Мария Портнягина беседует с главой Россельхознадзора Сергем Данквертом

На прошлой неделе Россельхознадзор запретил ввоз мяса из Молдавии. Причина — сомнительное происхождение: подозрение, что продукция ввезена из ЕС. Насколько проблема незаконного реэкспорта сельхозпродукции обострилась после введения РФ ответных продовольственных санкций, "Огонек" выяснял у руководителя Россельхознадзора Сергея Данкверта

— Насколько случай с Молдавией показателен? И с чем связаны подозрения?

— Молдавия — не первая страна, попавшая под подозрение в реэкспорте сельхозпродукции. Так, 22 октября был запрещен ввоз овощей и фруктов с Украины, которая не предоставила подтверждения, что они выращены на ее территории. Поскольку реэкспорт продукции растениеводства у нас разрешен, то здесь вопрос в том, чтобы она была безопасной и не поставлялась из стран, в отношении которых Россия ввела ответные меры.

Молдавия никогда не была крупным поставщиком мяса, и начавшиеся поставки в Белоруссию (уже из нее переработанную продукцию собирались ввозить в Россию) вызвали у нас сомнения по части происхождения этого мяса. Другой пример: через Казахстан пытались ввести 7,5 тысячи тонн якобы бразильской свинины. Но в информационной системе Бразилии, с которой мы сотрудничаем, данных об этом мясе не оказалось.

— Выходит, лазейки для незаконного реэкспорта ищут среди наших партнеров по Таможенному союзу. Не проигрываем ли мы от такого сотрудничества?

— Тут речь, скорее, о том, что для более эффективной работы требуются единые правовые нормы. Тем более что с 1 января к России, Белоруссии и Казахстану присоединится Армения.

Сейчас практика такова: продукция, не соответствующая российским требованиям, возвращается поставщикам. Кодекс административных наказаний предусматривает также штраф за нарушения — это от 5 до 20 тысяч рублей. Однако бороться с незаконным реэкспортом надо более жесткими мерами, как, например, наши европейские коллеги — вплоть до конфискации груза и даже транспортных средств. При этом важно использовать единую информационную базу. Белоруссия, допустим, уже применяет нашу систему "Аргус", которая фиксирует ввоз-вывоз-транзит продукции. Казахстан согласился присоединиться к ней. Армения — тоже. А без этой системы не отследить, кто что ввез.

— У России довольно жесткие ветеринарно-санитарные требования. Готовы ли к ним новые поставщики?

— Мы работали на опережение и старались создать альтернативу задолго до ответных мер России на санкции. На мой взгляд, это хорошо, что та система, в рамках которой нашими основными поставщиками были страны Европы, США и Австралия, изменилась. Это такая ломка стереотипов. Ведь мало кто знает, что, допустим, в Тунисе производятся те же итальянские и французские сорта сыров, потому что там работают выходцы из Италии и Франции. Или что в Индии так динамично развивается молочное производство, что можно наладить импорт в больших объемах. Или что в Иране развита аквакультура, и некоторые позиции, например по поставке креветок, эта страна может для России обеспечить.

— Однако новые поставщики сельхозпродукции требуют, вероятно, особого контроля...

— Когда потоки меняются, мы, конечно, сталкиваемся с новыми рисками. Мы открываем, например, Турцию. С растительной продукцией из этой страны у нас давно знакомы, хотя было время, когда и она не была безопасной, и мы при импорте закрывали одну позицию за другой. Экспортеров это взволновало, и турки с нашей помощью выстроили строгую систему лабораторий по всей стране, чтобы выполнить наши требования по карантинным организмам и вредителям, а также по остаточному содержанию пестицидов и агрохимикатов. Даже ввели уголовное наказание. Это многолетняя работа, но она дала результат.

Так вот, сейчас мы открываем поставки продукции животного происхождения (рыба, молочная продукция, сыры, мясо) из Турции. Оперативно пришлось решать много проблем. Скажем, в Турции не совсем благополучная ситуация по ящуру, а если говорить о птице, то это болезнь Ньюкасла. И вот совсем недавно открыли предприятие по поставкам продукции птицеводства, включая то, что нас очень волнует,— инкубационное яйцо. Мы убедились: предприятие может поставлять нам безопасную продукцию, а ветслужба Турции дала свои гарантии по контролю.

Далее. Мы открыли поставки свинины из Китая. Пока с двух предприятий, но очень крупных. Чтобы обеспечить безопасность продукции, отправили в КНР наших специалистов, которые будут на предприятии осматривать продукцию перед ее отгрузкой: в этой стране та же проблема — ящур, одна из наиболее опасных болезней для животных.

Помимо этого увеличили поставки мяса из Бразилии и других стран Латинской Америки. Выстраиваем схемы обеспечения безопасности продукции оттуда. Недавно мы начали изучать возможности Индии как поставщика мяса.

— Вы упомянули поставки из Бразилии. Но ведь там разрешено использовать в кормлении животных рактопамин, стимулятор роста...

— Этот препарат, который стимулирует продуктивность, разработали в США, а после зарегистрировали в Канаде, Мексике, Австралии и Бразилии. Нам пришлось провести работу, чтобы этот препарат не применялся в кормлении животных, мясо которых поступает в РФ. Для этого мы получаем не только гарантии страны-поставщика, его ветеринарной службы, но и проводим мониторинг продукции, что приходит на нашу границу, берем пробы, делаем анализы. Все это недешево, но ради безопасности необходимо. Кстати, применение рактопамина стало одной из причин, почему мы в свое время закрыли поставки мяса из США. Ведь с ним связан сильный биоэффект — изменение обмена веществ, его характера. Фактически мы получаем животных, изуродованных такими препаратами. Остатки препаратов в пищевой продукции — это уже прямой удар по здоровью потребителей.

Применение стимуляторов вообще сильно разлагает рынок. Создается нездоровая конкуренция. Те, кто применяет их, получает выход продукции на 15 процентов больше. Другие производители тоже становятся заинтересованы в использовании таких препаратов. Поэтому ведем мониторинг продукции. По его результатам выяснилось, что такие препараты применяются кое-где и на территории ЕС, где они формально запрещены.

— Есть ли проблемы с растительной продукцией?

— Разумеется. Гербициды, например, появились как искусственные аналоги гормона роста растений. Потом специалисты выяснили их токсические действия на некоторые виды и что это небезопасно для человека. Американцы-то, когда открыли действие гербицидов и пестицидов, думали, что произошел перелом, как при изобретении антибиотиков, что все болезни теперь излечимы. Но оказалось, что это далеко не так. Словом, если растительная продукция представляет опасность, мы запрещаем ее ввоз.

Есть и серьезная проблема в правовом поле. В 2011-м система контроля над пестицидами на территории РФ была разрушена на законодательном уровне. Что получается сейчас? Россельхознадзор может контролировать продукцию животного происхождения, а также пестициды в продукции, которая относится к ветеринарному надзору. Последнее малоэффективно, потому что важно контролировать само растение: то, как применяются пестициды на полях, при хранении. А право вести контроль на полях получил Росприроднадзор, хотя у него нет возможностей и ресурсов для этого. Роспотребнадзор может контролировать ту продукцию, которая идет в магазины. Поймите, в мире применяются несколько сотен видов пестицидов, и чтобы контролировать, надо знать, что и где применяется. Должна быть единая система, речь ведь о биологической безопасности всей страны.

Возьмите то же распространение африканской чумы свиней на всей европейской территории РФ. В СССР ведь тоже был занос этой чумы в Одесскую область, но ее остановили очень быстро. Сейчас же мы не можем справиться с ней с 2007-го. Почему? В результате административной реформы 2004-го ветслужба страны оказалась раздроблена, разорвана на части. Отдельно существует ветеринарная служба субъекта федерации, отдельно — ветеринарная служба всех силовых ведомств и отдельно мы, федеральный центр. А службы, что ведут контроль в субъектах, очень разные: у них разная законодательная база, разные возможности, финансирование. Вот принцип слабого звена и срабатывает...

— Вы это к тому, что импортируемая сельхозпродукция может оказаться безопаснее той, что произведена в России?

— Требования к безопасности одинаковые, но практика правоприменения разная. Мы в случае, если предприятие-поставщик из-за границы нарушает наше законодательство, предупреждаем ветслужбу страны-поставщика. Если там в продукции нет чего-то такого, из-за чего мы бы сразу закрыли предприятию доступ, то ограничиваемся предупреждением. Переводим продукцию на усиленный мониторинг: проверяем каждую партию в течение 3 месяцев. Если новых нарушений не было — усиленный контроль снимаем, если были — вводим ограничения. А если выявлено нарушение по российской сельхозпродукции, то мы оповещаем службу субъекта федерации, которая, по идее, должна вести этот контроль. А теперь представьте: эта ветслужба зависима от субъекта федерации, которому важно не закрывать поставки с предприятия-нарушителя... Показательный случай был с той же африканской чумой свиней в Ростовской области. Главный ветеринарный инспектор отменил карантин в районе на одни сутки. Потом ввел опять. Что произошло за эти сутки? Вывезли зараженную продукцию. От этого и случаи, когда происходили вторичные вспышки, связанные с незаконным вывозом мяса.

— Как же исправлять ситуацию?

— Нужна более современная система, которая позволит обеспечить сквозной контроль продукции — от поля до стола потребителя. У нас есть электронные системы отслеживания продукции, но это не единая система, нет и законодательных рамок. Помимо того, мы встречаем сопротивление введению электронной сертификации со стороны тех же ветслужб субъектов федерации. Еще бы: ведь электронная система бесплатна, а службы сейчас на выписке бумаг зарабатывают... Есть сопротивление и со стороны молочной и рыбной отраслей, так как такая система высветит многое. Известно, например, что Россия занимает лидирующие в мире позиции по импорту пальмового масла. В магазинах вы его не увидите, оно идет в промпереработку. И получается: покупаем творог, а в нем не сливочное масло, а пальмовое. Потому что сливочное масло оттуда извлекли и продали отдельно.

— Если вернуться к запрету России на импорт продовольствия из стран ЕС, США, Австралии. Он введен сроком на год. Что вы ждете потом?

— Какие-то поставщики из этих стран, конечно, вернутся на наш рынок. Но уже сейчас можно сказать, что подходы к работе с ними у нас меняются. Определенное ужесточение с нашей стороны будет. Допустим, в США изменили систему контроля над мясом птицы. Если прежде это были государственные гарантии (России они были даны по 150 предприятиям), то теперь этот контроль доверили частным компаниям. Мы с этим не согласны и стоим на том, что требуется повторная процедура подтверждения безопасности этой продукции государством. Безопасность сельхозпродукции и прозрачность поставок — это для нас главное.

Беседовала Мария Портнягина