"Ромео и Джульетта" в Театре балета имени Якобсона

В Петербурге в Театре балета имени Леонида Якобсона в пятницу состоялась премьера балета "Ромео и Джульетта". Антон Пимонов поставил первый в своей балетмейстерской карьере полнометражный балет. На очередном воплощении истории о веронских влюбленных побывала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.

Антон Пимонов пользуется симпатиями в Санкт-Петербурге как хореограф — его игривые опусы, показанные в рамках "Мастерской молодых балетмейстеров" в Мариинском театре, озарили танцевальный ландшафт Северной столицы. Потом были одноактные балеты "Иберия" и "В темпе снов" в Театре имени Якобсона, где грамотное распределение танцевального материала и хореографическая находчивость принесли номинацию на высшую театральную премию Санкт-Петербурга "Золотой софит". Сотрудничество с Театром имени Якобсона продолжилось "Ромео и Джульеттой". Судя по результату, не проиграл никто: труппа заимела весьма радикальное произведение, а Антон Пимонов из младенческого балетмейстерского возраста перешел в отроческий.

Автор либретто Игорь Коняев поместил героев Шекспира в современность, но не в этом состоит новизна постановки. Конфликт из закоренелой родовой вражды перенесен в творческую плоскость: соперничают не кланы, но художественные системы. Семья Капулетти владеет театром классического балета и директорствует в хореографическом училище, Джульетта — талантливая выпускница в классе своей матери, в котором кормилица работает концертмейстером и угощает учениц шоколадкой. Монтекки руководят театром Montague Modern Dance Theatre. Ромео благодаря родственным связям в нем солирует вместе с Розалиндой. Между собой конфликтуют зрители — поклонники высокой классики и фанаты современного танца, их схватки воскрешают в памяти знаменитые исторические схватки в Ленинграде между балетными "партиями" Натальи Дудинской и Аллы Шелест. Несанкционированный танцмитинг разгоняет полицейский, одетый в форму, похожую на нацистскую (можно посоветовать постановщику для усиления художественного конфликта заменить представителя силовых структур министром культуры). Джульетту прямо с выпускного бала пытаются отправить в загс с Парисом, солистом Capulet Classic Ballet Theatre. Но некстати явился Ромео, показавший выпускнице, что кроме классических port de bras существуют еще свободный корпус и "сломанные позиции" — этим он сразу же покорил сердце юной танцовщицы, склонив ее к измене балету. В финале, как и полагается, оба умирают. Театры и поклонники объединяются в скорби по безвременно почившим солистам.

Антону Пимонову в рамках одного спектакля предстояло сочинить два равнозначных балета — классический и современный, а также определить, на каком языке общаются между собой герои, когда они не заняты профессиональной деятельностью. С балетом классическим хореограф разобрался легко (господин Пимонов — действующий второй солист балета Мариинского театра): представители Capulet Classic Ballet Theatre профессионально изгибаются, взбрыкиваются заносками и талдычат свое в упертых releve. Модерн самоутверждается в партерной хореографии, у артистов выпрямленные, словно при игре в "самолетики", руки и по-стиляжьи развинченный корпус. "Ромео и Джульетта" начинается бодро и увлекательно. Динамизм и смена танцевальных ракурсов, неожиданные решения хрестоматийно известных эпизодов лестно рекомендуют Пимонова-хореографа. Гармонично смотрится балетный экзерсис на Джульетту-девочку с ликующими вскоками на пальцы и мечтательным адажио на середине. Образы неотвратимости и неизбежности "Танца рыцарей" явлены в истовых и дуболомных port de bras во всех ракурсах. Финал номера наводит трепет: кордебалет медленно движется на рампу, вознеся в едином сектантском порыве руки в третьей позиции — словно Бирнамский лес возмездия движется, утюжа все выходящее за пределы классической нормы. Здорово решена сцена гибели Меркуцио: яростный приверженец классики Тибальд является на модерн-балет в попытке сорвать "поганое действо" и в состоянии аффекта протыкает Меркуцио ножичком. Предсмертный монолог знаменитого балагура не назовешь ярким хореографическим сочинением, но он впечатляет невидимой связкой двух протагонистов. Умирающего Меркуцио мы видим глазами Тибальда (ермолаевски сочный, клокочущий ненавистью Андрей Гулыма) — это его будущий вечный кошмарный сон (проживи он подольше), танцующий жуткий призрак убитого коллеги.

Вне сцены участники трагедии разговаривают на смеси северо-западного с испанским: академический язык, выученный на улице Зодчего Росси, перебивают начодуатовские неологизмы. Образовавшийся хореографический сленг не всегда способен донести смысл "сказанного", текст затуманивается философскими пластическими "рассуждениями". Но разнообразие в способах ухода из жизни (господин Пимонов знает в этом толк!) искупает некоторую однообразность пластического решения. Тибальда душат кулисой. Джульетта (Мария Меньшикова) красиво кончается на рояле. Вскоре на этот рояль запрыгивает Ромео (Максим Зюзин) и вполне эстетски закалывается. Почему-то во всей этой танцевальной истории больше всего запомнился финальный рояль.