Сергей Капков рассказал "Ъ FM" о своей отставке из столичной мэрии

Андрей Архангельский о воздействии парка Горького на человеческую натуру: "Вы попадаете в парк Горького, попадаете в одну из библиотек, которые я перечислил, попадаете на велодорожку, удивительное дело — там люди себя ведут иначе, потому что это придумано для того, чтобы быть хорошим. К сожалению, так много вокруг действий, которые склоняют человека к тому, чтобы быть плохим, быть хуже, чем ты есть на самом деле. В нашем случае спасительна любая попытка сделать человека лучше".

Об изменении Капковым сталинского пространства: "Дело в том, что Москва категорически изменилась в 1930-е годы. Москва во многом сталинская, была по-иному придумана и по-иному расчерчена. То пространство, в котором мы живем сейчас, это пространство сталинское. Метро является также памятником ему, как и многие здания, как и сама логика. Мы сделать с этим ничего не можем. Парк Горького — это тоже, условно говоря, площадка для однообразия, площадка для коллективного марша, для культуры 1930-50-х годов. Она придумана для этого. Мы не можем снести парк Горького и на его месте построить что-то другое, иначе придется снести треть Москвы. Единственное, что мы можем сделать — мы можем наполнить это тоталитарное пространство, эту архитектуру единомыслия, мы можем ее наполнить разнонаправленными смыслами. Мы можем только усложнить эту структуру, наполнить ее другой жизнью — вот что очень важное, что сделал Капков. Он попытался наполнить прежнюю архитектуру, придуманную для прежней жизни, для прежней философии, для прежней истории, он попытался ее оживить, приспособить для новой жизни. Это очень важно, потому что, попадая туда, ты неизбежно начинаешь воспроизводить эту логику, она тобой руководит. И вдруг, проходя через эти колоннады, через этот вход, который уже тебя строит в колонну по четверо, как только ты слышишь музыку в стиле easy listening, концепция разрушается, и ты начинаешь идти в разнобой, не строем".

Координатор общественного движения "Архнадзор" Константин Михайлов о работе Александра Кибовского: "Достаточно сложно отделить личный вклад Александра Владимировича от вклада всей мэрии, поскольку мы понимаем, что он встроен в достаточно жесткую систему принятия решений. Был ряд решений, которые, на мой взгляд, руководитель департамента культурного наследия не должен себе позволять. Он переходил какую-то красную черту в моем понимании. Не может такой все понимающий специалист, как Кибовский, подписывать проект, по которому было снесено 40% кругового депо, при этом это называлось реставрацией, но это значит уже просто расписываться в том, что ты занимаешься не охраной культурного наследия, а чем-то противоположным. Хотя с другой стороны у всех, наверное, на памяти пример его предшественника Валерия Шевчука, который однажды в минуту обсуждения проекта "Геликона" заявил, что он, в общем-то, солидарен с их надзором, и позиция градозащитников здесь вернее, чем те решения, которые были приняты до того городским правительством. И буквально через пару недель он был уволен, я думаю, этот пример стоял перед глазами у всех".

А.К.: По поводу чего, Сергей Александрович, вы испытываете досаду? Мало ли, какое-нибудь у вас было дело, может даже вы о нем не успели объявить, которое вы не доделали — досада есть от чего-то?

С.К.: Нет, у меня нет досады, потому что я всего три с половиной года проработал руководителем департамента культуры, поэтому не успел из-за чего-то расстроиться.

А.К.: У нас было большое количество народу, мы обсуждали ваш уход, большое количество конспирологических теорий, так или иначе трактовали вашу фразу "я не устал, но ухожу". Причину ухода можете эффектно короткой формулой нам доложить?

С.К.: Мы с Сергеем Семеновичем Собяниным договорились, что я ухожу по собственному желанию. Больше ничего искать не нужно. Как я говорю, так и есть.

А.К.: Есть много описаний вашей работы как попытки европеизировать Москву, что, в свою очередь, трактовалось как ваша близость к либеральной эстетике, что полагалось такой попыткой создать дымовую завесу для интеллигенции и так далее. Как вы относитесь к подобной конспирологии, и есть ли какой-нибудь иной путь в обустройстве города, кроме условно европейского?

С.К.: Давайте тогда разделим вопрос на несколько частей. То, что я делал, было востребовано москвичами, я в этом уверен. Я просто слышал горожан и людей, которые живут в 14-миллионной Москве. То, что кто-то в своих политических целях мог использовать те или иные наши успехи, а также наши неудачи — ну, так на то есть политика, поэтому я не очень доверяю политикам. Это жизнь — мы делаем, кто-то на этом делает себе карьеру, кто-то спекулирует, кто-то говорит про это, и все на этом кормятся.

А.К.: Понятно. А утечка на прошлой неделе в Twitter — вы можете прокомментировать, что это было?

С.К.: К тому моменту, когда утечка в Twitter произошла, уже было понятно, что я ухожу, были уже все договоренности с мэром, а как это информация попала — так это ж много народу уже знало.

А.К.: Утечка на то и есть утечка.

С.К.: Это не имеет отношения к тому, что я хотел быть вице-мэром или не вице-мэром. У меня была самая лучшая работа, которая возможна в Москве — я отвечал за культуру, за интеллигенцию, за то, что войдет в историю.

А.К.: А вы считаете, что вы уже вошли в историю нашего города?

С.К.: Я не знаю, это история покажет, надо подождать.

А.К.: Скажите, пожалуйста, что значит то, что вы сказали: "Я продолжу работать Сергеем Капковым"? Мы все так или иначе работаем собой.

С.К.: Ко мне всегда были претензии за то, что я больше, чем чиновник, и я не классический бюрократ, что я сам по себе, что я Капков, а не руководитель департамента культуры, входящий в социальный блок города Москвы. Но я всегда за себя отвечал, и мне за то, что я делаю, не было стыдно и сейчас не стыдно. Я работал Сергеем Капковым, я отвечал своим именем, отвечал своей фамилией, отвечал перед своими детьми, перед своими родственниками, перед своими близкими, поэтому мне это важно.

А.К.: Вы уже отвечали на этот вопрос, и не очень уверен, что вы как-нибудь по-новому ответите, но на всякий случай я обязан попытаться: ваши творческие планы, Сергей Александрович?

С.К.: Я не планирую нигде сейчас работать. Я планирую попытаться компенсировать своей семье, своей любимой женщине, своим детям то, что три с половиной года меня фактически не было дома и работа занимала все мое свободное время. Поэтому я буду с семьей, я буду с детьми, со своей любимой.

А.К.: Сообщается на лентах, что вы перед своей отставкой успели уволить до 40 директоров московских парков.

С.К.: Это полная неправда, потому что у нас всего 16 директоров парков, 40 уволить невозможно.

А.К.: Если только по два раза кого-то.

С.К.: Я понимаю, что слухи возникнут и что я украл пачку мороженного или, наоборот, что-то не сделал. У нас всего 16 директоров. Я думаю, что москвичи, люди, которые чувствуют город, поймут, что это все просто грязный пиар.

А.К.: Понятно.

А.А.: Сергей Александрович, добрый вечер, это Андрей Архангельский, я тут помогаю "Коммерсантъ FM", нашей дружественной радиостанции.

С.К.: Добрый вечер.

А.А.: Я хотел вот вас спросить о другом. Во-первых, о наследстве — остались театры, которые…

С.К.: Все осталось, я ничего с собой не забираю, честное слово.

А.А.: Остались театры, которые, мягко говоря, многим обязаны вам, и их существование в нынешнем авангардистском виде, экспериментальном виде — оно многим обязано вам, как и ваше главное детище — Парк им. Горького. Верите ли вы в то, что они останутся в этой концепции, заданной вами и людьми, которые пришли в команде вместе с вами, останутся ли они верны этой концепции гуманизации, открытости?

С.К.: В ближайший год да, но дальше я не готов давать прогнозы. Я понимаю, что те усилия, которые мы сделали для того, чтобы развить те пространства, о которых вы говорите — что театральные, что парки, что пешеходные зоны — это все может измениться, но на это нужно такое же количество усилий, и эти усилия больше, чем на год. Постепенно, конечно, все может измениться, но я все равно верю, что разума хватит на то, чтобы сохранить и развивать то, что мы сделали.

А.А.: Нам только и остается верить.

А.К.: Много ли в работе руководителя департамента культуры города Москвы, в приходе и уходе, было политики?

С.К.: В работе было много, потому что ты маневрируешь между двумя центрами, Кремлем и мэрией, а в уходе — нет: я все-таки и депутатом работал, и вице-губернатором, и во многие кабинеты я могу зайти. И до сих пор миф "мандата Путина" работает на меня, поэтому со мной легко встречаются самые большие начальники.

А.К.: Сергей Александрович, мы вам, во-первых, от души желаем удачи, а во-вторых, как москвичи, говорим вам спасибо за вашу работу.

С.К.: Спасибо вам.

Андрей Архангельский о гуманизации Москвы: "Термин "гуманизация пространства" ввел Капков, он появился с его приходом на должность директора парка Горького, с чего все и началось. Этот термин появился не благодаря длительной работе философов, культурологов, и не благодаря столкновению концепций и дискуссиям, которые могли бы происходить в обществе, нет. Появился человек, который убрал ларьки с пивом и водкой, и попросил заменить репертуар в парке Горького, и вдруг внезапно случилась целая гуманизация Москвы. Это все появилось благодаря одному человеку. В России так устроена система, что все завязано на одном человеке. Это плохо. Нет культуры, нет системы, когда на место одного человека приходит другой, а концепция остается та же. Многое зависит от уникальной личности человека".

Об эпохе Сергея Капкова: "Сергея Капкова очень легко было ругать, и я сам его ругал до каких-то пор, чего стесняться, я называл его "примирителем". Многие считали, что он является либеральной ширмой, способом утихомирить интеллигенцию, выпустить пар, но легко быть человеком, которого можно критиковать, и тебе за это ничего не будет. Это, конечно, очень удобно, и на Сергея Капкова можно было повесить, условно говоря, всех собак. Но мне кажется такая система отношений очень зверской, я бы сказал, бесчеловечной. Ты вдруг внезапно обнаруживаешь библиотеку, допустим, имени Достоевского в центре, которая заполнена людьми, и там удобно, там просто прикольно, там с девушками можно знакомиться, там приятная атмосфера, и лекция одна за другой, и это не только в центре, я знаю, я хожу в библиотеку на Преображенской площади, которая не самая центральная, и там тоже рай просто для гуманитария. Знаете, сейчас такой термин есть — "разжигание нетерпимости", разжигание ненависти, Сергей Капков — это был как раз наоборот, создание атмосферы доброжелательности, какого-то книгочейства, гуманизации, и ты везде сейчас ощущаешь результат этой деятельности".