Российские власти одобрили антикризисный план. Об этом сообщил глава Министерства финансов Антон Силуанов. По его словам, план рассчитан на год. В документе предусмотрена подготовка новых структурных реформ, чтобы не потратить резервы за один-два года. Объем антикризисного фонда правительства составляет 170 млрд руб. Профессор экономического факультета Высшей школы экономики Константин Сонин обсудил тему с ведущей Дарьей Полыгаевой в эфире "Коммерсантъ FM".

Ранее Владимир Путин поручил правительству решить, какие расходы можно отложить, чтобы увеличить финансирование других направлений. Кроме того, антикризисный план предусматривает снижение налоговой нагрузки на бизнес, поддержку регионов и перераспределение доходов.

— Как вы оцениваете план? Во всяком случае, нам, пока не очень много о нем известно, но господин Силуанов пообещал новые структурные реформы, чтобы мы имели новое качество госуправления и новое качество бюджета.

— Тут есть некоторые противоречия, судя по тем мерам, которые объявил министр Силуанов, кризис рассматривается как структурный. То есть это не временные трудности, а неправильность российской экономики, которую нужно исправлять. Но если всерьез обещаются какие-то структурные реформы, если действительно будет что-то перестраиваться и в качестве госуправления, то это должен анонсировать не министр Силуанов, а президент, обращаясь к гражданам или к Государственной думе, потому что это вещь гораздо большего масштаба, чем Министерство финансов. Это противоречие пока не устранено.

— О чем это говорит, почему оно есть?

— Мне кажется, что пока никакого антикризисного плана нет, и главное, что нет в руководстве страны никакого понимания, что мы зашли в совершенно тупиковую ситуацию, что нужны большие изменения, большие перестановки, существенные изменения законов, если кто-то хочет что-то менять.

— То есть то, о чем объявил министр Силуанов, — это несерьезно, вы считаете?

— Не в том дело, что это не серьезно, а в том дело, что это некий бюджетный план. Это план, как работает его министерство, одно из 30 министерств, которые влияют на происходящее в стране. Это ни в каком смысле не реакция руководства страны, правительства на экономический кризис.

— Как вы считаете, почему такой реакции нет, почему нет ощущения, что действительно российские власти всерьез оценивают ту ситуацию, в которой мы оказались?

— В частности потому, что руководство страны не хочет признавать ответственность, что та тяжелая ситуация, в которой мы оказались, — это результат бездеятельности, деятельности президента, деятельности руководства, правительства.

— К чему приведет такой подход?

— Если сейчас анонсировать структурные реформы, то это значит сказать, что то, что мы строили, — это неправильно. Мы меняем политику вот здесь, вот здесь, вот здесь, и увольняем тех, кто допустил ошибку, отменяем законы, которые были приняты ошибочно. Вот что такое структурная реформа.

— Да, но если их не проводить и не анонсировать, то это заведет в еще больший тупик, насколько я понимаю?

— Я думаю, что это неудачный ход истории для нас, но бывают политики, которые, оказавшись в дыре, в провале, роют еще глубже, окапываются. Мы столкнулись с такой ситуацией.

— Что бы вы посоветовали, помимо того, что вы уже сказали о том, что нужны структурные реформы, о которых бы объявил президент, а не министр финансов?

— Нужны, во-первых, серьезные реформы. Нужно отменять многие законы, принятые в последнее время, нужно менять внешнюю политику, добившись того, чтобы санкции были отменены, то есть нужно сделать то, что является отменой условий санкций. Нужно поменять коррумпированных чиновников и руководителей госкорпораций. Это уж можно сделать одним приказом.

— Но пока нет политической воли, судя по всему?

— Нет политической воли, чтобы реально министры шли в отставку, чтобы руководитель госкорпорации шел в тюрьму.

— Если ситуация не будет меняться, то есть все останется так, как есть, мы будем иметь те реформы, о которых объявил министр Силуанов, денег насколько хватит?

— Насколько хватит, пока не наступит полный конец нашей стране? Такого момента не будет никогда, Россия будет вечно. А когда будет возможность как-то крутиться, ничего не меняя, — это может быть еще пять лет, и десять лет может, а 20 лет не может.