— Спору нет, резкое укрепление рубля в начале прошлой недели свидетельствует: пословица о том, что молчание — золото, а слово — серебро, не всегда срабатывает в России. Тут и слово может стать золотым.

— Так обвальное падение — в прошлом?

— Я верю в то, что курс рубля занижен, так что по объективным причинам рубль должен вырасти в цене. Более того, баланс между основными валютным парами — евро и долларом — по отношению к рублю не то чтобы отсутствует, но он явно искажен и несправедлив.

— И сколько, по-вашему, стоит рубль?

— По моим ощущениям, он должен вернуться к параметрам ниже 40 рублей за доллар.

— Отмена бивалютной корзины способствует укреплению рубля?

— Должна. Ведь что происходило еще недавно? Участники торгов просчитывали риски, зная объем предложения, возможную интервенцию Центробанка и прочие параметры, как и о то, что ЦБ в состоянии сдвинуть границу бивалютного коридора. Просчитав все это, легко рисковать миллиардами. Вообще же крупному игроку, каким чаще всего выступал Банк России с его интервенциями, негоже де-факто способствовать спекуляциям только одним своим присутствием на торгах. Причем зарабатывали-то по-крупному, поскольку в менее комфортных условиях — в отсутствии коридора — любители легкой наживы на курсах валют играют, как правило, по мелочам. Так что публичный уход ЦБ от бивалютного коридора должен способствовать тому, что спекуляции прекратятся или сильно сократятся.

— А каков вообще "вклад" спекулятивной составляющей в обесценивание рубля?

— Сейчас почти нулевой. Спекулянты свои деньги уже заработали, так что в данный момент давление на рубль идет в основном со стороны населения и юридических лиц, которые активно скупают доллары и евро. И вот это избыточное давление путем ажиотажного спроса на валюту и привело к скачку. Говорить о том, что есть прямая зависимость цены рубля и цены на нефть, я бы не стала. Конечно, последний фактор важен, но он влияет на рубль не столь прямо и не столь сильно.

— Значит, потеря одной пятой стоимости нефти почти не повлияла на рубль?

— Конечно, бюджет формируется за счет нефтегазовых доходов, а цена на нефть влияет на рубль. Но есть еще и газ. Изменение цены на газ на полгода отстает от перемен в стоимости нефти. Стало быть, сейчас еще мы получаем за газ по старой цене, а дальше все будет зависеть от ситуации и от того, как поведут себя нефтяные цены в конце года и в начале следующего. По моим расчетам, 20 процентов потерь в цене на нефть должны были бы облегчить рубль примерно на 12 процентов. Но такое падение — не те опережающие темпы, свидетелями которых мы стали, и уж точно без спекулятивной составляющей.

— Но слабый рубль выгоден правительству, которое в этом случае получит необходимые рублевые доходы для исполнения бюджета?

— Это бухгалтерская позиция. Бюджет — в первую очередь политический документ, не стоит относиться к нему только как к своду доходов и расходов. Иначе мы рискуем получить эффект в виде неработающих денег. Поясню: если заботиться только о том, как бы получить доход для исполнения бюджетных обязательств, забывая о том, какие последствия для экономики в целом может иметь слабый рубль, то мы простимулируем бизнес и население к скупке валюты. Вся рублевая наличность перекочует в доллары и евро. Россияне будут стимулировать рынки Запада, инвестируя через покупку валюты тамошние экономики. А между тем есть потребность в инвестициях для отечественной экономики, и она тем выше, чем дольше длятся санкции. Без этого об экономическом росте в России можно только мечтать.

— Но если рубль не уронить при падающей цене на нефть, власть не сможет исполнить социальные обязательства?

— Да, с одной стороны, бюджет получает за счет удешевления рубля доходы, но с другой — это останавливает или затрудняет развитие целого ряда отраслей экономики. Вопрос: что хуже? Ведь немало производств уже участвует в международной кооперации. Плохо, что нам, депутатам, так и не предоставили информацию о том, каковы объемы российского импорта для производства.

— Может, этой статистики нет?

— Где-то она, судя по всему, есть, но она закрытая. А хотелось бы понять, каковы объемы импорта в Россию для автомобильной промышленности, например, или сельского хозяйства. Ведь достаточно посмотреть на то, какие машины бегают по российским дорогам, чтобы задаться вопросом: а что с импортными комплектующими? Если я не ошибаюсь, степень локализации производства в российском автомобилестроении не доведена даже до 50 процентов. А раз так, то импорт оказывается безумно дорог при таком рубле. Низкий рубль не дает развиваться экономике. Да, без дорогих импортных продуктов на полках магазинов обойтись можно, а вот без семян для сельского хозяйства? Цены на все виды товаров, взлетевшие в последние месяцы, сказали о ситуации лучше, чем кто-либо из политиков. А между тем на Западе — все с точностью до наоборот: цены падают. И в России было бы так же, если бы число зарубежных товаров сокращалось за счет того, что импорт оказывался неконкурентоспособен, в противном случае речь о насильственном изъятии нужных товаров с неизбежным ростом спроса и цены на них.

— Каким образом может повлиять на курс рубля введенный ЦБ лимит на рублевую ликвидность в 2 млрд долларов в день?

— Эта мера может снизить его волатильность.

— А как быть с тем, что по корпоративным долгам нужно отдать в этом квартале 29 млрд долларов?

— Сумма немалая, согласна, но не следует забывать, что в Россию регулярно поступают доллары от экспортных операций. Их количество лишь немного сократилось в связи с падением цены на нефть. Чтобы понять, насколько это критично, следует соотнести весь объем валютной выручки с затратами на закупку импорта. Уверяю, сальдо будет положительным. Не забывайте, что заемщиками крупных сумм выступают российские экспортоориентированные корпорации, которые и получают ту самую валютную выручку. Если бы они ее не имели, то и займов не получили. Но что делают корпорации? Они придерживают валюту, не продают ее на рынке, а недостаток рублевых средств хотят ликвидировать за счет рублевых кредитов ЦБ. И они что-то уже получили от ЦБ, что и повлияло на курс рубля. Я лично не понимаю, зачем рублевые займы компаниям, 80 процентов продукции которых идет на экспорт? Если бы они продали валюту сейчас, а потом купили ее, чтобы расплатиться по долгам, рубль так сильно не упал бы.

— Дефолта не будет? Все же корпоративный долг огромен — 615 млрд долларов...

— Опасности дефолта я не вижу. И при таком долге корпорации по-прежнему экспортируют нефть и газ и получают валюту. Вопрос рефинансирования их западных займов, конечно, стоит остро, но его можно решить с помощью кредитов Центробанка. Это будет стоить дороже на фоне некогда сверхдешевых западных кредитов, но, может, это плата за стабильность? Давно стоит разобраться, сколько из корпоративного долга приходится на энергетический сектор, сколько — на банковский, а сколько — на производственный. И подумать, какие подушки безопасности заготовить и какие рынки для России открыты.

— При подготовке бюджета такая аналитика предоставлялась?

— Нет. Я думаю, она тоже из разряда закрытых, но в Минфине и ЦБ кто-то занят такими подсчетами. Мы задавали аналогичный вопрос Минфину по части производственного импорта. Ведь программа импортозамещения в России — около 20 млрд рублей. Я не верю, что только на одни комплектующие для автомобилей этих денег будет достаточно. Значит, надо выделять куда больше! Но насколько? В противном случае эти 20 млрд рублей распылятся, как в свое время случилось со средствами для НИОКРов — их просто не стало, как и самих НИОКРов.

— Вы уже ознакомились со стресс-сценарием Центробанка?

— А как же! Мы и просили правительство просчитать все риски на случай самого негативного развития событий.

— Сценарий и правда стрессовый?

— С точки зрения цены на нефть (60 долларов за баррель) и продления режима санкций (до 2017 года) — да. В этих условиях надо будет сверстать бюджет, выполнив заложенные в него социальные обязательства. Возможно, придется для этого изымать больше экспортной пошлины.

— А не проще сократить социальные расходы?

— В бюджете найдется что сократить помимо социалки. Можно, например, пересмотреть параметры госпрограмм. Если они исполняются наполовину или и того меньше, зачем они нужны? Куда важнее вопрос, что будет с инфляцией при стрессовом сценарии? Сейчас она уже на уровне 10 процентов (по официальным данным). При цене в 60 долларов за баррель инфляция должна вырасти, но пока не ясно, насколько. Ведь есть инструменты, которые снижают инфляцию. Например, рост ставки рефинансирования. Но как в этом случае все эти факторы будут соотноситься и влиять на стоимость рубля? Проблема в том, что такой документ, как единые направления денежно-кредитной политики, теряет свою актуальность сразу же после рассмотрения его Госдумой.

— Пока идет обсуждение, ЦБ приходится что-то делать без согласования?

— Еще год назад Дума предлагала Банку России разработать пакет антишоковых мер на "всякий случай", дав ЦБ самые широкие полномочия. Справедливости ради скажу, что-то они разработали и если бы не это, ситуация могла бы уже сползти в катастрофу. Например, ЦБ снял ограничения по рефинансированию долгов, что крайне важно в условиях санкций. Избежали мы и того, что все рублевые деньги пришли бы разом на валютный рынок, а страна осталась бы без золотовалютных запасов. Или того, что рубль раскрутили бы до такой неприличной стоимости, что в него перестали бы верить, а россияне оказались бы в ситуации начала 1990-х. Но удалось остаться на плаву. Теперь дело за главным — добиться того, чтобы деньги шли в реальный сектор, а не на покупку валюты. У меня ощущение, что основные игроки сидят на валюте и выжидают.

— Но риск паники и валютного ажиотажа уже позади?

— Если рубль начнет укрепляться, то да. Скачки стоимости валюты по 2-3 рубля в день — это никуда не годится. И хотя сейчас ситуация стабилизируется, плохо, что был перейден психологический порог в 40 рублей за доллар и в 50 рублей за евро. Надо бы вернуть стране достойную валюту, которую уважало бы собственное население. Помню, в какой-то из стран Скандинавии относительно недавно нацвалюта девальвировала процентов на 20, так население не бросилось скупать евро в обменниках! Отчасти потому, что цены не выросли, напротив, где-то и снизились. А в России любое изменение соотношения рубля и доллара (евро) ведет к увеличению стоимости товара. Закономерный вопрос: а где же этот товар произведен? Неужто у нас в стране только отверточное производство?

— Не только автомобили, но и картошка подорожала...

— Значит, и земля импортная...

Беседовала Светлана Сухова