Светлана Сухова: останется ли ПАСЕ местом для диалога с Западом?

Нынешний уход российской делегации из ПАСЕ до конца 2015 года может иметь куда больше последствий, чем прошлогодний демарш

Светлана Сухова, Страсбург

"Дежавю",— охарактеризовал ситуацию вице-премьер Дмитрий Рогозин, вспомнивший, как в 2000 году уводил российскую делегацию ПАСЕ из зала.

Да и девять месяцев назад во Дворце Европы тоже бушевали страсти: Ассамблея требовала вернуть Крым Украине, а российская делегация ушла из ПАСЕ до конца года. В январе 2015-го все повторилось, но за фасадом отношений России и ПАСЕ изменилось многое. Российские парламентарии подрастеряли имевшиеся в их распоряжении рычаги влияния в организации, так что представители прежде всего "старых демократий" переиграли их в закулисных интригах по самому болезненному вопросу — возвращения права голоса. Не удивительно, что Ассамблея чем дальше, тем реже воспринимается Кремлем как площадка для диалога с Западом. И впервые в почти 20-летней истории отношений России и Совета Европы вопрос о ее выходе из организации, похоже, перестает быть риторическим.

Личное

В принятие максимально жесткого текста резолюции ПАСЕ немалый вклад внесли британцы. Особенно один из них — Роберт Уолтер. Собственно, он и выступил инициатором пересмотра полномочий российской делегации, которые были отобраны в апреле 2014 года и возвращены с началом новой сессии. Уолтер, как пояснили "Огоньку" в кулуарах Дворца Европы, убедил членов не только своей — одной из самых многочисленных делегаций в Ассамблее — в том, что, если "кормить медведя, он и руку откусит". Такой парафраз изречения Уинстона Черчилля (правда, отец-основатель Совета Европы говорил про миротворца и крокодила) подействовал на аудиторию. И европейцы в большинстве своем проголосовали за то, чтобы, как выразился другой британец, сэр Дональд Андерсон, Москве был послан правильный сигнал и от "разбавления санкций" не пострадала бы репутация самой Ассамблеи. Впрочем, в отличие от члена палаты лордов, у Роберта Уолтера помимо заботы о правильном позиционировании ПАСЕ могли быть и иные причины для демарша.

Напомним, что черная кошка в отношениях между ним и членами российской делегации пробежала год назад — в ходе последних выборов спикера ПАСЕ. Тогда россияне поддержали кандидатуру Уолтера, ради этого сдавшего пост главы группы европейских демократов Алексею Пушкову, но в итоге победила Анн Брассер из Люксембурга. Уолтер не скрывал ни разочарования, ни гнева. Поговаривали, он всерьез заподозрил россиян в нечестной игре. Хотя глава российской делегации Алексей Пушков отзывался о британце как об "умеренном политике, демонстрирующем сбалансированный подход, в том числе к России".

Очевидно, за год баланс изменился, так что всегда существовавшая в Ассамблее "группа недовольных" действиями России не только выросла численно, но и стала более сплоченной и активной. И неудивительно, что в тексте резолюции ПАСЕ оказались отражены чаяния всех ее участников. Так, например, там содержится требование вывода российских войск из Приднестровья, выполнение трех резолюций ПАСЕ по последствиям войны между Россией и Грузией, достижение прогресса в урегулировании ситуации в Нагорном Карабахе. Не говоря уже об Украине: тут и требование к России вывести "все, в том числе и скрытые, войска" с ее территории, воздержаться от поставок оружия ополченцам, ввести уголовное наказание для российских волонтеров, сражающихся на юго-востоке страны, отменить "незаконную аннексию" Крыма, разрешить возвращение туда лидеров крымских татар Мустафы Джемилева и Рафата Чубарова и, конечно, в 24 часа передать Надежду Савченко Украине или третьей стороне (предполагалось, что, скорее всего, Швейцарии).

Освобождение Савченко, обвиняемой СКР в пособничестве в убийстве российских журналистов,— в том числе и личная инициатива мадам Брассер. Впрочем, спикер ПАСЕ не одинока — аналогичное требование к властям РФ прозвучало и со стороны Госдепа США, и от властей ЕС. Но у Брассер — свои аргументы. Благо Савченко была избрана (заочно) депутатом Верховной рады, а позднее — и членом делегации Украины в ПАСЕ. Так что, согласно Уставу Ассамблеи, имеет иммунитет. Стало быть, ей, по мнению Брассер, обязаны изменить меру пресечения или российские власти должны ходатайствовать о снятии иммунитета для ее дальнейшего пребывания в СИЗО. Подогрел настроения и адвокат украинки Марк Фейгин, призвавший желающих освободить Савченко поторопиться — она, по словам адвоката, "вот уже 48 дней" (на момент его выступления) держит голодовку. В ходе обсуждения резолюции ПАСЕ Пушков заявил, что россияне готовы на жест доброй воли — допустить комиссию Ассамблеи в СИЗО к Савченко. Хотя накануне спикер Госдумы России Сергей Нарышкин пояснял европейцам: украинка получила мандат уже после того, как оказалась в СИЗО, и никакая другая делегация в Ассамблее не позволяет себе включить в свой состав лицо, подозреваемое в совершении тяжкого преступления. Понятно, что после лишения делегации права голоса Пушков свое предложение отозвал.

Общественное

Не то чтобы члены российской делегации положились на случай: сказать, что они не вели подготовительной работы и не предпринимали закулисных маневров, коими славен любой представительный орган власти, нельзя. Впервые в истории отношений с ПАСЕ спикер Госдумы возглавил (хотя бы на время) саму делегацию. В Страсбурге он появился еще накануне открытия сессии и принял участие в работе председательского комитета (главы политгрупп и спикер ПАСЕ), а еще одним поводом для его визита стало участие в круглом столе "Восстановление доверия в Европе: роль парламентских институтов". Посидел Сергей Нарышкин и в зале в ходе обсуждения доклада и резолюции по украинским беженцам, когда накал страстей немногим уступал тому, что царил в этом же зале днем позже, когда речь шла о судьбе полномочий российской делегации. Словом, налицо демонстрация уважения к Ассамблее. Правда, похоже, она не была оценена в той мере, на какую могла бы рассчитывать Москва.

Интересный факт: настроение сторонников сохранения диалога с Россией на площадке ПАСЕ, их уверенность в благополучном исходе голосования поменялось примерно часа за 3-4 до начала дебатов. Еще накануне вечером докладчик комитета по мониторингу Стефан Шеннах, отвечая на вопрос "Огонька", какие будут предложены санкции в отношении российской делегации, сказал, что "все будут удивлены". Так бы оно и было: из первоначального текста резолюции был исключен пункт о лишении делегации РФ права голоса и участия в работе руководящих органов Ассамблеи. Но сработала аппаратная интрига, пункт в текст вернулся, а надежды не сбылись. Кстати, приличная разница в голосах (148 — за резолюцию и только 64 — против) объяснялась еще и тем, что часть депутатов не участвовала в голосовании — нашлись неотложные дела вне зала заседания.

Сторонники продолжения диалога с россиянами в рамках ПАСЕ попытались смягчить удар. Так, например, тот же Шеннах предложил устную поправку — лишить россиян права голоса только до апреля. Ассамблея за нее проголосовала. Таким образом, на следующей сессии — в конце апреля — вопрос о полномочиях делегации РФ должен быть поднят снова. Даже если к тому времени ничего из требований ПАСЕ удовлетворено не будет. Правда, результат в этом случае легко предсказуем. С другой стороны, за три месяца может произойти всякое, так что шанс у россиян есть — если не на то, чтобы вернуть утраченные позиции, то, по крайней мере, на то, чтобы не выключаться из деятельности ПАСЕ. Благо, и в минувшем году, как пояснил спикер Госдумы, бойкота как такового не было: сотрудничали в подготовке ряда докладов в комиссиях, поддерживали диалог с докладчиками по России в рамках странового мониторинга, даже выступили инициаторами совместной дискуссии по вопросу о причинах внутриукраинского кризиса (предложение осталось без ответа) и общеевропейской конференции по преодолению кризиса доверия в Европе. Аналогичные возможности сохраняются и сейчас, но воспользуются ли ими российские парламентарии — вопрос.

Перспектива

Отношения России и ПАСЕ явно зашли в тупик. К сторонникам продолжения диалога — вроде экс-докладчика мониторингового комитета по России Андреаса Гросса, заявившего, что "Ассамблея — не школа, где провинившегося ученика ведут к завучу, а больница, где помогают и лечат",— мало кто прислушивается как в Страсбурге, так и в Москве. Предложения того же Гросса по разработке "дорожной карты" по налаживанию отношений между Ассамблеей и Россией, похоже, не всем интересны. Напротив, Дума, оскорбленная появлением в резолюциях ПАСЕ пассажа об "аннексии Крыма", намерена отплатить той же монетой — комитету ГД по международным делам поручено проработать возможность принятия заявления, осуждающего "аннексию ГДР Федеративной Республикой Германия в 1989 году".

Понятно, что в таких условиях ПАСЕ теряет шанс стать площадкой для диалога по поиску выхода из украинского кризиса, чего очень бы хотела часть депутатов (прежде всего из числа "старожилов" организации). С точки зрения институциональной для ПАСЕ крайне заманчиво было бы хоть отчасти перетянуть на свою площадку такой переговорный процесс. По крайней мере, о возможных вариантах таких дискуссий говорил польский социалист Тадеуш Ивински, в свое время бывший членом мониторинговых миссий ПАСЕ в Чечне. Понятно, что в условиях бойкота со стороны российской делегации сделать это невозможно. Россияне же, в свою очередь, заявляют о возможности более активного использования "других площадок", к примеру, Парламентской ассамблеи ОБСЕ. Правда, заявить — не значит реализовать: ОБСЕ с учетом влияния, оказываемого на организацию со стороны США, не самая простая площадка для дискуссии.

Если разбирать по пунктам возможные потери от нынешней тупиковой ситуации, не ясно даже, кто больше проигрывает. Похоже, что обе стороны в равной мере. Россияне, например, ввиду своего отсутствия в Страсбурге де-факто исключаются из процесса подготовки к будущим выборам председателя ПАСЕ. Не говоря уже об участии в мониторинговых миссиях (в той же Украине) и подготовках докладов. Если же стороны продолжат гнуть свою линию, дойдет и вовсе до плохого, во что никому из сторонников нахождения России в составе Совета Европы не хочется и верить. Прежде всего МИД России.

Тот же Сергей Нарышкин еще до принятия ПАСЕ повторного решения о лишении российской делегации права голоса предупредил: россияне вновь покинут Ассамблею до конца года, "и если в течение этого года не будет принято иное решение, то будет поднят вопрос о членстве России в Совете Европы".

И что тогда? Начать с того, что такой демарш — колоссальный удар по имиджу страны. В истории организации были случаи денонсации Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ). Например, Греция времен режима "черных полковников", но греки потом вернулись в Совет Европы, ратифицировав ЕКПЧ заново — как основополагающий документ, на котором базируется деятельность всех организаций, входящих в СЕ. А это, напомню, не только ПАСЕ, но и Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), Конгресс местных и региональных властей, GRECO (организация по борьбе с коррупцией), Венецианская комиссия и т.д.

Что касается финансовой экономии, о которой любят рассуждать сторонники крайних мер, то вряд ли стоит однозначно утверждать, что она перевесит имиджевый ущерб (желающие выставить Россию изгоем в Европе найдутся). Конечно, Россия является одним из самых больших плательщиков в бюджет СЕ — 32,3 млн евро в прошлом году. Но для Совета Европы рана материального ущерба затянется относительно быстро: Турция, например, заявляла о своем желании стать одним из главных плательщиков и, если не передумает, может занять российское место и в бюджете организации.

Впрочем, имиджевыми потерями выход России из СЕ не ограничится. И если, например, возможную отмену моратория на смертную казнь часть населения будет, вероятно, даже приветствовать, то вот исчезновение возможности подавать жалобы в Европейский суд по правам человека — вряд ли. Ведь за то время, что россияне получили право жаловаться в Страсбург, суд вынес решения по 2 тысячам дел из РФ. Для такого рода инстанции — немало. И хотя Россия уже не является лидером по числу жалоб в ЕСПЧ (по итогам прошлого года она на третьем месте, вслед за Украиной и Италией), но сама возможность "писать" в Страсбург вселяет во многих надежду. С другой стороны, число россиян, способных адекватно оценить, что же дало России членство в Совете Европы, по-прежнему крайне невелико. Как пояснил европейским коллегам сенатор Валерий Сударенков, "75 процентов моих сограждан не возражает против того, чтобы мы прекратили сотрудничество с ПАСЕ, но лично меня это огорчает".