В Большой театр приезжает "Риголетто" Джузеппе Верди — совместная работа Больших театров Москвы и Женевы, фестиваля в Экс-ан-Провансе, Рейнской национальной оперы и театра "Ла Монне" в Брюсселе.

"Риголетто" в этом сезоне смотрит и слушает не только Москва, но и Европа, и нигде спектакль не выступает в роли заезжего гастролера. Театры разделили между собой все финансовые затраты, каждый устраивал собственный исполнительский кастинг и был готов к тому, что постановка не будет вечно храниться в репертуаре.

Этот проект задуман несколько лет назад, и таким образом московская публика снова будет иметь дело с административным наследием прошлой команды Большого театра. Главная фигура здесь — Роберт Карсен, безусловный и безупречный лидер мировой оперной режиссуры, эстет и виртуоз, умеющий подать современный режиссерский оперный театр как респектабельное искусство.

Карсен лукавит, когда говорит, что "классика — это классика, и не нужно переносить действие оперы в современность, чтобы сделать ее современной". Время или место действия его спектаклей то и дело оказываются самыми неожиданными, но в ответ не слышится гневных криков защитников оперной правды. И даже подчеркнутый эротизм некоторых карсеновских решений не вызывает больших скандалов. Режиссерская техника канадского профессионала так хитроумна, что позволяет ему избегать претензий традиционалистов и задевать за живое прогрессистов. Его драматургические решения подкупают тщательной выделкой, концепции остроумны, но не разрушительны, а оперы в его постановке прекрасны как драгоценности.

Спектакли Карсена — всегда самостоятельные визуальные объекты, которые оживают на сцене благодаря тонкому драматургическому напряжению. Будь это минимализм почти консервативного спектакля "Капулетти и Монтекки" Беллини, экстремальное эстетство "Электры" Рихарда Штрауса на "голой" сцене в Париже или прихотливо-нарядный, но не лишенный концептуальности облик инаугурационного спектакля театра "Ла Скала" после реконструкции — все, что делает Карсен, поражает величием архитектурных форм и пластичностью душевных движений героев. Именно Карсен — тот человек, который даже в условиях финансового кризиса и жесткой экономии средств может сделать даже на пустой сцене дорогой постмодернистский продукт.

Но в "Риголетто" Верди пустой сцены не будет. Как не будет и замка Герцога, темных переулков, домов и садов Мантуи и морских берегов. Карсен снова пользуется излюбленным приемом единства времени и места — весь ужас "Риголетто" от первых слов до последних вздохов и криков произойдет на арене цирка. Но даже оперный ортодокс не бросит в режиссера камень за такую уловку. Риголетто, как известно, шут. Где же еще ему быть, как не в цирке. Можно не сомневаться в том, что трагический пафос величественной партитуры по пьесе Гюго "Король забавляется" (написав оперу, Верди уже осуществил первый перенос места действия из королевской Франции в Италию, чем вызвал недовольство Гюго) не только останется в неприкосновенности, но будет острее, чем хочется. Цирк окажется местом не только шутки, но и муки, очарования, издевательства, карикатурных бандитов, нежных и равнодушных артистов, блеска, страха и настоящей смерти. Если, конечно, в финале она окажется настоящей.

Юлия Бедерова