Антипропаганда чтения в хорроре "Бабадук"

Премьера кино

Австралийский психологический триллер "Бабадук" (The Babadook) исследует под жанровой оберткой ужастика болезненную педагогическую тему: как тяжело воспитать нормального сына матери-одиночке, лишившейся мужа в день рождения ребенка. Отважное решение режиссера-дебютантки Дженнифер Кент пойти по истоптанной дорожке и подобрать то, что обронили ее многочисленные предшественники, приветствует ЛИДИЯ МАСЛОВА.

Похоже, половину успеха "Бабадука", номинированного на шесть наград Австралийского киноинститута, составляет удачно найденное, звучное и запоминающееся название чудовища, рождающегося из бессознательных страхов несчастной матери (Эсси Дэвис) и ее восьмилетнего сына (Ной Уайзман), с которым она неспособна справиться на самом элементарном бытовом уровне. Эсси Дэвис играет женщину с безнадежно расшатанными нервами, которую саму неплохо бы сдать в какое-то учреждение вроде дома для плохо контролирующих себя старичков, где она работает медсестрой. Вообще-то еще раньше, чем на экране, начинает мелькать пресловутый Бабадук: смутное беспокойство вызывает неспособность героини хоть раз сделать аккуратную прическу, с которой обычно ходят медработники,— постоянная живописная растрепанность тут явно символизирует ее растрепанные нервы. Так что даже немного удивительно, что ее отпускают восвояси из полицейского участка, куда она пытается пожаловаться на Бабадука, точнее, на неизвестных злоумышленников, вынувших из мусорного бака и заново склеивших порванную в ужасе книжку "Мистер Бабадук", со страниц которой и сошел монстр, чьими главными атрибутами являются шляпа и оскаленная зубастая пасть, заметная только на бумаге. Однако воздействие злополучной книжки так велико, что любая безобидная шляпа, висящая где-нибудь на вешалке, мгновенно вызывает у героини рефлекторный спазм ужаса, и, думается, для впечатлительной части аудитории "Бабадук" будет так же эффективен (хотя и шляпа эта, конечно, позаимствована с плеча, точнее, с плеши Фредди Крюгера).

В показе заглавного героя — Бабадука — режиссер Дженнифер Кент придерживается благородной лаконичности и сдержанности: ее задача — не дешевая детская страшилка, а психологическое исследование нарастающего безумия, когда самое пугающее — не черное мохнатое нечто, внезапно выскакивающее из-под кровати, а отношения между двумя самыми близкими людьми, которых по-хорошему нельзя оставлять вдвоем в одном доме. Тем не менее и без того не слишком широкий круг общения матери и сына последовательно сужается: сначала героиня забирает нервного ребенка из школы, где он никак не может вписаться в коллектив, потом бойкий мальчик разбивает нос двоюродной сестре, позволившей себе оскорбительные замечания, и, наконец, сердобольный психиатр делает роковой шаг — выписывает мальчику успокоительные таблетки для хорошего сна, которые стоит пить "только в самом крайнем случае". Крайний случай не заставляет себя ждать, и режиссер, большую часть фильма прилежно извлекавшая саспенс из ничего, из зловеще скрипящих старинных комодов и тревожно шипящих электрических лампочек, наконец получает возможность в полный рост показать отличное знакомство с "Ребенком Розмари" Романа Полански и "Изгоняющим дьявола" Уильяма Фридкина (как говорят, классик очень тепло отозвался о "Бабадуке", и какому маститому автору не понравилось бы, что молодежь так почтительно берет с него пример).

"Бабадук", впрочем, не привлек бы такого внимания, если бы заслуга Дженнифер Кент сводилась только к умелой демонстрации знакомства с лучшими образцами жанра: все-таки австралийка, как может, старается впихнуть в старую заскорузлую форму некое подобие новой оригинальной психологической начинки. Оригинальность удается с переменным успехом: например, сцена, в которой героиня уединяется под одеялом с вибратором, наталкивает на пошловатые объяснения происходящего с точки зрения сексуальной неудовлетворенности одинокой женщины, у которой на этой почве едет крыша. Однако перебрав ряд жанровых и психологических банальностей, Дженнифер Кент в итоге все-таки докапывается если не до сути, то до некоего загадочного прикола, которым становится миска дождевых червей, нарытых психованным мальчиком во дворе дома под чутким руководством мамаши, только с виду временно успокоившейся, а на самом деле явно нацелившейся продолжать интимные отношения с Бабадуком.