Замглавреда "Ъ" Глеб Черкасов о митинге в Грозном

19 января в Грозном прошел митинг в защиту пророка Мухаммеда и против оскорбляющих его карикатур во французской газете Charlie Hebdo. По оценкам республиканского МВД, продемонстрировать границы свободы слова в столице Чечни собралось около 1 млн человек. Ведущий "Коммерсантъ FM" Анатолий Кузичев обсудил тему с заместителем главного редактора газеты "Коммерсантъ" Глебом Черкасовым в рамках программы "Демократия".

А.К.: Поделитесь, пожалуйста, вашими соображениями по поводу митинга в Грозном?

— Я бы предложил рассматривать этот митинг в контексте еще двух мероприятий. За два дня до митинга лидеры всех северокавказских республик подписали, находясь в Дагестане все вместе, за вычетом Рамзана Кадырова — Кадыров с этим, как я понимаю, согласен — заявление о безусловной поддержке Владимира Владимировича Путина. Это было очень решительное заявление, что мы за него и ни за кого больше, плюс, призыв к миру и уважение. Это было за два дня до митинга, а еще до Нового года, насколько я понимаю, Рамзан Кадыров провел масштабные учения в Грозном, собрал многих подведомственных ему силовиков на стадионе "Ахмат-Арена" и произнес перед ними речь, которая потом разошлась на цитаты из-за слов "Мы – пехота Путина", так он сказал.

А.К.: Да, "Я – пехотинец Путина".

— Эту запись можно найти в интернете, она производит впечатление, всем советую, у нас все-таки радио. Я согласен с тем, что это показывают свою лояльность, но мне кажется, тут еще есть элемент битвы за новые стандарты лояльности. Дело в том, что Северный Кавказ достаточно сильно зависит от федерального бюджета. Северный Кавказ и все республики сильно зависят от помощи федерального центра. Сейчас наступает сложный момент в экономическом плане…

А.К.: Когда на всех денег не хватит?

— Деньги придется тратить на всех, все российские регионы равны, но есть регионы, которые важнее. И Северный Кавказ подает заявку, что не то чтобы с нами что-то случится, мы все равно "за", но если мы будем хорошо и правильно организованы, то с нами будет гораздо лучше, и мы не будем допускать никаких отклонений от линии. Вполне себе известный сюжет с голосованием на Северном Кавказе на всех федеральных выборах, когда Северный Кавказ открыто и энергично поддерживает власть, а тут люди говорят, что мы можем и без всяких выборов и чего бы то ни было, просто мы "за", будьте, пожалуйста, тоже к нам внимательны. А кто же будет невнимателен к такого рода уверенным людям?

К.Э.: Хорошо, если видеть в этом только некую игру с федеральным центром во имя нынешних дотаций, насколько я помню, Дагестан и Чечня более чем на 90% финансируются из федерального бюджета, это так, но согласитесь, эти несколько сотен тысяч людей — одни говорят 1 млн, другие говорят 800 тыс. — пришли не потому, что им скомандовал президент или как он теперь называется "глава Чечни", или начальник поселкового совета. Я не верю, что 800 тыс. можно собрать по разнорядке.

— Во-первых, мы будем говорить 800 тыс., по оценке местного МВД. У нас нет оснований не верить, 800 тыс. — это, с вашего позволения, девять "Лужников". Был стадион "Лужники", пока его не начали реконструировать, он вмещал 82 тыс. Вот девять полных стадионов "Лужники" собрались. Можно посчитать, как и что. Я, безусловно, согласен с тем, что люди вышли не только потому, что им сказали. А потому, что они с этим согласны, но тут возникает некое единство и устремлений, и распоряжений. Может быть, не все были готовы сразу выходить, но раз уж решено идти, то да. Тут есть важный нюанс, что было показано тому же федеральному центру — дело не только в деньгах, дело в политическом весе.

К.Э.: Это то, о чем я говорил. Это привет всем нам.

— Есть некая тайная, спокойная латентная поддержка курса и поддержка всех нюансов этого курса. Но ее реализовывать каждый раз сложно, получается не много организовано, а тут даже и сомнений не возникает, ну какие могут быть сомнения? Раз сказали 800 тыс., значит, 800 тыс. И раз эти люди вышли и пошли так энергично, как пошли, значит, на это можно опереться. У нас в стране достаточно долго важна региональная мода, из какого региона люди приедут в массе своей, так у нас и страна развивается. Была питерская мода, сейчас у нас не столько питерская мода, сколько мода поволжская, потому что явный образец того, как это устроено в Татарии и Башкирии, как это было устроено лет 10-12 назад. Возможно, у нас будет следующая кавказская мода.

К.Э.: Я согласен, что определенная политическая культура экспортируется из Северного Кавказа в остальную Россию. Эта культура, которая опирается, прежде всего, на силу, на единый центр принятия решений, это культура, в общем, де-факто отвергающая светскую конституцию. Это опасно или есть такая тенденция, а есть много других тенденций?

— Нет, эта культура еще предполагает отсутствие каких-либо институциональных ограничений. Есть старший, старший сказал. Да, это опасно, потому что для нашей федеральной политической культуры уважение к институтам не является пока доминирующей штукой. И это легкое ретро, у нас вообще ремейкократия по большому счету, и в рамках ремейкократии может прийти как раз и кавказский стиль, дело в том, что в него зайти легко, из него выйти будет тяжеловато.