Ирина Хакамада о символическом значении убийства Немцова: "Борис Немцов был символом России 90-х: символом романтики, символом ошибок, которые совершала власть в 90-х, символом ельцинской эпохи и его птенцов, которых он выращивал. То есть в нем было столько всего намешано, поэтому его убийство — это убийство эпохи. Хотим мы того или не хотим, это окончательная жирная точка. Не будет больше этого ни в каком виде, то есть в виде завершенном. 90-е — это была колеблющаяся эпоха между старым и прошлым. Так вот, колебаться больше не будем".

О характере Немцова: "Он всегда все делал страстно. В 1999 и 2000-м он встречался с премьером, потом президентом и, поскольку был частью высокой ельцинской номенклатуры, поэтому они чуть ли не на "ты" разговаривали, в отличие от меня, которая встречалась очень редко и очень отстраненно.

А Немцов вместе с Путиным чуть ли чай не пили по-дружески. А потом, когда он впал в оппозицию, это носило такой же эмоциональный характер, такой же персонифицированный. Его все время несло в сторону личных характеристик Путина, не только системы. Не потому, что он злобный — Немцов был самый мирный, а потому что страстный".

О причинах своего ухода из политики: "А где у нас сильные политики, как они могли родиться в 90-х? У нас что, была школа выращивания этих политиков, у нас были Итоны, или у нас было 300 лет демократии? Надо благодарить бога, что хоть как-то родились. У нас не было свободной журналистики, у нас много чего не было. В 90-х ковались кадры по ходу дела. Я тоже никогда в жизни не собиралась быть политиком и вдруг стала, и потом училась на ходу. Но я человек более женского рода, скажем так, поэтому спокойнее.

Меня интересовала всегда система, и я никогда не переходила на личности. Ну и что, я выиграла от этого? Я ничего не выиграла. Борис Немцов переходил на личности. Выиграл он этого? Он тоже ничего не выиграл. Никто ничего. Тут кем только ни будь — все равно.

Все политики 90-х приговорены обменять все свои рейтинги на то, что было в 90-х. Об этом сказал Ельцин: "Я обменял свой рейтинг на реформы". Это была печать Гайдара на всю жизнь, хотя он премьером был всего полгода. На этом печать Немцова, хотя он недолго был просто вице-премьером. На этом печать моя. И уж я вообще хомячок либеральный: "налоги для малого бизнеса", "упрощенка-вмененка", и все равно на меня вешают это все. Поэтому я была мудрее всех, я ушла. Просто завершила все на высшей точке и, как спортсмен, ушла. Я знала: дальше это будет вечная история, нужны новые, молодые".

О том, кто мог убить Немцова и почему: "Я могу сказать только одно: как в человеке, так и в обществе, настроение обязательно материализуется.

Если государство перестает быть арбитром, а делит всех на своих и чужих и само встает на сторону своих, отрицая чужих, то у него обязательно будут уличные радикальные последователи, которые решат, что теперь можно пойти на поводу своего эго и, наконец, что-нибудь такое сделать… "полезное", что очень хотелось. Но если государство на них гонит, так что нам-то не пострелять.

Я здесь согласна с Резником, что это радикалы. Энтузиасты снизу, которые могли пользоваться неформальной поддержкой таких же энтузиастов из бывших спецслужб. Больно все красиво организованно. То есть напрямую я не виню ни Кремль, ни президента, никого, но косвенно, если государство в лице правосудия, это один институт, в лице федеральных каналов телевидения, на которые государство напрямую влияет или проплачивает, как "Второй канал", в лице разрешительных органов, например, Минюста, который или позволяет зарегистрировать партию, или не позволяет, в лице Федерального Собрания, которое прописывает законы, по которым нужно избираться, в лице комиссии государственной, которая подсчитывает результаты — если в лице всех этих институтов государство встает только на одну сторону и перестает быть арбитром, который следит, чтобы правила одинаково соблюдались и все были равны перед ними, то сразу же это передается вниз, очень быстро. А маргиналов-радикалов, которые кого-то почему-то ненавидят по своим причинам — их множество в любом обществе…"

О перспективах Майдана в России: "Майдан наступает тогда, когда появляются "януковичи", которые обворовывают всю страну. Не было бы всего этого, не было бы Майдана. И вы со мной в этом согласитесь, потому что вся хаосная политика — то мы в Таможенный союз, то мы в Евросоюз, то обратно — была связана с "кто денег даст долги закрыть". Люди вышли на Майдан в связи с тем, что их достало все, что происходит. Поэтому у каждого свой Майдан. Майданы не импортируются, не экспортируются. Сурков сказал, что есть суверенная демократия. Так вот, если есть суверенная демократия, есть и суверенные Майданы. У каждого будет свой Майдан. И Россия его или получит или не получит. Это никак не связано ни с Соединенными Штатами Америки, ни с Европой, ни с Украиной. Она получит свой Майдан".