Экономика/События

Ответы Олег Буклемишев, директор Центра исследования экономической политики МГУ, кандидат экономических наук

Вопросы Иван Гринько

В кризис российскую экономику привели не санкции и низкие цены на нефть: не удалось решить главную проблему — создать модель самоподдерживающего роста. Темпы роста ВВП затмили все прочие приоритеты экономической политики и подменили собой институциональные реформы — к такому выводу пришли участники панели "Альтернативы экономической политики в условиях замедления экономического роста: разработки и рекомендации экономистов МГУ" на юбилейной научной конференции "Ломоносовские чтения".

Нынешняя ситуация не похожа ни на 1998 год, ни на кризис 2008 года. В одной точке сейчас сошлось слишком много разных явлений, давших, используя физический термин, резонансный эффект. Одновременно встретились и негативные внешние факторы, и внутренние, политика и геополитика и, в какой-то степени, — даже особенности нового поколения, которое подрастает в России.

Насколько кризис был прогнозируем с точки зрения экономических циклов (Жюгляра, Кондратьева)?

Когда речь идет о всемирных кризисах, мы можем рассуждать о циклах. Но в данном случае большая часть причин кризиса сосредоточена именно в России. Пока мы вошли только в экономический кризис, уже виден кризис социальный, но то, что их причины связаны с предстоящим политическим кризисом, ощущается очень остро. Мир переживает растянутый кризис, который действительно может вернуться. Но российская картинка принципиально другая, и она в большей степени рукотворна.

В последние годы мировой тенденцией была низкая инфляция. Россия и здесь выбивалась из общего ряда, а в январе вообще дала рекордный рост цен за 15 лет!

Инфляция очень интересная штука, потому что процессы, которые в нее выливаются, абсолютно разные. Действительно, весь развитой мир обеспокоен не столько высокой инфляцией, сколько дефляцией. Япония, скажем, столкнулась с классической ловушкой ликвидности, описанной Кейнсом, 20 лет назад и выбраться никак не может. Есть серьезные исследования, которые списывают это не на временные эффекты, а на более длинные процессы, связанные с демографией. Япония первой из развитых стран вступила в эпоху резкого старения нации. А это даже не дефицит рабочей силы, а тотальное изменение общественной динамики. Продолжительность здоровой жизни, благодаря многим факторам, и в России увеличилась, и человек в 60 лет сегодня чувствует себя так же, как 45-летний несколько десятков лет назад. Вроде бы промежуток трудовой активности каждого растягивается, но нет молодежи! И даже если нет дефицита рабочей силы, то появляются другие настроения: как пишет российский демограф Анатолий Вишневский, из общества как бы уходит динамизм. Даже ставится вопрос, а возможен ли в принципе капитализм как экономическая система при сокращающемся населении? Капитализм подпитывается расширением потребностей, а у молодежи и пожилых они совершенно разные. Нация стареет, и начинается рост с другого конца: медицина, рекреация, социальное обеспечение.

У России нет проблем с дефляцией, наоборот, достаточно долгая инфляционная история. Но если бы в России развивалась нормальная конкурентная среда, был организован контроль за издержками и эффективностью естественных монополий, шла работа по диверсификации экономики, то инфляция сама собой потихоньку сходила на нет — при разумной кредитно-денежной политике. В России инфляция — следствие монетарных действий в меньшей степени, чем в других странах; при грамотной экономической политике ее за несколько лет можно опустить до 2-3% в год. Это не сделано до сих пор, скорее, по причинам структурного свойства, а не монетарного. И, конечно, мешает сырьевая ориентация: сложно бороться с инфляцией, когда экономика засасывает, как пылесос, огромную долларовую массу, которая конвертируется в рубли.

И слишком многое работало на укрепление рубля. Как-то, сделав элементарный подсчет, я ужаснулся: за десять лет с 2003 по 2013 рубль укрепился на 60%, что, в общем-то, очень и очень много. По сути, нам в карман безо всяких усилий с нашей стороны была доложена изрядная сумма, а сейчас ее изымают, а мы возмущаемся.

Насколько подтверждается теория нобелевских лауреатов Кидланда и Прескотта, что центральный банк должен быть независим для успешной борьбы с инфляцией?

Эта теория много раз проверялась на временных рядах: различные рейтинги центробанков по степени их независимости сопоставляли с темпами инфляции, и связь была несомненна: большая независимость вела к снижению темпов инфляции. Но это происходило до эпохи Great Moderation (долгое спокойствие; период, начавшийся в середине 1980-х годов, когда показатели экономик развитых стран перестали быть волатильными. — "Наука"). Тогда казалось, что банки и правительства развитых стран совместно победили инфляцию, и независимость центробанков сыграла в этом большую роль. Сегодня в большинстве своем центробанки борются не с инфляцией, а с дефляцией.

В сегодняшнем мире слишком многое держится на центральных банках, на их способности напечатать деньги, стимулируя экономику. Есть удобное объяснение, что так центробанки выигрывают время, чтобы правительства могли провести реформы. Но правительства-то реформы не проводят! Это касается и Японии, и Западной Европы, и США. Центробанки не стали менее независимыми — они перешли на совершенно иной, исключительный уровень влияния на экономическую динамику. Вынь созданный центробанками стимул из мировой системы, и неизвестно, что с ней завтра будет; совершенно не гарантировано, что будет продолжаться стабильный экономический рост. Может быть, даже в США рост, отчасти вызванный резким увеличением денежной массы, скоро захлебнется.

А насколько на российской ситуации сказалась "теория глобальных дисбалансов" (Кабаллеро — Фархи — Гуринча), которая предсказывала проблемы при дисбалансе между ростом экономики и неразвитостью финансовых институтов?

В развитых странах есть проблема гиперфинансизации, когда финансовый сектор опережает в своем развитии реальный. Она проистекает из двух вещей.

Первая — секьюритизация — вовлечение в оборот все больших активов, которые раньше не были выведены на финансовый рынок. Финансовая база расширяется, это хорошо, — но может возникать асимметрия между базовым активом и той бумажкой, что под него выпущена, и это очень плохо. Последствия мы все видели в 2008 году — та самая "ипотека низкого качества" (subprime).

Вторая вещь — "финансовый рычаг", когда все большая часть операций начинает финансироваться в долг. Когда в силу жадности и плохого регулирования "плечо" рычага переваливает через определенный предел, кризис готов. Классической здесь является история с банком Lehman Brothers, у которого финансовый рычаг на момент краха был 72 к 1 (то есть на доллар собственных средств 72 заемных — ситуация невоспроизводимая и неподдерживаемая).

В России проблема ровно обратная — недофинансизации, недостаточного вовлечения национального богатства в финансовый оборот. Правильные решения по развитию финансовых рынков были приняты в начале нулевых, в частности, о накопительном элементе пенсионной системы, и длинные деньги поступали на рынок и вкладывались в корпоративные облигации, акции и т.д. Сегодня все, что могло обращаться на финансовом рынке, с него выводится: скажем, конфискуются частные пенсионные накопления, которые сочтены менее ценными, чем социально-экономическое развитие Крыма.

Нас ждет дефицит капитальных средств: западные рынки закрыты, а внутри страны денег мало, и каждый, кому нужны инвестиционные ресурсы, будет их собирать с миру по нитке, но не через внутренний рынок.

То есть все деньги будут снова выводиться на чужие фондовые рынки?

А куда им еще деваться? У нас все время на полном серьезе обсуждается то одно ограничение, то другое, то давайте вообще доллары заморозим. В таких условиях никто инвестировать не будет — деньги любят безопасность.

Таким образом, теория лимонов Джорджа Акерлофа оправдывается?

И эффект асимметрии информации, и теория информационной эффективности рынка на самом деле работают. Профессионал всегда обыграет любителя. Поэтому любителю нужно разъяснить его права и обязанности, а также предоставить набор не слишком сложных финансовых инструментов. Но дальше решения должен принимать он сам.

Сейчас инвестируют не от хорошей жизни, а в нормальные рыночные инструменты этой осенью вкладывались вообще единицы. Это было не инвестиционное поведение, а попытки лихорадочного спасения обесценивающихся рублей — в валюте, товарах, недвижимости.

Но люди опять начнут нормально инвестировать раньше, чем нам сейчас кажется. В душе человека борются жадность и страх, и после самых страшных дефолтов жадность со временем всегда побеждает страх. Но необходимо также восстановление хотя бы краткосрочной предсказуемости рынков, стабилизация ситуации.

Бывший председатель Федеральной резервной системы США Бен Бернанке разработал теорию о необходимости поддержки банковской системы центробанком. Насколько последовательно сейчас действует Центробанк России?

Банковская система крайне хрупка, поскольку построена на принципе частичного резервирования — в резерв идет лишь часть депозита, остальное в оборот. Любое локальное потрясение — банковская паника прокатится как снежный ком и сокрушит систему целиком, как чуть было не произошло в годы Великой депрессии. Поэтому банки надо оберегать и поддерживать.

Но если гарантированно покрывать любые убытки любого банка, это еще хуже. Вот идут бесконечные дискуссии на тему: "Нужно ли было банкротить Lehman Brothers — может, и кризиса не было бы? А может, и был бы, но позже и сильнее?" Чистое искусство — науки никакой нет: когда поддержать, а когда обанкротить.

А теория успешной диктатуры России не поможет?

Есть классическая сингапурская история, которую любят приводить в пример, но она чуть ли не одна такая. Южная Корея не стала хуже развиваться после того, как "успешные диктаторы" отправились в тюрьму. Они сыграли свою роль в создании базиса, но это все была куда более простая хозяйственная система 1960-1970-х годов, через которую мир давно перешагнул. Проводить такую политику можно, когда много незадействованной дешевой рабочей силы и экономика в преобладающей части индустриальная. А развивать такое сложное и запутанное хозяйство, как российское, с огромным госсектором и гипертрофированной энергетической отраслью, — совершенно другое дело. Я подозреваю, что без либеральных рецептов не обойтись — в подлинном значении термина "либерализм": при создании базовых условий самостоятельный выбор свободных людей оптимален.

А если прогнозировать глобальные развилки, например протекционизм — интеграция?

Протекционизм сейчас не самая большая проблема. В 2008-2009 годах ведущие страны договорились избегать введения протекционистских мер. Но все равно в России и мире есть монополисты, которые говорят: "А давайте мы закроем этот ввоз, мы, может быть, наладим импортозамещение, только дайте на него еще денег". Конечно, бывали примеры, когда это оказывалось правдой, но их не очень много. Я сторонник того, чтобы Россия неукоснительно соблюдала соглашения Всемирной торговой организации, раз уж подписала их. Даже во время кризиса протекционизм не спасение. Обезболивающее при злоупотреблении превращается в наркотик, и момент переключения не отследить.

Стоит ли в случае дефицита средств ждать нового витка приватизации, как то диктует экономическая наука?

Ответ очень простой: сейчас приватизация невозможна. Не может быть приватизации, когда в экономике нет правил, когда стоимость актива невозможно рассчитать. Так что в приватизацию сейчас я не верю (если это именно приватизация, а не новая раздача активов за бесценок "своим"), а в будущем это будет совершенно другая история.

Правда, есть и другой интересный эффект. Экономическая теория санкций очень хорошо описывает происходящее: инвестиционные ограничения приводят к тому, что иностранные владельцы начинают активно продавать активы резидентам. Те становятся задешево обладателями крупной собственности (тоже своего рода "приватизация"), что может привести к росту экономики, поскольку дешевизна активов позволяет перераспределить ресурсы на наиболее эффективные направления.

Во время кризиса насколько чаще госструктуры стали обращаться к профессиональным экономистам за консультацией? Оживился интерес к экономической науке и теории?

Мы же все живем в одном мире, все друг друга знаем. Когда встречаемся, конечно, обсуждаем какие-то вещи. В целом в правительстве работают очень грамотные экономисты, но политика сегодня все равно формируется по другим критериям, нежели экономическая целесообразность.

---

Не выстроена система долгосрочного планирования экономики

Из-за противостояния с Западом российские экономические проблемы существенно усугубляются, но лишь на первый взгляд ситуация кажется неожиданной, назревала она давно. Быстрое снижение темпов производства началось еще до санкций — в период высоких цен на нефть: с 5,4% в 2011 году до 3,1% в 2012 году и до 1,3% в 2013 году. Абсолютные темпы роста были объявлены главной целью. В экономике была сделана ставка на крупные инновации, из-за этого быстро исчерпались простые возможности совершенствования технологий. Но ставка на собственные инновации была сделана преждевременно, более оправданы были бы заимствование и адаптация инноваций, а, кроме того, не был предусмотрен перенос достижений институтов развития на всю страну. Из-за этого российская научно-исследовательская инновационная система похожа больше на груду разнородных деталей, чем на слаженный механизм.

Санкции, конечно, привели к удорожанию кредитов, но и сама по себе кредитная система долгое время не получала развития: избыточные доходы бюджета концентрировались в специальных суверенных фондах, а частный сектор заимствовал за рубежом, банковская система оказалась засорена плохо работающими или вовсе не работающими активами.

США взяли курс на изоляцию России — ограничение доступа к технологиям, специалистам и финансовым ресурсам: это приведет к изменениям массовой культуры и баланса политических сил внутри России, а также отрицательно скажется на структуре бюджетных средств. Следует предположить, что этот курс будет доминировать продолжительное время (наподобие ситуации с поправкой Джексона-Вэника), именно поэтому России нужно менять экономическую политику.

Своевременно не выстроена система стратегического долгосрочного планирования развития экономики: без постановки среднесрочных задач ориентиры экономической политики превратились в набор пустых пожеланий. Закон "О государственном стратегическом планировании" принят лишь в прошлом году. Важные новации в нем — попытка рассмотреть в едином комплексе среднесрочные и долгосрочные планы, увязать региональные программы с отраслевыми; а также скользящее планирование — установка среднесрочных планов каждые три года сроком на шесть лет и ревизия долгосрочных планов каждые шесть лет. Нужно достроить систему индикативного планирования и создавать независимую от министерств иерархию органов территориально-отраслевого планирования. Нужно из многочисленных институтов развития создать работоспособную инновационную систему, включив ее в процесс формирования, отбора и реализации крупномасштабных проектов модернизации. Импортозамещение и одновременно заимствование технологий — это внутренние источники роста российской экономики.

Попытки сформировать из стран БРИКС, ШОС, Латинской Америки и т.?п. антизападную коалицию только усилят влияние США на "золотой миллиард".

Бесперспективна и всецелая ориентация на Китай. По душевому ВВП Китай более чем в два раза обгоняет Россию, а по душевому потреблению — почти в четыре раза отстает от России. В краткосрочной перспективе Россия может выиграть от масштаба китайского рынка, но в долгосрочной перспективе преимущества быстро исчезнут. России требуется добрососедское сотрудничество с КНР, но не более.

---