Маша Трауб — о детском утреннике как взрослом кошмаре

Наступил главный родительский кошмар — детские новогодние представления и утренники. И ужас не в самом представлении, а в подготовке к нему

Маша Трауб

Поздно вечером мне позвонила подруга Катя и сказала, что она по делу. К поздним деловым звонкам подруг я привыкла — речь точно пойдет о детях.

— Мне нужны подснежники,— сказала Катя,— где их берут?

— В лесу. Весной. Ты книжку читала про двенадцать месяцев? — пошутила я, но подруга шутки не оценила.

— У меня джетлаг. Я вернулась из командировки. Трансатлантический перелет. И послезавтра мне нужен костюм Весны и венок из подснежников для утренника в детском саду. Иначе Лелька не будет Весной. Я уже обзвонила несколько салонов цветов и несколько магазинов с карнавальными костюмами,— серьезно сказала она.

Надо заметить, что моя подруга очень деловая и занятая женщина, в подчинении которой находится не один десяток человек. И я уверена, что все эти люди искали по Москве подснежники, как падчерицы по приказу злой мачехи.

— Я даже связалась с вице-президентом интернет-магазина. Но у них тоже нет подснежников. Кстати, а как выглядит костюм Весны-красны? Там воспитательница — сумасшедшая. Предполагается, что моя Лелька будет играть маму Снегурочки. Ну это нормально? Сейчас она у меня спрашивала, как может у Весны и Деда Мороза появиться дочка и откуда берутся дети! Что я ей должна ответить? Я ничего не помню! А ты не помнишь? Все-таки странная связь... А в магазинах только костюмы русалочек и золушек.

— Ну, можно надеть белое платье и найти искусственные цветы, не обязательно подснежники,— сказала я.

— И где продаются искусственные цветы? О, господи, ты предлагаешь мне поехать на кладбище?

— Дай мне пять минут, я попробую позвонить знакомым.

За пять минут я сделала несколько звонков.

У одной подруги нашелся костюм Осени, включая венок из кленовых листьев. Другая спросила, нет ли у меня колготок в красно-белую полоску. Третья уточнила, не видела ли я в продаже синюю елку. Да, именно синюю. Воспитательница решила, что раз наступающий год — синей овцы, то елка в группу нужна тоже синяя. Четвертая, по имени Лена, сказала, что перезвонит.

После полуночи мы нашли костюм Весны-красны. Схема была такая. Лена сказала, что видела этот костюм в детском саду, на утреннике в честь Восьмого марта. Но не в том садике, в который ходит ее Анечка, а в конкурирующем. Но в конкурирующем садике работает воспитательницей совершенно чудесная Марина — они вместе ходят на пилатес. И на осенние праздники они брали у нее для Анечки взаймы костюм Грибочка. Так вот у Марины можно попросить костюм Весны-красны. Правда, запрещенный в использовании. Дело в том, что Марина сама шьет костюмы и нашила на Весну красные маки. Очень красивый костюм. И венок тоже. Но заведующая сказала, что ее уволят за такое безобразие, и велела костюм уничтожить. У Марины рука не поднялась, и она готова прорядить алые маки подснежниками — жалко пропадать такой красоте. Только все равно нужно предварительно узнать, как относится к макам заведующая того детского сада, где понадобились подснежники.

Когда мы узнали у воспитательницы, что подснежники не являются обязательным элементом костюма, а маки можно выдать за тюльпаны, все оказались счастливы.

На следующее утро состоялись передача костюма и договоренность совместно выпить вина. Но тут позвонила наша, теперь уже общая, третья подруга и скорбным голосом сообщила, что ей срочно нужно серое платье.

— Мышка? — нам уже не требовались объяснения.

— Они решили поставить Щелкунчика. И моя Анечка будет Королевой-мышью.

— Какой кошмар,— сказали мы дружно.

— Анечка плачет. Она не хочет быть мышью, но хочет играть в спектакле. Что делать? Воспитательница сказала, что нужно простое серое платье, черные колготки и хвост.

И тут мы сделали то, что делали наши мамы. Мы собрались на квартире у Лены и взялись за шитье. Две бутылки красного вина, хорошая музыка — мы готовы были сотворить чудо. Серое платье, которое привезла Лена, Марина расшила стразами и пайетками. Она сделала маску из обычного картона и усеянные блестками кокетливые усики. К ушкам, на которые пошли заячьи, была приделана диадема, которую пожертвовала Лелька, дочка Кати. Ну а насаженный на проволоку хвост сделали из пояса от шелкового халата Лены.

Когда мы разбудили Анечку в полпервого ночи и нарядили ее в эту красоту, девочка уже не отходила от зеркала. У нас была такая роскошная Королева-мышь, что мы чуть не расплакались. Аня легла спать во всем этом облачении, включая диадему.

Надо ли говорить, что Анечка затмила всех своим нарядом и все девочки тоже хотели быть мышками?

— Кому была нужна синяя елка? — позвонила мне Лена,— я купила белую, обычную и покрасила ее из баллончика. Очень здорово! Только запах еще не выветрился.

— Моя коллега ищет костюм Гномика для своей дочки, но такой, чтобы она была похожа на девочку, а не на мальчика,— вышла на связь Катя,— давай поможем? Позвонишь Марине? С меня вино!

Детские новогодние утренники продолжаются. Катя отложила командировку, а Марина подключила свою маму — профессиональную швею. Мы придумываем костюм Ворона для подруги дочки Кати (девочка не хочет быть вороной, и мы пытаемся сделать так, чтобы малышка была самой красивой вороной, которая затмит и Герду, и Снежную Королеву в спектакле). И нам нужно срочно придумать, как будет выглядеть мальчик — племянник Кати, которому досталась роль Барана — символа наступающего года.

За это время мы с подругами пришли к единому мнению. Когда девочки нашего поколения на утренниках играли снежинок, белочек и лисичек, а мальчики — зайчиков и мишек, было легче. Нет, было просто хорошо. Во всяком случае, дети не плакали, когда им доставалась роль ворона, барана или мамы Снегурочки.