Этой зимой в российский прокат выходит фильм "Унижение" Барри Левинсона по мотивам одноименного бестселлера Филипа Рота. "Огонек" поговорил с исполнителем главной роли — Аль Пачино, сыгравшим стареющего и теряющего талант актера

— В вашем репертуаре много легендарных крупнобюджетных картин, созданных на голливудских студиях,— "Крестный отец", "Лицо со шрамом", "Запах женщины". И вдруг вы решаетесь возвратиться на большой экран с "Унижением", проектом малобюджетным...

— Бюджет картины меня мало интересует, иначе я бы давно начал сниматься в рекламе. Мне по душе авторские проекты. У меня на них больше энергии, в них мне ясна актерская задача. Кстати, кто вам сказал, что "Крестный отец" был дорогим студийным проектом? Может быть, он им стал впоследствии... А в начале съемок бюджет составил, кажется, не более 5-6 млн долларов. Но "Крестный отец" был картиной авторской. Не будь в проекте Фрэнсиса Копполы, мне бы не удалось сыграть Майкла Корлеоне. Ведь все, кроме Копполы, были против меня. А как мне ответить на ваш вопрос про студийные картины? Я ведь не из Голливуда. У меня другая школа — Нью-Йорк, "Актерская студия", Станиславский. Голливуд... Мне про него вам рассказать нечего. Не то чтобы у меня к нему какое-то недоброжелательное отношение, скорее оно неопределенное... Голливуд находится в Калифорнии. Там снимают отличные фильмы. Что вы улыбаетесь?

— Я вполне согласна с вами... отличные фильмы — "Трасформеры-2", "Человек-паук - 3".

— Недавно ходил с детьми смотреть "Стражи Галактики". Замечательный фильм! Один я, может быть, не пошел бы его смотреть. Но с детьми... Мы получили большое удовольствие. Опять улыбаетесь?..

Вы ничего не понимаете! Все меняется — время, кино. Режиссеры перестали снимать "взрослые" фильмы. Как бы вам это объяснить. Ведь стала же мода универсальной? Унисекс: для мужчин, для женщин, взрослых и детей. Таким же становится и кино. Один и тот же фильм выпускают сегодня для всех возрастов, от 0 до 99 лет. Они могут себе это позволить, ребята в Голливуде, в отличие от Мартина Скорсезе или Дэвида Гордона Грина, которым постоянно приходится делать перерывы, чтобы подзаработать денег съемками рекламы. И мне это очень понятно и близко. Когда мне было 20 с небольшим, я был выходцем из малообеспеченной семьи. Даже не мог себе позволить регулярно вносить плату за квартиру. Сумма была небольшая, какие-то 50 долларов в месяц. Но и это было тогда для меня целым состоянием. Хорошо еще, что Казан, Кроуфорд и Льюис основали в Нью-Йорке "Актерскую студию". (Actors Studio, 1947 — организация для профессиональных актеров и драматургов. Основатели — американский режиссер Элиа Казан (1909-2003), создатель Американского репертуарного театра, лауреат Пулитцеровской премии Шерил Кроуфорд (1902-1986); оператор, сценарист, режиссер Роберт Льюис; хореограф и танцовщица Анна Соколова. Студия практиковала метод актерской техники, разработанный в 1930-е годы и основанный на системе Станиславского.— "О".) В ней сосредоточились тогда самые передовые кадры, ощущалась настоящая театральная атмосфера. "Актерская студия" стала местом, куда мы приходили пообщаться, обменивались идеями. Там нас учили играть и экспериментировать. И все это было совершенно бесплатно. Представляете? Бесплатная актерская школа! Иногда нам даже помогали деньгами и выдавали бесплатную обувь. Актеры всегда нуждаются в обуви. Кстати, о чем вы меня до этого спрашивали? Я совсем не умею отвечать на вопросы, правда? Говорю монологом. Пожилой человек делится своими мыслями о жизни, об опыте. Ладно, ладно, прекращаю. Спрашивайте...

— Про "Унижение"...

— Ах да, "Унижение". Это гениальное произведение Филипа Рота, одно из его лучших и последних. У меня замечательная роль, очень чеховская — престарелого актера по имени Саймон Экслер, который некогда был гениальным и умел "держать публику", но в один прекрасный день он теряет эту способность, как и многие другие — играть, творить, жить. От него уходит после 20 лет жизни жена, его подлечивают в клинике, где к нему пристает какая-то сумасшедшая с просьбой помочь убить ее мужа. Его агент перестает предлагать ему серьезные роли, и единственная работа, на которую его могут взять,— съемки в рекламе средства от выпадения волос. Согласитесь, какая насмешка и какое унижение! Именно в тот момент, когда нам кажется, что мы заслужили покой и уважение!

— Однако появление в его жизни молодой привлекательной Пиджин, предпочитающей женщин, кстати, вдыхает в него жизнь...

— Молодая женщина не всегда приносит удачу мужчине в преклонном возрасте. Конечно, Пиджин привносит новую жизнь, вдохновляет моего героя, но лишь ненадолго. Саймон даже всерьез начинает подумывать о съемках в рекламе той самой жидкости от выпадения волос. Когда рядом женщина, нужны деньги. Но иллюзия молодости и любви имеет временный эффект — это как временный взлет перед еще более глубоким падением. Мой герой — обычный человек, и как у каждого рядового человека, у него создается ощущение, будто он прожил свою жизнь, упустив какие-то возможности. С возрастом приходишь к таким выводам. И это часто больно и неудобно. Потом у него начинается депрессия, его охватывает панический страх. Он растерян, запуган.

— Интересно, что оба ваших героя из последних фильмов — "Унижение" и "Манглхорн" — пугливы и депрессивны ...

— Ну да, оба — одинокие и пожилые. Вы считаете, это возрастное? Или хотите сказать, что у меня тоже депрессия? Ну если у меня и началась депрессия, то об этом я, к счастью, ничего не знаю. А откуда мне знать? Может быть, большая часть моих героев страдает депрессией. Почему-то мне сейчас кажется, что и Майкл Корлеоне был депрессивным. Особенно во второй части "Крестного отца"... Депрессия — это одержимость, это когда у человека навязчивая идея, которая его не отпускает. Собственно, характерная черта многих моих героев. А может быть, современный кинематограф, как и наше время, становятся депрессивнее? Но я ни о чем не жалею. Тем более о выборе своих ролей. Наоборот, я — счастливец, который нашел в жизни то, что больше всего любит, и этим занимается. Кстати, с тех пор, как я снял свой собственный фильм ("Саломея".— "О"), я стараюсь ко всему относиться терпимее, особенно к режиссеру. Это такой тяжелый труд. Вы знаете, что общего у Аль Пачино — режиссера и Аль Пачино — актера? Чтобы начать работу над фильмом, мне надо влюбиться: полюбить своего героя, идею и сюжет картины. Ведь создание фильма — процесс, похожий на любовь: первая встреча — знакомство; следующая встреча — глубокая привязанность, а потом сцена за сценой — развитие настоящего и серьезного чувства. Наверное, поэтому я никогда не снимался в рекламе. Не то чтобы я против! Я считаю, что для актера или режиссера все средства хороши, если ему нужно заработать денег. Барри Левинсон, например, снимает и фильмы, и рекламу. И у него все отлично получается. Есть актеры, которым реклама удается. А у меня она вряд ли получится. Думаю, это зависит от моего подхода к ролям. Когда я готовлюсь к съемкам, то фантазирую жизнь своего героя, кто он, как и где он родился, что сформировало его характер, даже если об этом нет в сценарии. Мне нужно найти в своем герое изюминку, знаете, такую черту, от которой разгорелся бы мой аппетит. И чем дольше съемки картины, тем более упорно я стараюсь поддержать свой "аппетит". Без этого съемка не удастся, ведь работа над проектом может продлиться несколько лет. Правда, съемки по "Унижению" заняли не более трех недель. Зато над диалогами мы работали около двух лет.

— Зачем ваш герой доводит себя до самоубийства, да еще перед зрителем, на сцене?

— Актерское ремесло — особая профессия. Иногда актеру сцена кажется реальностью, а жизнь — сценой. Для настоящего актера прожить жизнь — значит часто играть, любить, страдать и выражать свои подлинные эмоции перед зрителем на сцене. Иногда связь между коллегами по сцене сильнее, чем между близкими родственниками в твоей жизни. Когда работаешь на сцене, больше зависишь от других актеров. Театральная труппа как большая семья: если я забуду строчку, мне приходит на помощь партнер по сцене, и наоборот. В жизни же мы, актеры, можем быть абсолютно потерянными и беспомощными. Кстати, поэтому актеры часто пытаются забыться с помощью алкоголя. Так они перерабатывают свое напряжение, популярность, а иногда и ее отсутствие. Саймон Экслер из "Унижения", как и любой настоящий профессионал, привык жить и страдать на сцене, поэтому он и решает уйти из жизни тоже перед зрителем. Для него сцена теперь реальнее, чем его жизнь.

— А для вас?

— Я смирился со странностью реальности и с тем, что мне нужно жить, играя, и играть, живя. Часто во время съемок я просто стою и ничего не делаю. Так, по крайней мере, мне кажется. Я просто наблюдаю за происходящим. А режиссер вдруг восклицает: "Эл, отлично сыграл!" Оказывается, я "играл" и этого даже не заметил.

Беседовала Татьяна Розенштайн