Председатель совета директоров банка «Центр-инвест» Василий Высоков об особенностях банковского кризиса в России

Углублению банковского кризиса в России способствуют инфляция и более чем двукратное падение национальной валюты по отношению к доллару. Динамика кредитования сущест­венно снизилась и в рознице, и в корпоративном секторе. Председатель совета директоров банка «Центр-инвест», профессор, доктор экономических наук Василий Высоков представил „Ъ“ свой взгляд на способы восстановления кредитной активности, рассказал о способах преодоления кризиса и возможностях, которые открываются перед бизнесом.

Необходимы принципиальные изменения

— Экономисты говорят о том, что кризис сегодня переживает вся мировая экономика. Чем различаются российский и западный кризисы, есть ли у нас что-то общее?

— Во всем мире идет глобальная смена технологий. Кризисы только отражают разрыв между новым спросом и старым предложением. Поиск нового равновесия — мучительный процесс, требующий новых подходов технического, финансового и социального инжиниринга. Последний фактор играет далеко не последнюю роль: новые технологии требуют и новой социальной структуры. Эта ситуация встречается достаточно часто и в обычной жизни: при старой технологии — «я — начальник, ты — не факт…», а при новой технологии — «не факт, что я останусь начальником».

Если говорить о различиях, стоит отметить, что бюрократические барьеры везде примерно одинаковые, но на Западе процедуры преодоления барьеров законодательно прописаны более четко, и законы исполняются однозначно. Поэтому творческий потенциал бизнеса направлен не на преодоление бюрократических препон, а на совершенствование бизнес-процессов. Кроме того, базовые потребности на Западе удовлетворены, и творческие усилия ищут новых приложений. У нас креативность в большей степени связана с поиском решений для удовлетворения базовых потребностей. Тесная работа с западными партнерами позволяет увидеть кризисные процессы и методы их решения раньше, чем кризис начинается у нас. Когда критическая масса новых знаний, новых моделей, новых решений сформирована, необходима политическая воля для их реализации.

— Как это все применимо к банковскому сектору?

— Кризис в банковском секторе можно определить как кризис бизнес-модели. В частности, уже очевидно, что старая модель использования краткосрочных депозитов для кредитования долгосрочных проектов исчерпала себя. Она сопряжена с большими рисками. Современные технологии требуют институционального разделения функций платежей и расчетов и кредитования инвестиций. Соответственно в США разделили эти функции, законодательно закрепив правило Волкера в 2008 году с целью управления рисками, связанными с финансовым сектором (правило ограничивает участие банков США в операциях купли-продажи ценных бумаг на свои собственные средства, изначально предназначенные для покрытия обязательств перед его клиентами), в других странах обсуждается внесение таких изменений. Мы могли бы использовать преимущества именно мегарегулятора для принятия такого решения на законодательном уровне и для прорыва на новую технологическую платформу. В условиях отсутствия этого прорыва население — главный инвестор — инвестирует свои средства в валюту других стран, через цепочку глобальных банков, международных финансовых институтов, эти средства возвращаются в страну для инвестиций в нашу экономику. При этом риски российской экономики никуда не уходят, заимст­вования для конечного заемщика внутри страны остаются дорогими, а когда зарубежные посредники переоценивают российские риски, то расплачивается за возросшие риски главный национальный инвестор — население.

Наша банковская система находится, к сожалению, не на переходе, а на перепутье: никак не расстанемся с национальными традициями и периодически фрагментарно внедряем и отменяем международные стандарты, международные рейтинги. В результате системные решения заменяются ручным управлением с пестрой мозаикой индивидуальных решений для государственных, крупных и карманных банков. Доминирование банков с государственным участием не решает проблемы трансформации сбережений в инвестиции и требует постоянных инъекций, отобранных у главного инвестора средств (государства) через бюджет, фонды развития и целевые кредиты. Кроме отсутствия системного подхода у ручного управления есть еще одно негативное свойст­во: «рука руку моет».

Российской банковской системе сложнее еще и потому, что диалог регулятора и банков чаще носит не креативный, а воспитательный характер. На встречах с регулятором президиум говорит залу «ай-яй-яй», а зал замирает в трепете «ой-ей-ей» вместо конструктивного диалога по обеспечению прозрачности банковских институтов, сокращению проверок других контролеров. Приведу близкий мне пример: в 2014 году разные контролеры проверяли банк «Центр-инвест» 1663 дня. Для справки: рабочих дней за год в нашем календаре около 250! То есть единовременно работает несколько проверяющих органов.

— Насколько эффективна стратегия, выбранная государством, ЦБ и самими банками для стимулирования кредитной активности?

— Ответственность за восстановление нашей экономики не следует перекладывать на плечи только банков. Помимо сложностей с кредитованием реального сектора, в экономике много и других барьеров на пути восстановления. К сожалению, создатели этих барьеров, натягивая одеяло на себя, все меньше оставляют возможностей для естественного выздоровления. Говоря о развитии бизнеса, реально создают помехи этому процессу, и экономические заболевания становятся хроническими.

Например, в сфере АПК есть реальные возможности для глубокой модернизации, но для выбора схем финансирования нужны реальные новые проекты. У нас же сначала определяются формы государственной поддержки, а потом мы начинаем искать проекты, чтобы выполнить показатели по раскассировке средств господдержки. Господдержка стала национальным видом спорта, и мы постоянно воспроизводим массу спортсменов, с замиранием сердца ожидающих очередной раунд борьбы за такую поддержку. Устойчивый банковский бизнес предполагает другой подход. Возьмем для примера самую, с традиционной точки зрения, сложную сферу для кредитования — сферу ЖКХ. В продолжение реформирования системы для ремонтов многоквартирных домов создали экзотические структуры: региональные фонды ремонтов ЖКХ, где собранные с населения деньги будут направляться на ремонты в светлом будущем. Но многоквартирные дома нуждаются в ремонте не в перспективе, а уже сегодня, а зачастую и вчера. А средства можно собирать годами. К тому же падение курса рубля превратило уже собранные средст­ва в добавку к саману для шпаклевки трещин на фасадах. Таким образом, фонды вряд ли эффективно решат проблему.

Теперь рассмотрим ситуацию с рациональной точки зрения: на бытовом уровне, если надо привлечь женихов к дочке или покупателей квартиры тещи (то есть если еще и по личным причинам ремонт не терпит отлагательств), то владелец квартиры возьмет кредит в банке и отремонтирует подъезд. Если вместо региональных фондов день­ги населения будут направляться на погашение такого кредита, все соседи поддержат инициатора ремонта подъезда. Плюсы очевидны — ремонт будет не когда-то в перспективе, а уже сейчас, сумма кредита — величина постоянная, на нее не повлияют колебания курсов, жильцы будут оплачивать не призрачную услугу, до которой многие могут просто не дожить, а уже оказанную. Просто и эффективно!

Банк России не должен быть заложником просчетов политики ручного управления экономикой, должен более уверенно предлагать системные, именно системные, решения экономических проблем. Вместо этого в настоящее время коммерческие банки в своих стратегиях вынуждены брать на себя возрастающую ответственность и предлагать конструктивные решения экономических проблем своих клиентов.

«Региональные банки — это не размер, а качество»

— Насколько сложно сегодня выжить региональным банкам, не имеющим той самой пресловутой господдержки?

— Во всем мире господдержка воспринимается как признак некачественного управления и сопровождается оргвыводами для руководителей, получающих такую поддержку. У нас все уверены: преимущество у тех игроков, которые смогли ее получить.

На самом деле все по-другому. Именно региональные банки и именно в кризис имеют преимущества, если они не играли на спекулятивных рынках, а инвестировали собранные средства населения в реальную экономику. Региональные банки, как правило, не участвуют в амбициозных проектах и не несут возникающие при этом риски. Региональные банки — это не размер, это качество управления региональными рисками. В наиболее продвинутом варианте региональный банк задает еще и уровень банковской культуры. Индивидуальный подход к каждому клиенту является его конкурентным преимуществом, которое будут вынуждены взять на вооружение и другие игроки.

— Как должна строиться кредитная и депозитная политика регионального банка?

— Региональный банк — это экосистема, обеспечивающая эффективное использование средств населения для развития экономики региона с минимальными рисками. Вклады надо привлекать в объеме, который необходим для инвестиций внутри региона, чтобы избежать искушения направлять на другие рынки излишки вкладов. Кредитовать надо проекты, которые повышают эффективность работы местного бизнеса в три-пять раз за счет локализации лучшей мировой практики. Потребкредиты должны выдаваться по разумным и посильным ставкам и объемам, позволяющим сделать лучше не только жизнь родителей, но и их детей и внуков.

При ужесточении регуляторных требований надо использовать новые технологии, чтобы было комфортно работать и банку, и клиентам. Необходимо, жизненно важно уйти от спирали «высокие риски — высокие ставки по кредитам — высокие риски проектов клиента — дефолты клиентов — растущие риски убытков, возвращаемых на балансы банков — новая попытка компенсировать риски растущими ставками для следующих заемщиков». Банк должен начинать управление рисками еще до кредитования. Необходимо вместе с клиентом тщательно проанализировать все риски, принять меры по их сокращению, уменьшить их и, соответственно, ставку. Это стимулирует клиента успешно завершить проекты, во­время погасить кредит и проценты. Такой подход выгоден всем участникам процесса. Кредитовать можно и нужно. Это не пустые заявления. У меня есть конкретные примеры. Мы усовершенствовали наши технологии работы с клиентами, процедуры принятия решений, снизили маржу банка и ставки по кредитам для населения и малого бизнеса. В результате число заявок на кредитование выросло в два раза. Только в ноябре мы выдали новых кредитов на 7,5 млрд руб. А кредитный портфель банка уже превысил 73 млрд руб.!

— В каждом банке даже в самое благополучное время существуют «плохие» долги и рисковые заемщики. Можно ли с ними работать, чтобы, как вы сказали, это было выгодно и банку и клиенту?

— Работа заключается в том, чтобы оказать помощь заемщику в перестройке бизнеса в новых условиях. Ее можно вести как индивидуально, так и в рамках информационных встреч и семинаров. Задача банка не банкротить, стремясь получить хоть какие-то деньги, а научить клиентов отказаться от спекулятивного роста и заняться структурной перестройкой. Когда у клиента появляется план развития в новой реальности, можно восстанавливать кредитование — уже, по сути, нового бизнеса.

Юг России как особая экономическая зона

— Какие сферы экономики выгодно кредитовать даже сегодня?

— Бывший президент ЕБРР Жан Лемьер после визита на юг России сказал: «Юг — это модель будущей экономики России, диверсифицированной по секторам и с огромным предпринимательским потенциалом». У нас темпы роста объемов производства во всех отраслях выше, чем в среднем по России, а темпы роста цен на производимую продукцию ниже, чем в среднем по стране.

Мы рады тому, что между кризисами на юге России удалось модернизировать много малых и средних предприятий во всех секторах экономики, и сегодня их восстановительная стоимость в полтора-два раза выше балансовых оценок. Без лишней скромности могу сказать, что большинство из них модернизированы с помощью банка «Центр-инвест». Наш опыт позволяет уверенно говорить о том, что в каждой отрасли есть проекты с эффективностью, в три-пять раз превышающей эффективность действующих бизнесов. Этого достаточно, чтобы найти оптимальную схему финансирования на основе современных методов финансового инжиниринга, снизить риски проекта, стимулировать успешное завершение проекта и своевременный возврат выданных кредитов. Крупные банки предпочитают крупных клиентов и их крупные риски. Для нащупывания посткризисного равновесия лучше кредитовать небольшие проекты. Те из них, которые покажут реальный эффект, можно делать типовыми и тиражировать. Для реального кредитования надо снизить риски: в ЖКХ — за счет долгосрочных тарифов, в АПК — за счет создания рынка земли, в строительстве — за счет сокращения бюрократических барьеров, в торговле и сфере услуг — за счет создания конкурентной среды.

— То есть юг России может легче пережить кризис, в том числе и банковский?

— Финансовый кризис — это не когда нет денег, а когда аппетит пропал. У жителей Юга аппетит не пропал. Вот некоторые цифры: по итогам 11 месяцев оборот розничной торговли на Юге вырос на 3,4%. Для сравнения: в целом по стране — на 2,2%. Наши предприниматели научились производить больше и дешевле, чем в среднем по стране. Объемы промышленного производства выросли на 2,8% (в Российской Федерации — только на1,5%). При этом цены производителей промышленных товаров растут медленнее. В РФ — рост на 5,1%, а в ключевых регионах Юга, Ростовской области и Краснодарском крае,— в среднем на 4,5%. Такие же тренды наблюдаются в строительстве, сельском хозяйстве, перевозках. На Юге работают 7% всех малых предприятий России, но они инвестируют 13% в общем объеме инвестиций малого бизнеса страны.

Даже самый глубокий кризис не бывает всеобъемлющим, он возникает в головах и заканчивается, как только разработана собственная программа посткризисного развития.

И в кризис можно добиться роста

— Эксперты выделяют самые серь­езные проблемы, которые наиболее сложно поддаются коррекции: проблема с фондированием, падение цен на нефть и снижение курса национальной валюты. Насколько сильно они могут сказаться на экономике нашего региона?

— Проблема появляется тогда, когда неизвестен метод ее решения. Когда же метод решения известен, то проблема переходит в разряд задач. А вот задачи банкиры обязаны решать постоянно.

Падение цены на нефть и курса национальной валюты — это нормальные рыночные механизмы по поиску нового равновесия нового спроса и старого предложения. Процессы такого поиска носят болезненный характер, потому что приходится отвыкать от вредной привычки получать много, быстро и дешево. Выходить из кризиса надо не пытаясь вернуться к прежнему спросу, а сформировав новое предложение, новые технологии, нечто новое и востребованное.

Важен не объем денежной массы, а оборот средств. На нашем примере — с 2009 года у нас остатки по счетам клиентов не увеличились, зато оборот вырос за это время в три раза. То есть на тех же самых деньгах можно сделать, произвести гораздо больше. Ликвидация барьеров обращения денег и товаров, использование современных механизмов платежей и расчетов позволяет сократить потребность экономики в денежной массе. По поводу снижения курса национальной валюты: сегодня курс рубль/доллар — величина весьма условная. В краткосрочной перспективе банки могут заработать на валютных спекуляциях. Но это тупиковый путь. Если покупать деньги за деньги, экономика не вырастет. Деньги должны работать. Согласен с мнением Эльвиры Набиулиной, что надо «учиться жить в новой рублевой зоне». Нашим вкладчикам я говорил и говорю, что не стоит торопиться менять рубли на валюту. Во-первых, если вы не являетесь крупным игроком на бирже, это невыгодно. Во-вторых, приобретая валюту, вы инвестируете в экономику другой страны, тогда как страна, в которой вы живете, не меньше нуждается в инвестициях. Если жители юга России не будут поддаваться валютному ажиотажу, а напрямую инвестируют свои сбережения в улучшение условий своей жизни, то кредиты можно сделать дешевле, и жить лучше можно начать чуть раньше.

А экономика нашего региона в кризис может в долгосрочной перспективе даже выиграть. Кризис сдвигает спрос в сторону более дешевых и доступных товаров и продуктов. Соответственно, вырастает спрос на отечественные товары, традиционно производимые на юге России.

— Как будет развиваться экономическая ситуация в стране и в регионе в 2015 году? Есть ли у вас свои позитивные и негативные варианты прогнозов?

— Прогнозы аналитиков сегодня больше напоминают ставки в букмекерских конторах. Большинство ставок сходятся на падении экономики России на 3–5%. Если говорить о нашем регионе, то юг России в кризисные периоды стадию «упал — отжался» проходит быстрее. С учетом накопленного опыта даже спад ожидается меньше, чем в среднем по России. Если не просто переживать кризис, не ждать, когда он закончится, а работать с утроенной энергией, то можно добиться роста. Могу поделиться нашими планами: мы намерены работать, чтобы экосистема банка «Центр-инвест» выросла на 2–5%.

Личное дело Василий Высоков

Родился в 1955 году в Ростове-на-Дону. В 1976 году окончил Ростовский-на-Дону институт народного хозяйства (РИНХ), в 1982 — Новосибирский государственный университет. С 1976 по 1991 годы — ассистент, старший преподаватель, доцент кафедры планирования народного хозяйства РИНХ.

C 1991 года — директор Центра экономического содействия переходу к рынку при администрации Ростовской области.

В 1997–1998 годах — генеральный директор Федерального фонда поддержки малого предпринимательства.

С 1992 по 2002 годы занимал должность заместителя председателя совета директоров ОАО КБ «Центр-инвест».

С 2002 года — председатель совета директоров ОАО КБ «Центр-инвест».

Досье Банк «Центр-инвест»

Создан в 1992 году в Ростове-на-Дону. Акционеры банка: ЕБРР 27,45%), Немецкая корпорация инвестиций и развития DEG (22,45%), В. В. и Т. Н. Высоковы (17,85%), Firebird Investment Fund (9,90%), Erste Group Bank AG (9,80%), Rekha Holdings Limited (8,15%), Raiffeisenlandesbank Oberоsterreich Aktiengesellschaft (3,58%).

На 01.12.2014 на долю банка «Центр-инвест» приходится более половины общего объема капитала, 79,4 % кредитов и почти 81,3% вкладов донских банков.

В составе филиальной сети банка «Центр-инвест» 132 офиса в Ростовской и Волгоградской областях, Ставропольском и Краснодарском краях, а также представительства в Москве.

Интервью взяла Лариса Никитина