Бизнес выбирает способ жизни без офшоров

В 2014 году власти обрели главный инструмент деофшоризации — закон о контролируемых иностранных компаниях. Вступающие в силу 1 января 2015 года новые правила игры вынуждают бизнес выбирать один из трех вариантов реагирования. Публичным владельцам крупных капиталов и компаниям, имеющим отношение к бюджетным деньгам, видимо, придется перестроить схемы владения и понести издержки ради сохранения лояльного отношения со стороны властей. Не готовые раскрываться менее крупные пользователи офшоров уже сейчас активно интересуются возможностью смены налогового резидентства. Основная же масса предпринимателей, осознающих отсутствие реальных способов вычисления бенефициаров, может выбрать третий путь — затаиться, оставив бремя доказывания чего бы то ни было самим чиновникам.

Главный антиофшорный закон — о контролируемых иностранных компаниях (КИК) — готовился долго, но принимался поспешно. Поэтому он (и это признали в конце года и в администрации президента, и в правительстве) получился сырым и неожидаемо жестким по отношению к бизнесу. Напомним, в течение всего года Минфин спорил с предпринимателями о содержании проекта, но в октябре одна из его ранних редакций была неожиданно внесена на рассмотрение через депутатов и в режиме митинга против "непатриотичного бизнеса" стремительно принята. Эта поспешность объяснялась тем, что второй раз подряд срывать исполнение задания президента чиновники не могли. Ведь готовить антиофшорный закон Владимир Путин поручал дважды — в посланиях 2012 и 2013 годов,— и заход "на третий круг" в послании-2014 выглядел бы уже неприличным.

Закон о КИК касается экономики в целом: он затрагивает не менее двух третей владельцев среднего и крупного бизнеса. Смысл новаций — в "приписывании" прибыли офшоров их российским владельцам для ее налогообложения в России. Главное направление удара — компании-кошельки, в которые бенефициары переводят свои пассивные доходы в виде дивидендов и процентов. Так что после принятия закона предприниматели ринулись в консалтинговые фирмы. Семинары по горячей теме с названиями вроде "Закон о КИК: срочно меняем схемы" сейчас проходят еженедельно — на них клиентам продают способы обхода нововведений.

Поскольку Россия не Америка с ее с возможностями контроля за своими налогоплательщиками по всему миру, наш закон о КИК бесхитростно предлагает донести на себя самостоятельно. Сообщать надо будет не только об участии в капитале иностранной компании, в трасте и фонде (к 1 апреля 2015 года), но и об их нераспределенной прибыли (в конце 2016-го — начале 2017 года). Кроме как на чувство страха перед наказанием (вводится с 2017 года), чиновники могут рассчитывать лишь на сведения от зарубежных коллег. Но перспективы получения налоговой информации от офшоров пока туманны, конвенцию ОЭСР об обмене фискальными данными Россия ратифицировала, но тестовый запуск системы ожидается не ранее 2017 года.

Такая ситуация предопределят первый тип реагирования бенефициаров на закон — затаиться, оставив бремя доказывания чего бы то ни было российским налоговикам. Этот путь может избрать средний бизнес, уповающий на свою многочисленность ("всех не поймаешь"), и физические лица, уверенные, что об их зарубежных накоплениях никто не узнает.

Второй путь, как сообщают юристы, намерены избрать пользователи офшоров, не готовые жить в страхе разоблачения, но не желающие раскрываться: не для этого они годами отстраивали способы защиты капитала, чтобы теперь сдать их чиновникам. Их выбор — смена налогового резидентства при сохранении бизнеса в России. Ведь при физическом отсутствии в РФ более 183 дней о законе о КИК можно забыть. Забавно, что, принимая его, парламентарии напирали на то, что предоставляют бизнесу возможность определиться, с кем он — со своим народом или с западным капиталом? Избранники подразумевали, что выбор очевиден. Однако причин для перемещения в "теплые страны" и без антиофшорного закона было достаточно — теперь для многих активных предпринимателей он может оказаться последней каплей. И дело, разумеется, не столько в налогах, сколько в конфиденциальности владения, а также в гарантированной англосаксонским правом защите собственников.

Примечательно, что обещанная амнистия активов в этих раскладах бизнесом всерьез даже не обсуждается: последняя такая акция, проведенная в куда более стабильном 2007 году, провалилась. Так что сейчас подбором подходящей юрисдикции заняты даже те юрфирмы, которые офшорами никогда не занимались, спрос огромен. Выбор лояльных к бизнесу юрисдикций также обширен: от Великобритании, Ирландии, Швейцарии, Голландии до Кипра, Мальты, Люксембурга и стран Балтии. Конечно, позже в РФ могут ужесточить подходы к налоговому резидентству — вплоть до его определения через гражданство, как в США. Но тогда ситуация с оттоком предпринимателей может стать еще печальнее.

Кроме "затаившихся" и "уехавших", будет, бесспорно, и третья категория предпринимателей — принимающих и уже принявших новые правила игры. Это крупный российский бизнес и компании, желающие работать с бюджетными средствами. Первые примеры возвращения активов в Россию фигурантами списка Forbes уже зафиксированы. Понятно, что киты бизнеса и так прозрачны для властей, поэтому главное - просто сохранение политической лояльности. Поскольку задача непременной ликвидации зарубежных компаний не ставится, они, скорее всего, сохранят офшоры, необходимые для ведения международных проектов. Прочим придется определяться в 2015 году, с кем они.

Вадим Вислогузов