Как крымчанам живется в составе РФ. Наблюдения Натальи Радуловой

Год назад референдум в Крыму решил судьбу полуострова: вместе с Россией. Кто-то называет это возвращением. А кто-то никогда и не прощался — когда делили Союз, людей ведь не спрашивали. "Огонек" побывал в Крыму, чтобы узнать, как изменилась жизнь крымчан, жалеют ли они о сделанном выборе, на что надеются и чего хотят для своей родины. А наш корреспондент в Киеве посмотрел на крымскую жизнь с другой стороны границы

Наталья Радулова

Год назад, сразу после референдума, дом на улице Героев Севастополя разукрасили в сине-желтые цвета. Жители заметили это только утром, кинулись бить художников, но не догнали. Побежали в бар, который находился прямо под свежей картиной: "Диверсия! "Правый сектор" в городе русских моряков!" Барменша Ирина Грознецкая сама всполошилась, вместе с жителями стала звонить в милицию, в прокуратуру. К обеду выяснилось, что художники действовали по заданию города: они рисовали небо, внизу — хлебное поле, а в поле собирались изобразить Путина. Но не успели. Сейчас картина завершена: тут теперь и президент в форме подводника среди колосков стоит, и триколор, и море, и севастопольский орел, и Кремль вдали виднеется. А над всем этим великолепием — огромными буквами: "С возвращением в родную гавань!"

В баре сидят старики, пьют российское пиво. "Пенсионеры у нас сейчас самые шоколадные,— объясняет Ирина.— У них же пенсия с коэффициентом, побольше вашей московской будет. Вон Михалыч на военном заводе 40 лет отработал, 27 тысяч теперь получает, чего б ему не отдыхать?" Михалыч, услышав свое имя, поднимает стакан: "Все пропьем, но флот не опозорим!" Бар этот так неофициально и называют — "Под Путиным". Правда, Путин на картине не очень-то на себя реального похож. "Издалека он еще ничего, а вблизи... — Ирина вздыхает.— Ну такие у нас живописцы, не малевичи. И краска, видать, у них не очень качественная". Перед Новым годом в Севастополе шли сильные дожди, и у героя картины лицо поплыло. "Смыло ему глаза, как будто зажмурился. Народ опять в панике: "Бандеровцы орудуют!" Опять проверка, опять прокуратура. Но сейчас вроде ничего, нарисовали новые глаза, закрепили, все нормально у нас. Тяжеловато с ценами, но мы все равно счастливы. Так там и запишите". Михалыч из своего угла снова поднимает стакан: "Севастополь не сдадим!"

Крымские молочники

"Когда мы сюда пришли три года назад, этот молокозавод стоял без окон, без дверей,— братья Слюсаренко, Иван и Александр, проводят экскурсию по своему предприятию "Крымский молочник", что в Симферопольском районе.— После развала Союза тут менялись собственники, но они просто вывозили все, что можно. Оборудование продавали на металл, даже молоковозы распилили. На нас местные тоже смотрели как на очередных молодых парней, которые раздербанят последнее. А сейчас у нас в штате 220 человек. Выпускаем 20 тонн молочной продукции в день. И за этот год с Россией так скакнули в развитии!"

Иван и Александр всегда были "пророссийски настроенными". "Мы выросли при Украине,— говорит 26-летний Иван,— другой страны и не знали. Но если за границей где-нибудь нас спрашивали о национальности, мы всегда говорили: "Мы крымчане". А если и приходилось называть гражданство, то сквозь зубы. Вот как вам объяснить? Когда в Крыму появились вежливые люди — все тут плакали от счастья. Завод наш не работал, когда в Кремле подписывали документы, все смотрели прямую трансляцию... И когда прозвучали эти слова — присоединить!.. Ох, до сих пор мурашки".

За год братья расширили производство: "Спасибо большое Росагролизингу,— говорит Александр.— Ведь что такое кредит под 4 процента? При Украине мы о таком мечтать не могли: чтобы достроить цех, я брал кредит под 21 процент и это считались выгодные условия. Тогда мы хотели, чтобы нас только не трогали. Ведь приходили постоянно с поборами: дай, дай, дай. До смешного: купите, мол, журнал МЧС — 600 гривен за шесть штук. Сейчас проверок меньше гораздо, наоборот, нам помогают советами, консультируют. И перспективы у нас появились! Вот у кого раньше в Крыму трактора новые были? Да ни у кого! Все работали на советских, тысячу раз ремонтированных. При наших доходах техника — это было что-то из области фантастики. А сейчас мы взяли шесть "газелек" для завода, а для фермы — новые трактора, комбайны".

Ферму братья приобрели уже "при России" — чтобы не зависеть от поставок украинского молока. "Пяти крымским молокозаводам нужна тысяча тонн молока в месяц,— объясняет Александр.— А сам Крым производит только 300 тонн. Хозяйства ведь все закрыты, коровников почти нет, одни столбы остались. Поэтому молоко мы все еще везем из Украины. Как долго это будет продолжаться? Недавно на два дня застряли наши молоковозы на границе, и все испортилось". У Ивана и Александра на ферме сейчас 500 дойных коров, за два года они планируют увеличить поголовье до 2 тысяч. "Еще кредит возьмем на крупный рогатый скот,— Александр уже все распланировал.— И хотим взять 4 тысячи гектаров земли под корма, Минсельхоз нам пообещал. Только работай! Я вот разговаривал сейчас с российскими сельхозпроизводителями на выставках, они все плачутся: "Ой, все плохо, все плохо". О, думаю, это вы, братцы, при Украине не жили. Льготные кредиты, гранты, какие-то программы государственные для поддержки фермерства — для россиян это обычное дело, а у нас и близко такого не было. Бизнесу в России легче, я вам говорю: легче".

Иван переживает: "Не знаю, как к нам в России отнесутся. И так уже проблемы из-за нас, доллар, санкции... Но мы ж сами не хотим нахлебниками в семью войти, мы хотим доказать, что работать можем. Да, нас считали раньше дотационным регионом. Но почему? Потому что все предприятия в Крыму держали киевские, и налоги туда уходили, в Киев. А сейчас мы сами на своей земле работать будем. Наш с Александром дед был Героем Соцтруда, и мы будем. Еще посмотрите!"

"Душа разрывалась!"

На вопрос: "А что еще изменилось за год у вас?" — Александр Слюсаренко вскрикивает: "Медицина! У меня дочка лежала сейчас в больнице, так я ни одного лекарства ей не купил. На Украине медицина была бесплатная как бы, но ты все равно должен был прийти со своим постельным бельем, со своей ваткой, спиртом и шприцом, чтобы укол тебе сделали. А тут дочку вылечили, и я ни рубля не потратил. Мы офигели все тут!"

Не могут в себя прийти от радости и пациенты недавно открывшегося в Симферополе диализного центра "Крым". Еще год назад в Крыму было всего 31 гемодиализное место, и этот метод фильтрации крови назначали только в самых крайних случаях. "К нам поступали пациенты уже в критическом состоянии,— говорит главврач центра Дмитрий Холодов.— Врачи в районах тянули больных с хронической почечной недостаточностью сколько могли, потому что знали — направлять их на диализ некуда. Не было финансирования. Аппараты у нас стояли очень старые, разных фирм, к ним были нужны разные расходные материалы, а их то привезут, то не привезут. Если аппарат ломался, это была катастрофа, ведь наши пациенты без процедуры гемодиализа или пересадки почки обречены. В общем, каждый день был, как на войне. Душа разрывалась!" Главная медицинская сестра Ирина Лысова говорит, что отделение нефрологии работало круглосуточно: "Но, даже работая в таком графике, мы могли продлить жизнь лишь каждому третьему больному. Люди просто умирали, потому что не хватало мест. Не мы решали, кого брать, к нам направляли, но мы знали, что пациенты старше 65 лет практически были обречены на смерть".

Сейчас лечение гемодиализом получают 144 человека, но центр способен принять до 480 пациентов. Лечение бесплатное, полностью оплачивается фондом обязательного медицинского страхования. И главное — инфицированные гепатитом пациенты теперь проходят процедуру в отдельном зале, а раньше даже это условие не соблюдалось. "Раньше тут все кучей лежали,— говорит одна из пациенток, крымская татарка, которую врачи отправили на первый диализ, только когда она уже без сознания была.— Мы "крутились" на аппаратах, которым было по 20-25 лет. А сейчас аппаратура самая лучшая у нас".

"Все пропало"

Правда, не все врачи Крыма настроены так же оптимистично. Многие даже подумывают об увольнении. "Что, дождались свою Россию, получили? — злится один из крымских главврачей.— Вот чем я сейчас занимаюсь? Отписками! Пациенты стали слишком умными, пишут жалобы Аксенову, Путину, только что не Господу Богу. Тому рецепт не оформили, тому койку не дали. А я отвечай!" В приватном разговоре доктор признается, что раньше неплохо зарабатывал: ведь все лекарства, которые назначались пациентам, продавались в аптеках, которые ему же, главврачу, и принадлежали. "И платили люди за все услуги: за рентген, за укольчик, медсестре, санитарочке. У меня персонал не бедствовал. А сейчас с этим российским медицинским страхованием живем на один оклад! Все пропало!" С нескрываемой ненавистью главврач встречает и фуры с лекарствами, которые идут из России в его больницу, и все мимо его аптек. "Отчитываться надо за каждую ампулу. Кругом учет, как в бухгалтерии! И кормят еще больных бесплатно... Когда такое было? Я тут одну пациентку выписываю утром, а она мне: "Не выпишусь, пока не пообедаю!" Оборзели!"

Крайне расстроен новой жизнью и Андрей Ганжелюк, судовладелец из Севастополя. "Я состоял в партии Кличко УДАР, так что сами понимаете — мне это присоединение даром не нужно было. На референдум я не ходил, что толку". От удара, впрочем, Андрей оправился быстро — сразу сделал российский паспорт и вторую яхту купил уже как россиянин. На яхте "Елена", названной в честь жены, он катает туристов, показывает им Севастополь с моря, сам проводит экскурсии. "Я не просил меня к России присоединять, я жил и жил. А меня поставили перед фактом: меняй документы, гражданство, переоформляй машины, яхты. И за все плати из своего кармана хорошие суммы... А суммы все выше и выше. Поначалу тут эйфория сильная у всех была, а сейчас люди смотрят — цены-то растут. Бананы дороже, чем в Сургуте. Но я вынужден тут жить, потому что лучше в мире нет города, чем Севастополь".

Помощник Андрея, который на набережной зазывает туристов "прокатиться на яхте", тоже жалуется: "Не едет никто в Крым! Брат мой держит сувенирные магазинчики в Солнечногорском, в селе Рыбачье — там отдыхающих вообще не было летом, он даже не открывался. В Севастополе тоже стало меньше отдыхающих, Украина к нам практически не ехала, поляков не было в этом году... Но хотя народу было меньше, а заработки почему-то не уменьшились, да, Андрюх? Парадокс. А, понял! Стало больше индивидуальных экскурсий, они дороже. Вот вы не хотите ли пройтись на самой красивой яхте в Артиллерийской бухте? Скидочку сделаем, как своим".

"Без мовы обойдемся"

Еще год назад Зекие Алиева, крымская татарка, была учительницей украинского языка и литературы, а сейчас работает официанткой в кафе "Пушкин" в Бахчисарае. "Раньше я в школе буквально пропадала с утра до ночи, ведь украинский язык был обязательным предметом, так что полторы ставки у меня было. А потом, как перешли в Россию, все резко изменилось. Украинский язык школьники теперь могут факультативно, по желанию, изучать. А откуда у нас, в Крыму, желающие изучать украинский? Многие родители, которые по закону должны определять язык обучения для своего ребенка, и раньше украинский еле терпели, а сейчас вообще ни в какую: "Мои дети без вашей мовы обойдутся". Поэтому количество часов у меня резко сократилось, стало совсем невыгодно работать".

Школ с украинским языком преподавания в Крыму не осталось, есть лишь отдельные классы. Министр образования Крыма Наталья Гончарова тоже объясняет это резким падением спроса на украинский язык: "Идет тенденция на сокращение, и тут это право родителей". Зекие сначала подумывала о переквалификации — бывшим "украинкам" предлагали стать учителями русского и литературы: "Но вы представляете, как это непросто? Вот моей младшей сестре, она учитель младших классов, было полегче. Она быстро сориентировалась, переучилась и работает теперь с удовольствием, у нее зарплата 17 тысяч рублей — для села, где она живет, это нормальные деньги, при Украине за ту же работу она получала в два раза меньше. А я решила вообще бросить школу". Зекие слышала о новом законопроекте, согласно которому крымскотатарский и украинский языки, наряду с русским, предлагают сделать обязательными для изучения в образовательных учреждениях республики, может, тогда она и вернется в школу, если появится достаточное количество "украинских часов". Ну а пока девушка, чье имя переводится как "умная, понятливая, смышленая", носит по крутым лестницам "Пушкина" подносы, на которых выложены янтыки с сыром, зелень, сладости: "Приезжайте к нам еще. Мы до десяти работаем".

"Наш отец — Россия"

К мечети Ханского дворца в Бахчисарае подъезжают белые лимузины — свадьба! Крымскотатарская свадьба считается по-настоящему роскошной, если обряд бракосочетания — никях — совершается в этом культовом для всех мусульман месте. "Жизнь при России идет своим чередом, люди как женились, так и женятся,— улыбается имам мечети Сабри Сулейманов.— А год назад мы в панике были: ну все, думали, теперь все рухнет, война начнется или, не знаю, конец света. Создавали отряды, мужчины патрулировали улицы, ночью ходили вокруг дворцового комплекса, дежурили. Конечно, мы боялись провокаций каких-то, взрывов, поджогов. Не знали чего ожидать — власть же меняется!" Сейчас, признает имам, люди успокоились: "Прошла нервозность. Я разговариваю с мусульманами нашими, и все говорят: хорошо, что у нас крови нет! Вот что главное. Я вам от чистого сердца говорю: мы не хотим вражды, не хотим зла, была бы только работа, в семьях чтобы все было хорошо, чтобы дружили между собой: что русский, что татарин. Конечно, не нравилось нам, что пришлось менять одно государство на другое. Но что уже делать? Раньше наш отец был Украина, сейчас наш отец — Россия, и как он поведет себя — посмотрим. Если поведет хорошо, народ пойдет за ним, иншалла".

Сабри Сулейманов сейчас больше беспокоится о численности своего народа: "Я со всеми молодоженами беседы провожу. Нас, крымских татар, мало. Мы свою численность только за счет рождаемости можем увеличивать. Говорю им — вроде кивают. А все равно рожают как европейцы — по одному-два ребенка! А у моей мамы в семье семеро было!.. Рожают плохо и духовность не на уровне, вот наша основная сейчас проблема".

Есть, правда, еще одна проблема, о которой имам даже немного стесняется говорить: крыша в мечети течет. Как при Украине начала, так при России и продолжает. Чуть дождь — все, подставляй тазики. А ведь мечеть Биюк Хан-джами, построенная в 1532 году,— это единственный в мире образец крымскотатарской дворцовой архитектуры. "Я говорил директору музея еще два года назад, что крыша у нас течет. Но пока ответа нет, денег никто нам не выделяет". Имам смиренно склоняет голову, вздыхает: "Может, наши российские братья-мусульмане помогут нам с крышей? Тем более что мы теперь сограждане".

"Будем гулять!"

В селе Залесном украинские паспорта пока еще в ходу. "Год назад мы всем селом голосовали за присоединение к России,— объясняет фермер Иван Помогалов.— Только пять человек на референдум не пришли, семья крымских татар. Но потом они первые побежали получать новые паспорта, мы уже за ними. А вот на своих животных переоформить ветеринарные паспорта еще не успели, так что мои ослики пока еще украинцы по документам". Иван — владелец фермы "Чудо-ослик". Вместе с семьей он переехал из Белгородской области в Крым в 2006 году, купил ослов, неплохо зарабатывал: "По осликам мы в Крыму главные. Мы предлагаем прогулки в горы, в долину сфинксов, на озеро. Мои питомцы даже в кино снимались, например в "9 роте"". Ради бизнеса Иван с большим трудом получил украинское гражданство. Теперь снова стал россиянином: "Мы хотим получить грант на развитие кафе, оказывается, в России есть такая возможность, будем еще туристов кормить. Кредит возьмем. А там мост построят, туристы поедут. Главное, чтобы войны не было, а ослики нам всегда на жизнь заработают... Кстати, мы годовщину референдума обязательно отметим, будем гулять, а ослики праздничный обед получат".

Отмечать годовщину будут и в яхт-клубе Севастополя. "Мы год назад в честь присоединения Крыма к России проводили регату,— рассказывает Андрей Тараненко, тренер и председатель комитета спортивных соревнований Федерации парусного спорта Севастополя.— В этом году повторим". Андрей Борисович пришел в яхт-клуб еще ребенком. "Я родился в феврале 1954 года, а Хрущев отдал Крым Украине в июле, так что я еще при России немного пожил, подышал вольным воздухом. Может, поэтому никогда не чувствовал себя украинцем, хотя всю жизнь нам долбили: украинская мова, Тарас Шевченко. А мы это не принимали: "Легче з'iсти кирпичину, н?ж читать Павло Тичину"". С детьми Андрей Борисович работает с 1976 года. "Воспитали мы для Украины вторую призерку Олимпиады по парусному спорту, чемпионов мира, Европы. Обидно! Они ведь нам никак не помогали. Тут Украина ни одних соревнований не провела, главный тренер парусного спорта Украины так и говорил: "Этот севастопольский 57-й яхт-клуб — вражья вода". Ну и ладно, теперь мы со своими. Наши спортсмены вошли в сборную России, вон видите, идут красавцы?.. Даня, шкоты подбирай!"

Красавцы идут кто на чем: одну яхту подарила российская федерация парусного спорта, другие оставили "москвичи", которые приезжали сюда на соревнования: "Пользуйтесь пока". На одной лодке все еще стоит парус с флагом Украины: "На новый пока денег нет". Но ни тренер, ни его воспитанники не унывают. "Главное — мы тренируемся уже на своей воде. Материальную базу подновим, нам помогут. А остальное у нас есть: и характер, и опыт, и климатические условия у нас уникальные, не зря Севастополь был базой подготовки советских олимпийцев. Тут благоприятная роза ветров, все направления! Севастополь — он же не прячется на побережье, мы впереди, на пике, а вокруг нас уже все эти... вихри враждебные".