Как Вашингтон планирует бороться с насильственным экстремизмом

Трехдневная международная конференция по противодействию насильственному экстремизму, прошедшая недавно в Вашингтоне, должна была обеспечить перелом по крайней мере на одном из фронтов войны с терроризмом — информационном.

Шамсудин Мамаев

В конце февраля президент США Барак Обама провел в Белом доме широко разрекламированную первую конференцию по противодействию "насильственному экстремизму". Подобное противодействие было впервые упомянуто в Национальной стратегии контртеррора США три с лишним года назад, и тогда же, 9 сентября 2011 года, президентской директивой N13584 был создан специальный межведомственный отдел Государственного департамента США для отслеживания и противодействия пропаганде радикального исламизма, наиболее актуального образца "насильственного экстремизма",— Центр по стратегическим контртеррористическим коммуникациям (CSCC). Центр получил годовой бюджет $5 млн, штат порядка 50 сотрудников и главу в лице профессионального дипломата Альберто Фернандеса, поставленного в непосредственное подчинение заместителю госсекретаря США по публичной дипломатии. Сотрудники нового центра занялись ведением контртеррористической пропаганды на разного рода джихадистских форумах, используя помимо обычных медийных материалов и свои собственные комментарии. Проще говоря, занялись активным троллингом джихадистов и форумов, на которых те проводили обработку и вербовку новых кадров. При этом центру вменили в обязанность координировать работу в этом направлении и остальных правительственных ведомств. Однако похвастаться громкими успехами центр не смог, и "через год или два его уже никто не воспринимал всерьез", говорит бывший координатор Госдепа по терроризму Дэниел Бенджамин. А сам Фернандес, которого уже в этом апреле сменит спецпосланник США в Организации исламского сотрудничества Рашид Хусейн, стал жаловаться на недофинансирование и отсутствие нужной поддержки. Теперь же, после конференции, полномочия нового координатора центра и его финансирование будут существенно расширены: благодаря пропагандистским успехам "Исламского государства в Ираке и Леванте" "противодействие экстремистскому насилию" становится новомодной фишкой американского антитеррора.

Определяющей чертой "войны с террором" в прошлом десятилетии были крупные наземные военные операции в Ираке и Афганистане. Приход к власти Барака Обамы изменил эту ситуацию кардинальным образом: если шесть лет назад в Ираке и Афганистане было более 180 тыс. американских военнослужащих, то сейчас в этих странах их менее 15 тыс. Сегодня "мы отказались от дорогостоящих и масштабных наземных войн", говорится в опубликованной в феврале этого года "Стратегии национальной безопасности США". Однако поскольку "Аль-Каида" и ИГИЛ по-прежнему остаются устойчивой террористической угрозой для Америки и ее союзников, то, согласно этой новой стратегии, "мы сегодня отдаем предпочтение точечным контртеррористическим операциям и коллективным действиям с ответственными партнерами. Мы наращиваем усилия по предотвращению роста насильственного экстремизма и радикализации, потому что они усугубляют имеющиеся угрозы". Разворачивание этой новой стратегии мы можем наблюдать в Сирии и Ираке, где США с партнерами начали борьбу, направленную на сдерживание экспансии "Исламского государства". Эти операции планируются и координируются Пентагоном.

После февральской конференции эту вооруженную борьбу планируется дополнить тем, что Москва во времена СССР называла непримиримой идеологической борьбой против империализма, а Вашингтон сейчас нарек противодействием насильственному экстремизму, координацию действий международного сообщества по этому вопросу должно будет обеспечить CSCC. "Наше лидерство будет иметь исключительно большое значение для пресечения беспрецедентного наплыва иностранных боевиков в зоны конфликтов и потока террористов из этих зон. Мы будем устранять те условия, которые способствуют развитию насильственного экстремизма, такие как бедность, неравенство и репрессии. А это значит, что нам надо создавать альтернативы общению и контактам с террористами, создавать больше благоприятных экономических возможностей для женщин и разочарованной молодежи. Мы будем помогать самым незащищенным государствам и обществам бороться с террористами у себя на местах, мы будем обучать и оснащать местных партнеров, а также оказывать им оперативную помощь в борьбе с террористическими группировками" — так описывает задачи по "противодействию экстремистскому насилию" февральская контртеррористическая стратегия. Многозначительно добавляя к этому, что "в перспективе наши усилия по налаживанию совместной работы с другими странами по противодействию идеологии и первопричинам насильственного экстремизма станут важнее, чем наши возможности по уничтожению террористов на поле боя".

Если идеологической фишкой "Аль-Каиды" является ненависть к "крестоносцам", то ИГИЛ будет отмечено в истории ближневосточного терроризма своей ненавистью к шиитам

Мировое сообщество намек поняло и с энтузиазмом откликнулось на приглашение президента Обамы, сделанное им на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре прошлого года: на конференцию в Вашингтон прибыли представители правительств и гражданского общества более чем из 60 стран. Правда, России этот энтузиазм не коснулся — наш посол в ООН Виталий Чуркин даже обвинил Америку в том, что она не считается с мнением Москвы и ряда других мировых столиц. "Изначально нас даже и не пригласили" и "не проконсультировались с Россией" о ключевых темах конференции, отметил российский посол. Поэтому Чуркин не возлагал больших ожиданий на ее результаты. "Считаю, она приведет к неразберихе",— заявил он. Тем не менее в конечном счете российская делегация, возглавляемая главой ФСБ Александром Бортниковым, участие в конференции приняла.

В результате "арабской весны" и образования "Исламского государства" сегодня наплыв иностранных боевиков в зоны конфликтов поистине беспрецедентен. По оценкам американской разведки, в одной Сирии за время конфликта их побывало свыше 20 тыс. человек из 90 государств, в том числе 3,5 тыс. прибыли из западных стран. Более того, именно иностранные моджахеды "Аль-Каиды" и ее филиалов сыграли главную роль в Сирии вначале в захвате города Ракка, а затем и в превращении его в столицу "Исламского государства". После этого пропаганда ИГИЛ и наплыв джихадистов в ряды боевиков приобрели огромный размах: ИГИЛ и его сторонники публикуют сейчас до 90 тыс. твиттов в день. Заместитель госсекретаря США по публичной дипломатии Ричард Стенгел, признает: "Нас забивают количеством". В то время как летом прошлого года численность отрядов ИГИЛ оценивалась в 30 тыс. штыков, то сейчас, по мнению экспертов по терроризму, она может достигать 200 тыс. Так что очевидна как нынешняя неспособность CSCC противодействовать росту "насильственного экстремизма" ИГИЛ, так и растущая необходимость для Вашингтона научиться наконец выигрывать битву "за умы и сердца" мусульман. И в этой борьбе количество сотрудников или публикуемых твиттов далеко не главное. Главное, что "тролли" Госдепа — это совсем не те люди, к мнению которых станут прислушиваться на форумах джихадистов. "Люди, которых он (джихад.— "Власть") привлекает, никогда не обратятся за наставлениями к правительству. И мы пытаемся сейчас найти такие способы контрпропаганды, чтобы правительство США не участвовало в них",— признался сенатскому комитету по разведке в начале февраля директор национального антитеррористического центра Николас Расмуссен. Рита Кац, директор SITE Intelligence Group, изучающей поведение джихадистов в режиме онлайн, отмечает низкую эффективность работы сотрудников CSCC из-за того, что "им не хватает понимания даже базовых принципов вербовки" джихадистов, в частности причин того, почему сцены массовых казней вызывают у них не отвращение, а энтузиазм. Последнее доказывает опыт и история ИГИЛ.

Если идеологической фишкой "Аль-Каиды" является ненависть к "крестоносцам", то ИГИЛ и созданное им "Исламское государство" будет отмечено в истории ближневосточного терроризма своей ненавистью к шиитам. Этой ненависти их научил иорданец Абу Мусаб аз-Заркауи, отец-основатель иракского филиала "Аль-Каиды" — шииты составляют примерно 60% населения этой страны и благодаря демократическим процедурам, экспортированным в Ирак американцами после свержения режима Саддама Хусейна, получили контроль над правительством. Аз-Заркауи удалось разжечь внутрирелигиозную войну в стране, никогда ее не знавшей, и он смог сделать это даже вопреки мнению собственного руководства. Последнее в особой ненависти к шиитам никогда замечено не было: официальная троица врагов "Аль-Каиды" включает лишь "крестоносцев", сионистов и коммунистов. Бен Ладен разрешил Заркауи расправу лишь над теми шиитами, которые прислуживают "крестоносцам" в полиции, армии и иракских спецслужбах. Последний воспользовался этим разрешением более чем креативно — запредельный террор с перерезанием горла заложникам перед объективом видеокамеры стал для него прекрасным средством дальнейшей радикализации джихада. Возмущение этими казнями было столь велико, что Айман аз-Завахири, тогда правая рука Осамы бен Ладена, а ныне глава "Аль-Каиды", прислал аз-Заркауи письмо с критикой подобной жестокости. Правда, с критикой исключительно прагматической: большинство простых мусульман невежественно, и его сбивают с толку теракты против мирного шиитского населения, утверждал аз-Завахири. Особенно остро этот вопрос встает для них при атаках на шиитские мечети, и таких акций желательно избегать, написал он аз-Заркауи. Однако последний не подчинился — 14 сентября 2005 года Абу Мусаб аз-Заркауи формально объявил джихад шиитам и призвал суннитские племена не сотрудничать с иракским правительством. А в феврале 2006-го некие близкие к "Аль-Каиде" суннитские боевики взорвали купол одной из святынь шиитов, "золотой мечети" Аль-Аскари в Самарре. Когда через четыре месяца американцы нашли и уничтожили аз-Заркауи, Ирак уже переступил грань гражданской войны: в ответ на террор "Аль-Каиды" шиитская милиция создала собственные "эскадроны смерти", наводившие ужас на жителей суннитских районов. В результате американской мечте об Ираке как ближневосточном "маяке демократии" был нанесен смертельный удар. И когда настал час икс, приход в регион "арабской весны", единственное, что смог сделать Ирак,— изрыгнуть такого урода, как "Исламское государство".

"А что касается вас, рабы креста, и вас, потомки Ибн аль-Алками (шииты.— "Власть"), а также всех неверных из числа суннитов, мы не можем дождаться, когда наши мечи отсекут ваши головы с плеч" — с таким видеообращением выступил в июне 2006 года, на следующий день после гибели аз-Заркауи глава "Шуры моджахедов", а затем эмир "Исламского государства" (2006-2010) Абу Абдулла ар-Рашид аль-Багдади. И показал видеозапись казни троих шиитов, якобы членов "бригад смерти". Так что можно смело утверждать, что ИГИЛ позаимствовала свою шиитофобию и методику пропаганды через демонстрацию массовых казней именно у аз-Заркауи. И поэтому неудивительно, что аль-Багдади превратил сейчас массовые публичные казни заложников в настоящие видеошоу в черно-красных тонах — и эффективность джихадистских бригад ИГ, и беспрецедентный наплыв иностранных боевиков в их ряды во многом являются следствием такой радикализации. В то время как непонимание никогда не воевавшими специалистами CSCC первопричин и эффективности подобной радикализации является, по сути, зеркальным отражением непонимания их самим американским правительством. Очевидная причина этого непонимания — совершенно разные "цивилизационные" нарративы исламистского и либерального дискурса.

За три дня февральской конференции президент США Барак Обама произнес две речи. Суть их сводилась к тому, что нельзя отождествлять одетых в черное экстремистов с их религией — те, кто делают это, распространяют ложь, которая лишь помогает последним вербовать своих сторонников. Более того, "именно этот нарратив становится тем фундаментом, на котором террористы строят свою идеологию, оправдывающую их насилие в отношении всех нас и в особенности самих мусульман, которые куда чаще становятся ее жертвами". Это довольно стандартная американская либеральная лексика — более мягкая, чем у неоконов, но все равно достаточно типичная. "К его чести, Обама не поддался растущему давлению домашних хулителей, требующих от него признания исламской специфики сегодняшнего терроризма,— замечает обозреватель "Аль-Джазиры" Марван Бишара.— Однако он даже не упомянул важнейшую на сегодня причину радикализации мусульманского мира. Обама ничего не сказал о тех локальных "войнах по доверенности" и военных интервенциях Запада, которые обильно удобряют почву для развития и распространения того типа экстремизма, который развивается и распространяется в мусульманском мире". Бишара попал в самую точку: это войны, а отнюдь не интернетовские посты и комментарии являются первопричиной радикализации мусульманского мира.

Самым ярким примером американского провала "противодействия насильственному экстремизму" является Ливия

Тут стоит вспомнить два факта. Советская интервенция в Афганистан для спасения местного коммунистического режима привела к гражданской войне в этой стране, радикализировала местных исламистов и в конечном итоге породила "Аль-Каиду". Американская интервенция в Ирак с целью свержения режима Саддама Хусейна привела к гражданской войне в этой стране, радикализировала иракских исламистов и породила ИГИЛ. Таким образом, в обоих случаях первопричиной радикализации мирного ислама и его перехода в состояние джихада были отнюдь не террористы "Аль-Каиды" или ИГИЛ — первопричиной было вторжение иностранных войск. Это прекрасно понимает афганская или арабская улица: для исламского менталитета объявление джихада в таких случаях является вполне легитимным событием, а участие в нем — религиозным долгом. Однако в либеральном дискурсе ничего подобного нет: здесь речь идет о гражданском, но никак не о религиозном долге. И Барак Обама, как президент США, признать легитимность исламского джихада против американских войск никак не может. Тем более этого не могут сделать госслужащие CSCC. Так и возникает "цивилизационный" диссонанс двух разных нарративов — несмотря на все заявления западных политиков или политологов, президента США или экспертов CSCC, исламский террорист для арабской улицы "хотя и сукин сын, но все же наш сукин сын". Даже в Сирии, где военное вмешательство Америки ограничивается всего лишь бомбардировками частей ИГИЛ, ряды подпитываемой Вашингтоном Сирийской свободной армии (ССА) тают на глазах. Это связано с тем, что в Сирии тоже кипит гражданская война, и в то время как Башар Асад представляет интересы преимущественно алавитского (шиитского) и других меньшинств, "Исламское государство" представляет интересы суннитского большинства. Риторика Обамы повлиять на это деление неспособна: война есть война, и отношение сирийской, преимущественно суннитской, оппозиции к США, которые воюют против джихадистов ИГ, но не трогают правительственные войска, в последние месяцы резко ухудшилось. На этом фоне стало меняться на негативное также отношение сирийцев к ССА, которую все больше людей считают орудием Вашингтона в борьбе против ислама. Так что не только в Ираке, но и в Сирии американская пропаганда оказывается бессильна противостоять радикализации исламского нарратива — перипетии войны оказываются сильнее.

Однако самым ярким и шокирующим примером американского провала "противодействия насильственному экстремизму" является Ливия. В марте 2011 года, когда бронетехника Муаммара Каддафи вплотную подошла к тогдашнему центру антиправительственных сил — городу Бенгази — мятежники обратились к США и ЕС с просьбой о военной поддержке. Запад пошел навстречу: авиация стран НАТО атаковала войска Каддафи и вынудила его отойти от Бенгази. После чего мятеж племен стал называться революцией, а в Ливии воцарилась революционная анархия. Она, в свою очередь, пробудила к политической жизни ливийских исламистов, имевших со времен афганской войны хотя и подпольные, но весьма тесные связи с глобальным джихадом. Более того, в результате полного развала силового блока режима Каддафи фактическая власть на местах оказалась в руках множества сформированных повстанцами местных — племенных и исламистских — "милицейских" бригад, многие из которых были созданы или инфицированы бывшими джихадистами. В Бенгази такой исламистской силой стала "Ансар аш-Шариа", которая отнюдь не спешила признавать светскую власть. "Целью бригады "Ансар аш-Шариа" является внедрение законов Аллаха на земле и избавление ее от законов и конституций, созданных самим человеком. В этой стране будут править только законы Аллаха и больше ничего" — такова была программа группировки. К тому же по крайней мере один из ее лидеров был открытым поклонником лидера "Аль-Каиды" и Аймана аз-Завахири.

10 сентября 2012 года великий муфтий Египта Али Гомаа спровоцировал в мусульманском мире новую волну антиамериканских волнений по случаю снятого в США — как он выразился, "коптами-экстремистами" — оскорбительного для пророка фильма "Невинность мусульман". В Ливии это закончилось тем, что уже на следующий день, 11 сентября, вооруженные ливийские исламисты расстреляли из гранатомета и сожгли американское консульство в Бенгази. В результате погиб посол США в Ливии Кристофер Стивенс и три сотрудника дипломатической миссии. Госдеп тогда ошибся, назвав происшедшее "спонтанной реакцией" толпы против появившегося в интернете трейлера скандального фильма. Хотя, как показало позже расследование Конгресса США, это была заранее подготовленная операция "Ансар аш-Шариа", которая решила таким образом отомстить за убитого американцами в июне в Пакистане ливийца Абу Яхью аль-Либи — помощника главы "Аль-Каиды" Аймана аз-Завахири, говорит автор этой версии и глава лондонского антитеррористического "мозгового центра" Quilliam Foundation Номан Бенотман. Как бывший джихадист, лично знавший Осаму бен Ладена, он сразу же обратил внимание на то, что за исключением атаки на консульство в Бенгази больше никаких демонстраций в стране не было и что нападение на консульство состоялось в годовщину терактов 11 сентября. Однако в то время Америка была очень популярна в Ливии и особенно среди жителей Бенгази. Поэтому джихадистам нужно было правдоподобное прикрытие. "Им очень хотелось, чтобы мир считал, что их акция является частью широкого мусульманского протеста, и их перестали считать маргиналами",— полагает Бенотман. К сожалению, в конечном счете все именно так и получилось: когда утром проснувшиеся ливийцы услышали, как все теле- и радиостанции мира рассказывают про кровавые демонстрации протеста в Ливии и других странах, как они выражают соболезнования или злорадствуют об оскорбленных чувствах мусульман, они не могли не поверить в то, что Америка действительно их оскорбила и что именно поэтому джихадисты, возглавившие демонстрацию протеста, кинулись на штурм американского консульства в Бенгази. В результате ливийская власть, хотя и настроенная проамерикански, не рискнула провести расследование и арестовать виновных. Тем более не могли этого сделать сами американцы — отношение к ним в Ливии резко ухудшилось.

Почувствовав свою безнаказанность, джихадисты быстро набрали силу, и Ливия сейчас превратилась в failed state (несостоявшееся государство). А это, как известно, именно то состояние, когда страна становится источником перманентного глобального джихада. Так что появление сейчас в Ливии боевиков "Исламского государства" с показательной казнью двух десятков египетских коптов является прямым следствием того совершенно неожиданного провала в "противодействии насильственному экстремизму", который потерпел Вашингтон в дружественной ему стране 11 сентября 2012 года.