Президент Владимир Путин обсудит с французским лидером Франсуа Олландом и канцлером Германии Ангелой Меркель новый план по разрешению конфликта на Украине. Заведующий кафедрой европейской интеграции МГИМО Николай Кавешников ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Оксаны Барыкиной.

По информации газеты "Коммерсантъ", Олланд и Меркель будут добиваться от Москвы признания того, что Донбасс остается частью Украины. Кроме того, одним из условий может стать отвод тяжелых вооружений от линии соприкосновения. В четверг Франсуа Олланд и Ангела Меркель встречались с президентом Украины Петром Порошенко.

— Как вы считаете, почему европейские лидеры приняли экстренное решение о переговорах сначала в Киеве, а потом в Москве?

— Европейские лидеры приняли решение о переговорах, прежде всего, потому, что на юго-востоке Украины возобновились активные боевые действия, и эти активные боевые действия идут уже фактически две недели. Изначально Меркель и Олланд поехали на переговоры в Киев, потому что речь идет о гражданском конфликте внутри Украины, и здесь большая часть ответов на вопросы должна быть дана именно в Киеве. Соответственно, с Киевом нужно разговаривать, добиваться выполнения ранее достигнутых договоренностей и пытаться сформулировать какие-то шаги на будущее.

— Как вы думаете, этот визит как-то связан с активным обсуждением в Америке поставок на Украину оружия?

— Разумеется, все это части одного процесса, потому что рассматриваются разные варианты. И в Европе, и в США, и в Киеве есть сторонники силового варианта решения вопроса, те, кто хотят начать поставки на Украину летального вооружения, те, кто хотят более активных боевых действий. И есть, в том числе, и на Украине, те, кто стремятся более здраво и ответственно подойти к дипломатическим способам решения вопроса. В частности, некоторые украинские олигархи недавно заявили, что можно подумать о статусе Луганска и Донецка, поискать какие-то решения в этом направлении.

— То, что Меркель и Олланд могут предложить приднестровскую схему урегулирования, как вы считаете, насколько возможен такой вариант, обсуждают сейчас активно?

— Мне представляется, что сейчас можно говорить только о замораживании конфликта, что подразумевает прекращение активных боевых действий, фиксацию некой разделительной линии и отвод войск и тяжелых вооружений от этой разделительной линии, не предрешая политического статуса и взаимодействия Донецка и Луганска с Киевом. Но, разумеется, все это возможно только в рамочном формате территориальной целостности Украины, подтверждении того факта, что Донецк и Луганск являются частью Украины, о чем неоднократно, кстати, заявляли политические лидеры в Москве.

— Но ведь уже было такое, уже было перемирие, уже был этот фрагмент заморозки. Как вы думаете, что сейчас должно измениться, чтобы он продлился действительно долго?

— Должно измениться отношение западных стран к политике Киева, должно измениться осознание в Киеве. В Киеве должно наступить осознание, что Запад не поддерживает военные действия со стороны Киева.

— То есть это довольно-таки продолжительный период?

— Безусловно, это не год, не два, заморозка может наступить довольно быстро, если все договорятся. Но сама проблема будет решаться не год и не два, потому что степень озверения в районах боевых действий, я повторю это слово, озверение со всех сторон всех участников боевых действий достигло такой стадии, что за год это не забудется.

— Что сейчас нужно сделать для того, чтобы прекратились взрывы?

— Фиксация хотя бы промежуточной линии разграничения и договоренность о постепенном отводе войск и тяжелых вооружений. Плюс установление, действительно, контроля за границей между Луганском, Донецком и Российской Федерацией.

— Удастся этого добиться сейчас на встрече в Москве?

— Сложно гадать. Очевидно, что есть желание со стороны европейских лидеров внести свой вклад в разрешение этого конфликта. Очевидно, что для Москвы разрастание этого конфликта абсолютно невыгодно, поскольку подрывается в принципе вся система европейской безопасности и вся система отношений России с западными странами. Хочется надеяться, что что-то получится.