"Слишком человеческое" в Женеве

Выставка живопись

От Пабло Пикассо до Луиз Буржуа, от Отто Дикса до Анри Салы — кто только не изображал мучения человеческого тела в последние сто лет! В Женеве показывают выставку на тему "Художник и страдание". На ней не раз содрогнулся специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.

В Женеве после реставрации открылся Музей Красного Креста и Красного Полумесяца. Первая выставка, которую показывает организация, знаменитая помощью заключенным и пленным по разные стороны фронтов, подготовлена вместе с женевским Музеем современного искусства. Она называется "Слишком человеческое", почти как книга Фридриха Ницше "Человеческое, слишком человеческое". Главной темой стал художник перед лицом человеческого страдания в XX-XXI веках.

Последнее столетие, выступающее в истории искусства главным поставщиком замешанных на насилии артефактов, не оставит без работы многие поколения кураторов. Войны и концлагеря, насилие государственное и "эффект исполнителя", мучения ради стремления выпытать чужие тайны и безо всякого смысла... Прежде чем уйти с исторической сцены, эпоха Просвещения решила, кажется, громко хлопнуть дверью и показать, что жестокость и насилие — одно из главных свойств человеческой природы. В этом убеждает выставка, собравшая работы Пабло Пикассо и Бернара Бюффе, Она Кавары и Сигалит Ландау.

Здесь работы тех, кто воевал или скрывался от нацистов, был арестован и погиб в концлагере, как Шарлотта Саломон или Феликс Нуссбаум, и тех, кто сумел выжить, как Зоран Музич или Николай Гетман. Работы из гулаговского цикла Гетмана (1917-2004), харьковского художника, прошедшего войну и арестованного за антисоветскую пропаганду и агитацию (почти десять лет он отсидел на Чукотке), мало кому известны в современной России, хотя в свое время их ценил Солженицын. После нескольких выставок в Америке многие картины Гетмана купил американский фонд The Heritage. Наследие же Нуссбаума постоянно выставляют европейские музеи, а Шарлотта Саломон (1917-1943) стала культовой фигурой мировой арт-сцены, этим летом на Зальцбургском фестивале показали посвященную ей оперу. Сохранилось более 1,3 тыс. ее гуашей, где текст сопровождают изображения со сценами из быта евреев в нацистской Германии, Хрустальной ночи, французского концлагеря Гюрс... Саломон пронумеровала более 800 листов, создав книгу-комикс "Жизнь? Или театр?". Она предвосхитила более поздний арт-язык, неслучайно стремление нынешнего искусства включить ее опыт в собственные поиски — эту графику показывали, в частности, в контексте современного искусства на кассельской "Документе".

Как секс и деньги, насилие — важнейший сюжет и сегодня. Истерзанные, искаженные болью тела у Луиз Буржуа, фрагменты человеческих тел в скульптурах братьев Джейка и Диноса Чепменов напоминают порой репортажи из вечерних теленовостей. Но не менее сильна и фигура умолчания, как на фотографиях живущего в Нью-Йорке чилийца Альфредо Хаар. Во время бойни в Руанде в 1994 году, когда погибло более миллиона человек, он отснял тысячи снимков. Но известность получили те, где изображена лишь природа: лесная дорога, поле, проплывающее над деревом облако. Это места, где прежде уничтожали людей. Сегодня о геноциде здесь не напоминает ничего, память выглядит ветреной, как погода на море. Трудно понять, сколько в этом стремлении забыть типично человеческого, а сколько — специфики массмедиа, предпочитающих даты и юбилеи реальным проблемам. Но даже если не стирать наутро вчерашние новости, природа зла — последнее, чем должны заниматься газеты и телевидение. Страдание для них лишь сюжет, обдумывать который предстоит философам и художникам. Результат налицо: перед зрителем редкий случай, когда искусство и радо бы не пугать, но не может.