История/События

Текст Михаил Давыдов, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН, профессор Высшей школы экономики

Маргиналии Анна Кольцова

Государственное регулирование цены на водку изобретено не в нынешней России, а еще в царской. Искажали факты те историки, которые писали, будто тогдашнее пьянство было признаком национальной деградации, — русские люди пили скорее не от отчаяния, а для веселья, и уж точно не на последние, если не говорить о больных. А сухой закон царь Николай II ввел из-за войны.

Кризис самодержавия, экономический кризис и пауперизация России после реформы 1861 года — самое простое, удобное и привычное объяснение крушения Российской империи. О кризисе и об обнищании заговорили еще в 1870-х годах народники, идею подхватила оппозиционная литература, а после 1917 года расширила, дополнила и углубила советская историография, чтобы "бедствиями народа" легитимизировать октябрьский переворот.

Пьян — значит, не голоден

В последние годы аргументация, поддерживавшая эту привычную версию, заметно ослабела. К примеру, выяснилось, что "голодный экспорт" хлеба из России — миф, это убедительно показывает статистика урожаев, производства, вывоза и перевозок хлеба.

Равным образом рост недоимок нельзя считать объективным показателем падения уровня жизни крестьян. Налоговая статистика Европейской России свидетельствует, что 95% недоимок по окладным сборам в конце 1890-х годов приходилось на два десятка губерний (из пятидесяти) с наиболее сильным общинным режимом (а более 50% — всего на шесть губерний: Казанскую, Самарскую, Воронежскую, Нижегородскую, Орловскую и Тамбовскую). На 15 из этих 20 губерний приходится и свыше 90% правительственной продовольственной помощи в неурожайные годы.

Уездные же данные доказывают, что крестьянские платежи и задолженности не зависели от величины крестьянских наделов, а определялись другими факторами, прежде всего несовершенством созданной в 1861 году системы крестьянского самоуправления, частью которой стало податное дело, основанное на круговой поруке. Неплатежи стали формой самозащиты от несправедливых податей.

Столь же спекулятивный характер имеет пресловутая проблема "малоземелья". И до революции было хорошо известно, что средние наделы в Германии, Франции и Австрии были 4,1?-?5,1 десятины, и крестьяне там преуспевали, а в России этот показатель составлял 10,3 десятины, а жили крестьяне несравненно хуже, собирая на элитном черноземе чуть ли не самые низкие в Европе урожаи. Популярные ссылки на климат, разумеется, ничего не объясняют — едва ли в Финляндии он лучше, чем в Воронеже или Курске; проблема русской деревни заключалась в низком качестве обработки земли и фактическом отсутствии агрономических знаний.

Да и Столыпинская аграрная реформа отнюдь не провалилась, как это вслед за Владимиром Лениным считала советская историография, но успешно развивалась после гибели Петра Столыпина и дала начало грандиозной модернизации экономики империи, прерванной в 1917 году.

Один из аргументов, противоречащий традиционному пессимистическому взгляду на развитие России после 1861 года, — расходы населения на спиртное. Вот пример. Сельское население 12 наиболее пострадавших от неурожая 1906?-?1907 годов губерний получило правительственную продовольственную помощь в размере 128,3 млн руб. В то же время в тех же губерниях с 1 мая 1906 года по 30 апреля 1907 года от казенной продажи питей (водки), поступило дохода 130,5 млн руб. За аналогичный период 1905?-?1906 годов — 129,9 млн руб., 1904?-?1905 годов — 115,5 млн руб. Иначе говоря, за "голодный" 1906?-?1907 год жители бедствовавших губерний истратили на водку на 2,2 млн руб. больше, чем получили от правительства на еду и на обсеменение полей, на 562 тыс. руб. больше, чем в предыдущий революционный год, и на 15,1 млн руб. больше, чем в 1904?-?1905 год.

Стоимость кораблей, потерянных в ходе Русско-японской войны, по оценке выдающегося историка флота Корнелия Шацилло, составила 230 млн руб., а с учетом флотского оборудования Порт-Артура — 255 млн руб.

Трезв — значит, бережлив

Одновременно с Высочайшим указом 16 июля 1914 года о мобилизации было объявлено о запрещении продажи спиртных напитков в России, а 22 августа 1914 года запрет был продлен до конца военного времени. Разумеется, с введением сухого закона потребление алкоголя продолжалось — но в заметно меньшем количестве и худшего качества. В июле 1914 - марте 1915 год водки было куплено на 625,3 млн руб. меньше, чем за тот же период годом раньше. Реально население сэкономило еще больше: инфляция уже началась.

Статистика государственных сберегательных касс демонстрирует, насколько разнится помесячная динамика вкладов до и во время войны.

В первой половине 1914 года приток средств был ниже, чем в первой половине 1913 года, — 18,8 млн руб. против 21,6 млн руб. Затем в июле 1914 года с объявлением мобилизации имел место отлив вкладов в размере 41,1 млн руб., но с августа они снова начинают расти. Только за август — сентябрь прилив средств в сберегательные кассы — 35,9 млн руб. — составил 93% всего годового прироста вкладов за 1913 год (38,6 млн руб.), а в сентябре — октябре превысил его на 23,1% — 47,5 млн руб. Аналогичная динамика у вкладов процентными бумагами.

Если сравнить по месяцам сокращение расходов на водку и прирост вкладов в государственные сберегательные кассы в первые 9 месяцев войны, то окажется, что за август 1914 — март 1915 гг. казна недополучила питейного дохода на 600,6 млн руб. в сравнении с августом 1913 — мартом 1914 года. Приток средств в сберегательные кассы за эти же месяцы составил 264,4 млн руб., что на 10% превысило суммарный прирост вкладов в сберегательные кассы империи за все пятилетие 1909?-?1913 годов — 240,8 млн руб. Прирост вкладов процентными бумагами за август 1914 — март 1915 года — 71,1 млн руб. — почти равен суммарному приросту вкладов процентными бумагами 1909?-?1913 годов — 73,7 млн руб.

На увеличение вкладов, помимо сухого закона, безусловно, повлияли и другие факторы, в первую очередь, правительственные пособия семьям призванных в армию. За 1914 год их выдано 267 млн руб., и сотням тысяч солдатских семей они были нужны по прямому назначению. Экономия от непокупки водки — минимум 421,5 млн руб., так что трезвость сыграла в росте сбережений не последнюю роль.

Предмет этой статьи не оценка сухого закона 1914 года в целом. Приведенная информация отчасти характеризует роль расходов на водку в структуре расходов населения до 1914 года и опровергает существование "нищей России" из народнической публицистики и советских учебников. Масштаб и специфика затрат жителей страны на алкоголь показывают, что расхожие представления слишком обедняют и упрощают жизнь населения нашей страны после 1861 г. Она была неизмеримо сложнее, и ее невозможно понять, в частности, без анализа государственной продовольственной помощи, динамики вкладов населения в государственные сберегательные кассы, развития кооперации, исследования транспортной и пассажирской статистики, объективного изучения аграрной реформы Столыпина, расходов населения на алкоголь и других феноменов, игнорируемых или замалчиваемых традиционной историографией. Не говоря о том, что постулаты последней не выдерживают серьезной проверки статистическими источниками.

И, например, если во время "голода" жители наиболее пострадавших губерний тратят гигантские суммы на алкоголь, если в тех же губерниях растет наличность в сберегательных кассах и не сокращается брачность, то, может быть, стоит задуматься над тем, почему современные пессимистические оценки "голодовок" в царской России не совпадают с реальностью?

Во время голода 1920-1921 гг., голода 1932-1933 гг., во время блокады Ленинграда у миллионов действительно умиравших от голода людей не было возможности выбирать между хлебом и спиртным. Я уже не упоминаю о самом факте государственной продовольственной помощи пострадавшим, которая существовала до 1917 года.

Сказанное вовсе не означает, что в России все было хорошо, — в истории так не бывает в принципе. Достаточно вспомнить хотя бы сохранение сословно-тяглового строя и имперскую национальную политику конца XIX — начала XX вв., чтобы понять, что хорошо было далеко не все. Однако приведенные выше факты означают, что парадигма кризиса и пауперизации неверна, а стремление превратить катаклизмы 1917 г. в тот или иной вариант "хлебного бунта" несостоятельно.

Ежегодник Министерства финансов; отчет Главного Управления неокладных сборов и казенной продажи питей за 1913 г.; обзор внешней торговли России по европейской и азиатской границе