«Тангейзер» в Новосибирском театре оперы и балета

Новосибирская опера показала одну из самых важных премьер российского оперного сезона — вагнеровского «Тангейзера» в постановке музыкального руководителя театра Айнарса Рубикиса и одного из самых известных молодых режиссеров страны Тимофея Кулябина при участии художника Олега Головко. Из Новосибирска — РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ и ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.

Тимофей Кулябин радикально переосмыслил сюжет оперы Вагнера — а если называть вещи своими именами, то просто придумал совершенно новую, увлекательную историю, происходящую в наши дни. В этой истории Генрих Тангейзер стал знаменитым кинорежиссером, а состязание певцов в Вартбурге — Вартбургским международным кинофестивалем, на который Тангейзер, известный затворническим образом жизни и вздорным характером, приглашен со своим новым фильмом «Грот Венеры». Именно так Кулябин обошелся с царством богини любви, где происходят первые сцены оперы Вагнера, — грот становится декорацией, а действие разворачивается на съемочной площадке фильма, в павильоне, где живет и работает режиссер. Часть партии Тангейзера здесь передана Иисусу, который и замышляет побег из обители вечного наслаждения в реальный мир страдания и смерти. Дело в том, что отшельник и еретик Тангейзер снимает фильм о «потерянных» Евангелием годах жизни Иисуса — по версии кинорежиссера, он провел их в том самом гроте Венеры, в гостях у богини наслаждений.

Конечно, на Вартбургском кинофестивале разгорается скандал. Тимофей Кулябин очень остроумно и подробно выстраивает сцены этой «ярмарки тщеславия», на которую по красной дорожке, проложенной через зрительный зал, собирается светское общество. Возвращение Тангейзера в мир фестивального искусства заканчивается его окончательным изгнанием. Во-первых, он нарушает правила корпоративной этики — критически комментирует выступления коллег на пресс-конференции (здесь, конечно, возникает прямая аналогия с Ларсом фон Триером в Канне). Во-вторых, само содержание фильма вызывает гнев общественности: когда сверху опускается постер фильма, на котором Иисус оказывается распят в причинном месте у Венеры, поднимается буря негодования.

Впрочем, скользкие взаимоотношения религии и искусства, то бишь тема ранимости «чувств верующих», режиссера на самом деле вряд ли волнуют. А волнуют его судьба художника и проблемы свободы творчества. Возможно, поддавшись на уговоры Ландграфа, председателя попечительского совета фестиваля, он и предал себя — за что был наказан не столько потерей социального статуса, сколько безумием. Но это лишь побочный поворот темы. Главное — то, что режиссер смело и виртуозно переосмысляет важнейший конфликт пьесы, метания Тангейзера между плотским влечением к Венере и возвышенной любовью к «прекрасной даме» Елизавете. Возвышенной в новой версии становится любовь материнская: в спектакле Кулябина Елизавета — мать Тангейзера и по совместительству арт-директор Вартбургского фестиваля (пожалуй, можно было бы возразить, что семейственность в Германии не в почете, но именно на Вагнеровском фестивале в Байрейте она процветает), а почти плотской страстью — влечение к кинематографу. Кстати, именно сцены между Тангейзером (Стиг Андерсен) и Елизаветой (Ирина Чурилова) оказываются самыми психологически наполненными. Что до кинематографа, то в этой индустрии справедливости не найдешь: брат Тангейзера Вольфрам фон Эшенбах ворует у безумца идею, снимает по ней фильм и в финале спектакля получает заветный приз Вартбургского кинофорума.

Что же до музыкальной части, то иначе как сенсационным результат подвижнического труда главного дирижера театра 36-летнего Айнарса Рубикиса назвать трудно: премьера «Тангейзера» наконец-то вернула Новосибирской опере статус одного из лидеров российской музыкальной сцены. Неумолимо безупречный, идеально выделанный оркестр Рубикиса — с ослепительной (ни одного кикса за все три с лишним часа) медью и чувственными струнными — звучит так осмысленно, как не звучал в последние годы ни один оркестр ни одного из оперных домов обеих столиц. Умный кастинг кроме предсказуемых удач вроде чеканных работ Дмитрия Ульянова — Германа и Павла Янковского — Вольфрама радует неожиданными открытиями: кто бы, скажем, мог подумать, что дебютировавшая в партии Елизаветы сопрано Ирина Чурилова окажется прирожденной вагнеровской певицей? Пожалуй, если к кому из участников премьерного состава и возникали вопросы, то к выписанному на заглавную роль Стигу Андерсену: трудно не признать, что партия Тангейзера далась ему с куда большими усилиями, нежели, к примеру, недавний ангажемент в амстердамском «Кольце нибелунга» Пьера Оди — впрочем, небезупречную вокальную форму легионер сполна компенсировал стопроцентным попаданием в предложенный режиссурой рисунок роли.

У Айнарса Рубикиса получился очень непривычный для русского слуха Вагнер — максимально далекий от того фирменного победоносно-неряшливого исполнительского стиля, который один из петербургских острословов метко окрестил «божественным нахрапом»: «Тангейзер» прозвучал в Новосибирске с неожиданным лиризмом и мягкой пластичностью — без претензий на мегаломанию и мессианство, но с соразмерностью человеческому. Отличительная черта трактовки Рубикиса — ее культурологическая полнозвучность: точь-в-точь как Всеволод Мейерхольд, ставивший не «Ревизора», но «всего Гоголя» и призывавший интерпретировать не отдельно взятое произведение, а мир автора в целом, дирижер дает расслышать в написанной 31-летним композитором партитуре «всего Вагнера». Редуцируя влияние большой французской оперы Мейербера, обладатель природного драматургического чутья Рубикис в скульптурной лепке крупной формы, скорее, склонен выделять те эпизоды «Тангейзера», в которых отчетливо слышится будущий Вагнер «Кольца» и «Парсифаля» — за спинами протагонистов в больших дуэтах маячат тени Брунгильды и Зигмунда, а воздух в гроте Венеры уже отравлен ядом плодов волшебного сада Клингзора.

Нынешнее появление «Тангейзера» на новосибирской сцене трудно не признать символичным: именно на этой опере — да еще на задумывавшихся композитором как ее продолжение «Нюрнбергских мейстерзингерах» — во второй половине нулевых забуксовала вагнериана Мариинского театра. В последние годы Вагнера в России много ставили и в столицах, и в регионах: «Лоэнгрин» в Челябинске, «Летучий голландец» в Михайловском театре и в Екатеринбурге, «Тристан» в Новой опере, тот же «Тангейзер» в МАМТе. Но не один из этих спектаклей, как ни крути, не мог считаться вехой в новейшей истории музыкального театра страны. Новосибирский же «Тангейзер» — его тектонический сдвиг: до сих пор, говоря «Вагнер», мы подразумевали «Гергиев», после премьеры спектакля Айнарса Рубикиса и Тимофея Кулябина эта формула определенно требует корректировки — в нынешнем сезоне русский Байрейт впервые за два последних десятилетия сменил место прописки. Новосибирская опера предсказуемо станет объектом паломничества уже совсем скоро: ближайшие показы «Тангейзера» запланированы на март будущего года.