Дмитрий Косырев — о возвращении моды на Эдмунда Бёрка

Об отце консерватизма и любви к людям, во имя которой их и уничтожить не жалко

Дмитрий Косырев

Не бойтесь, философия — это не страшно, хорошую философию всегда можно обрисовать ясными и простыми фразами. Вот, например: почему Эдмунд Берк считал своих современников — французских революционеров, с Робеспьером во главе, негодяями и нелюдями? Потому что...

Берк, между прочим, считается идейным отцом современного глобального консерватизма. Его вернули из забытья, начали всерьез разбираться с его наследием, о нем недавно вышла очередная книга — "Интеллектуальная жизнь Эдмунда Берка: от возвышенного и прекрасного к американской незавимости" Дэвида Бромвича. Сейчас ее множество людей обсуждает.

А ведь это был, похоже, интересный человек, при том что лицо незаметнее не бывает, да и фамилию проще не придумаешь. Он умудрился всю жизнь быть на вторых ролях в политике (то есть не занимал первых должностей), но влиять на нее так, как он, мало кто мог.

XVIII век в Англии: между революционным XVII и сверхдержавным, имперским XIX. Но в XVIII эта великая Англия и сложилась. И несколько десятилетий депутат парламента, секретарь премьер-министра и прочая, признанный лучший оратор страны, в общем — Эдмунд Берк, выступал в парламенте, выпускал памфлеты, писал письма — и его слушали. До такой степени, что это Берк, поначалу чуть не в одиночку, убедил Англию объявить войну революционной Франции (сначала ей многие сочувствовали). Чем та война кончилась, известно — Ватерлоо и пленением Наполеона. Уже после смерти нашего героя.

В СССР и России он был и есть известен, хотя в узком кругу. Называли, правда, как угодно — Бэрком, Борком... Вообще, уже в 70-е годы в СССР создалась школа прекрасных и совсем не коммунистических философов, но это отдельная песня. А мы пока отметим, что в коммунистической стране, где Французская революция была чуть ли не священной, Берк на официальную популярность мог не рассчитывать.

Сегодня интерес к его наследию вспыхнул заново все же за пределами России. Наследие сложное. Потому что Берк себя философом не считал, громадных книг — как у Канта, Гегеля или Маркса — не писал. Книга у него, если всерьез, только одна ("Философское исследование происхождения наших идей о высоком и прекрасном"). А вторая и самая знаменитая — "Размышления о революции во Франции" — это переработанный сборник памфлетов, писем и выступлений. В общем, Берк — он немножко как Ленин, его идеология разбросана по полемическим схваткам с оппонентами, речам, письмам.

А вот и вторая сложность. Американская рецензия из журнала Foreign Affairs на нынешнюю книгу говорит, что автор учит нас думать как Берк. Это ценно, потому что думать как консерватор — это совсем не то же самое, что думать как революционер (демократ, либерал и т.д.), но со знаком "минус", с противоположным набором ценностей и принципов. Как было бы просто: демократ — за свободу и власть народа, консерватор — за диктатуру. Да только Берк и его единомышленники в Англии как раз ограничивали власть короля и признавали право Америки отделиться от империи. Да и современная политика ясно нам показала, что разговоры о "свободолюбивом народе, борющемся против диктатуры", это всегда идеологическая фальшивка. Не бывает такого противопоставления.

А как же Берк думал и, кстати, что он имел против Французской революции? Очень просто: он писал и говорил, что радикальные революционеры так увлекаются своими теориями о "правах человека", что забывают про "человеческую природу" — врожденную и приобретенную культурой. И что в повседневных политических решениях надо смотреть на то, каковы обычаи и привычки людей здесь и сейчас.

То есть революционеры — это люди, которые ради идеологии готовы пойти против человеческой сущности, в том числе таковую, ради своих великих идей, уничтожить. И самих людей тоже.

Берк обозначает революционеров как "грабителей и убийц". И он прав. Любая революция уничтожает несогласных, делит заново собственность и еще всегда лжет в массовом порядке.

Вот большевистская революция, "смены режимов" с демократизацией и развалом Ирака или Афганистана и прочая. Везде убийства, грабеж и ложь. И все это с абсолютной точностью припечатал в конце XVIII века какой-то забытый с тех пор Берк, четко объяснивший, почему революционеры — всегда преступники. Потому что у них идея стоит выше сегодняшнего, реального человека.

В рецензии на биографию Берка можно прочитать, что это только одна работа из целого "урожая" книг про него. Конечно, сегодня всем интересен отец — основоположник стиля мышления, который с каждым годом все больше выглядит как палочка-выручалочка для западной цивилизации. Поэтому людей, пытающихся "думать как Берк", там все больше. Вот хотя бы американский историк мировых цивилизаций профессор Кристофер Бекуит. Он считает, что нет разницы между коммунизмом, радикализмом иранских аятолл, фашизмом и демократией — он их всех объединяет словом "модернизм". Это когда думают, что все новое, идущее на смену старому, обязательно лучше, чем старое, а поэтому людей не жалко, если они стоят на пути нового. Но ведь это — если не остановить — никогда не кончится, потому что дальше придет что-то еще более новое... Как "перманентная революция", любимая товарищем Троцким.

Ну а у нас есть заново открытые Николай Бердяев и Александр Зиновьев, тоже идущие "от Берка".

Итак, понятно, почему сегодня — после упомянутых выше и других катастроф — революционная, либеральная и прочие радикальные идеологии разваливаются на глазах, земля осыпается под западной цивилизацией (да, она — наследник якобинцев XVIII века во Франции!) и почему всем стал интересен консерватизм. Но ведь с ним, повторим, сложно. Как уже сказано, консерватизм — это не альтернативная идеология, это когда идеологии не должно быть вообще, а только человек как он есть, в виде высшей ценности. Либеральные ценности можно четко перечислить и за них поубивать миллионы. Консерватизм же — этакая непривычная идейная пустота на фоне либерально-революционного переизбытка идей. Пустота потому, что человек как таковой, нация как олицетворение приобретенных за столетия общих привычек и убеждений — они ведь все разные. Под единый набор искусственных идей не подгоняются.

Отсюда полный хаос в "нелиберальном" стане, консерватором себя называет кто угодно. Но если хорошо понимаешь Берка, то сразу видно, что бешеные запретители — ваххабитские, протестантские (как в США) и прочие — это не консерваторы. Это опять революционеры, у которых есть такая хорошая "консервативная" идея, что ради нее не жалко запретить людям все, что они любят (им же лучше будет, станут чище и консервативнее), а несогласных уничтожить.

Заодно ясно, что большая часть мира — консервативные общества, а слабеющие якобинские попытки сделать свою идеологию новой всемирной религией — это только Запад. Самое консервативное государство — Китай, где вам объяснят, что их реформы подходят только Китаю, а прочие должны думать сами. А с чего в Китае все начиналось в конце 70-х? С великой цитаты Дэн Сяопина насчет того, что неважно, какого цвета кошка, если ловит мышей — значит хорошая кошка.

Цитата, между прочим, стопроцентно берковская.