Запасы трудной судьбы
Нефть
Нетрадиционных запасов нефти в России больше, чем традиционных. Для их добычи нужны не только новые технологии, но и новое налогообложение — при нынешних налогах и падающей цене на нефть заниматься ими можно разве что себе в убыток, констатировали участники дискуссии "Инновационный подход к R&D в геологоразведке и добыче углеводородов".
Вопрос, разработку каких запасов — традиционных или трудноизвлекаемых — государство готово считать приоритетом, пока, по выражению директора департамента государственной энергетической политики Минэнерго Алексея Кулапина, "находится в стадии обсуждения". Ответ появится вместе с новым проектом Энергетической стратегии до 2035 года. Предыдущая версия документа утратила актуальность прежде, чем ее успели разослать на согласование другим федеральным органам власти, причина — "изменение внешнеполитической ситуации".
Обсуждать принципы "инновационного подхода к R&D в геологоразведке и добыче углеводородов" участникам форума "Открытые инновации" это обстоятельство не помешало — разве что директор по аналитике московского нефтегазового центра EY Денис Борисов заметил, что "неопределенность по продолжению сотрудничества между российскими и западными компаниями" осложняет задачу освоения новых технологий. Ведь в тех странах Юго-Восточной Азии, где применяются современные методы увеличения нефтеотдачи — как, например, в Малайзии, это "все-таки" происходит с участием западных менеджеров.
Изучать зарубежный опыт в любом случае придется. Возможно, импортировать знания будет проще, чем технологии: в Центре добычи углеводородов Сколтеха рассчитывают, что его зарубежные партнеры помогут формированию фундамента инновационных разработок. "Мне кажется, что если в таком хабе, как Сколтех, международные партнеры сойдутся вместе для решения таких задач, в результате будет произведена научная продукция, которая окажется полезной нефтяным компаниям",— сказал директор центра Искандер Ахатов, перечислив обширный список научных интересов: гидроразрыв пласта, тепловые и химические методы повышения нефтеотдачи, геостатистика и т. д.
Однако накопление знаний не снимает главной проблемы. "Один из самых серьезных вопросов в России — то, что есть огромное количество интересных разработок: и инженерных, и фундаментальных, но нет прослойки венчурных капиталистов, которые могут взять интересную идею и довести до опытно-промышленной установки, которую мы готовы купить", — считает вице-президент по отношениям с инвесторами ЛУКОЙЛа Андрей Гайдамака. ЛУКОЙЛ эту проблему решает с помощью "дочки" — компании РИТЭК, изначально созданной, чтобы "заниматься более рискованными инвестициями в новые технологии", используя возможности более компактной системы управления.
При этом такой подход, как у ЛУКОЙЛа,— это все-таки исключение, а не правило. Хотя кажутся уже общим местом рассуждения о том, что бизнес-подразделения, или, по выражению младшего партнера McKinsey & Company Антона Максименко, "спонсоры со стороны бизнеса", должны участвовать в разработке технологий уже на ранних этапах, на практике это не всегда происходит. Компании не умеют четко оценивать, какие технологии стоит развивать самостоятельно, а какие — в сотрудничестве с нефтесервисными компаниями, и не увязывают с бизнес-стратегией планы технологического развития. "Почти 90% данных, которые компании собирают с нефтяных месторождений, вообще никак не участвуют в процессе принятия решений,— заметил господин Максименко. "Данных много, картинки красивые" — эффективность под большим вопросом.
Схожим наблюдением поделился и господин Кулапин: "У 11 компаний ТЭКа с госучастием есть такой инструмент, как программа инновационного развития. Их объем — 170 млрд руб. в год. Если бы все эти средства направлялись на решение действительно острых проблем, которые стоят перед ТЭКом и компаниями — тех проблем, которые мы здесь сегодня обсуждаем, я думаю, эффект был бы заметен. К сожалению, этого пока не происходит". Сейчас Минэнерго совместно с Минэкономики и институтами развития корректирует методические рекомендации по разработке этих программ, добавил он.
Кроме того, по словам господина Кулапина, Минэнерго разрабатывает проект закона о налоге на финансовый результат. Переход к такому налогообложению, надеются некоторые участники дискуссии, мог бы сделать разработку трудноизвлекаемых запасов более выгодным предприятием. Пока получение прибыли целиком зависит от налоговых льгот — к примеру, до обнуления в 2013 году ставки НДПИ для добычи нефти баженовских отложений заработать на этих месторождения можно было одни убытки. Сейчас свободный денежный поток, рассказал господин Гайдамака, $3 на баррель. В то же время, как отметил господин Борисов, предусмотренные Налоговым кодеком льготы "вряд ли охватывают половину всех действительно трудно извлекаемых запасов".
Именно поэтому, по его мнению, компаниям не удается выстроить системную работу по вовлечению этих запасов в разработку с использованием методов увеличения нефтеотдачи: "Есть хороший пример РИТЭКа, который много лет назад изобрел реагенты для повышения нефтеотдачи, а теперь термогазовое воздействие на пласт. Но таких проектов немного, потому что все упирается в экономику и управление стоимостью. Потому что инвестор спрашивает: а зачем вы вкладываете туда деньги?"