Он выиграл у Бернарда Хопкинса с подавляющим преимуществом

Профессиональный бокс

Благодаря Сергею Ковалеву Россия одержала одну из самых значимых и самых ярких своих побед в профессиональном боксе. Ковалев добавил к титулу чемпиона мира в категории до 79,4 кг по версии Всемирной боксерской организации (WBO) пояса Международной боксерской федерации (IBF) и Всемирной боксерской ассоциации (WBA). Он не просто выиграл в Атлантик-Сити у владевшей ими американской легенды Бернарда Хопкинса, а выиграл так, что ни у кого не могло остаться сомнений: сам российский полутяж имеет шансы когда-нибудь получить тот же статус, что и Хопкинс.

"Я думаю, сегодняшним боем он забросил себя на самую верхушку бокса". Тезис принадлежит промоутеру Сергея Ковалева Кэти Дуве, и вряд ли хоть кому-то, видевшему матч в зале Boardwalk Hall, хотелось бы с этой женщиной спорить. Ковалев действительно совершил нечто экстраординарное, нечто такое, что превращает замечательного боксера в особенную фигуру.

Дело было даже не только в том, что он справился с Бернардом Хопкинсом — великим без всяких натяжек боксером, который всей своей долгой-долгой карьерой убеждал, что является уникальным явлением. В конце концов, не так уж мало экспертов считали именно Ковалева фаворитом в этом поединке. Да хотя бы из-за разницы в возрасте между ним, 31-летним бойцом в расцвете сил, и соперником, готовящимся отмечать "полтинник". И уж точно не было никого, кто полагал бы, что очередной успех в свой длиннющий, вдвое длиннее, чем у россиянина, послужной список из шести с половиной десятков боев Хопкинс занесет без труда, "дежурным" образом. Все понимали, что в лице Ковалева, нокаутера от Бога, он получил противника такого уровня, с которым не сталкивался на ринге по крайней мере несколько лет.

Дело было в том, как Сергей Ковалев отобрал у Бернарда Хопкинса его чемпионские пояса. Он отобрал их, за час изменив представления о собственном потолке, о том, что и как умеет. Про феноменальный панчерский дар Ковалева было прекрасно известно. И дар этот был явлен публике сразу же — когда под занавес первого раунда он попал справа и отправил Хопкинса на настил ринга, заставив рефери Дэвида Филдса отсчитывать нокдаун, а публику, большая часть которой, конечно, переживала все-таки за американца,— издать единовременный, восемью тысячами глоток, вздох: неужели все?!

Картинка с рухнувшим Хопкинсом, всегда умевшим терпеть и не падать, даже пропустив смертельный вроде бы удар, была шикарной, запоминающейся на годы. Но самое странное заключается в том, что не она будет символизировать этот бой, а другие картинки. С пришедшим в себя Хопкинсом, который, кажется, и вправду подошел к матчу в великолепной физической форме и нокдаун переварил, но который никак не мог придумать, как из того факта, что выжил, извлечь хоть какую-то пользу. Он, гениальный стратег и тактик, был не в силах организовать хотя бы подобие атаки. Он, кажется, боялся, что, хоть слегка раскрывшись, снова нарвется на беду.

С Ковалевым, которого славили за могучие кулаки, но подозревали в неумении защищаться, и который в Атлантик-Сити защищался — уклонами, перемещениями по рингу — так здорово, что и в этом компоненте переигрывал оппонента. Он вообще не открывал Хопкинсу лазеек для выпадов. Он был почти всегда на неудобной для того дистанции. И эти наблюдения потрясали американских комментаторов больше, чем ранний нокдаун.

Потрясло их и кое-что еще. Считалось, что основной шанс Хопкинса в том, чтобы затащить Ковалева в поздние раунды. Тот ведь привык все решать загодя, и для него они — terra incognita. И, когда шестой раунд остался позади, на трибунах опять началось бурление. От Хопкинса ждали взрыва, от Ковалева — спада.

Но ничего не менялось. Российский боец продолжал доминировать. Более того, в восьмом раунде всадил правую в голову Хопкинсу так, что у того подогнулись колени. Ковалев держался настолько бодро, словно отпахал в карьере пару десятков марафонских боев,— и этим тоже восхищал.

Потом были еще четыре раунда. Публика, пока они шли, оживилась дважды: в десятом Хопкинс наконец впервые по-настоящему плотно попал, а в заключительном, 12-м, очертя голову кинулся вперед, словно все еще верил, что способен сотворить чудо и проигранный бой превратить в выигранный. Ответом на этот наскок были удары Ковалева. По подсчетам системы CompuBox, он нанес их за один этот раунд 38 — колоссальное количество! Как Хопкинс избежал нокаута в этой жуткой мясорубке, непонятно.

В память врежутся и другие цифры. Например, данные по общему количеству ударов. Превосходство Ковалева было умопомрачительным: он попал в цель 166 раз, Хопкинс — 65. И итоговый счет: 120:107 в пользу россиянина — у двух судей, 120:106 — у третьего.

В память врежутся слова. Слова Бернарда Хопкинса, который признался, что был в шоке от того, насколько хороший план на бой изобрел его противник и насколько четко он его придерживался, насколько был умен. Слова Оскара Де Ла Хойи, промоутера Хопкинса и другой легенды бокса, говорившего о том, какое впечатление на него произвел Ковалев: "Он хорош, и в самом деле хорош". Коротко, но так веско... Слова Кэти Дувы, справедливо вознесшей своего боксера в компанию лучших из лучших.

И слова Сергея Ковалева, очень спокойно сформулировавшего то, что нужно ему теперь, после этой выдающейся победы. Ну, разумеется, титул абсолютного чемпиона мира. То есть бой с канадцем Адонисом Стивенсоном, который владеет поясом четвертой организации — Всемирного боксерского совета (WBC).

Алексей Доспехов