В Сочи может появиться памятник Иосифу Сталину. С такой инициативой выступили представители местного отделения КПРФ. Коммунисты уже обратились с просьбой об установке памятника в мэрию города, сообщает сочинский "Макс Портал". Ведущий Максим Митченков обсудил тему с Андреем Бильжо — художником, писателем и ресторатором, а по образованию психиатром.

В сочинском отделении КПРФ утверждают, что инициативу поддержал глава города. "Администрацией предложено несколько мест под монумент. Сейчас решается вопрос о возможности успеть установить памятник до 9 мая этого года", — приводит слова сочинских коммунистов сайт "Блокнот Краснодара". Социологические опросы показывают, что сторонников идеи установки памятника Сталину немало. Так, на сайте blogsochi.ru за установку монумента высказались более 50% проголосовавших, против — 30%.

— Андрей Георгиевич, что вы думаете об этом?

— Доброе утро, Максим, доброе утро, дорогие радиослушатели. Не могу здесь быть объективным, это длинная история. Не могу сказать своим двум дедам "Спасибо за победу", как любят писать у нас на машинах, просто потому, что при Сталине одного расстреляли в подвале на Лубянке в течение двух дней, наверное, я так думаю, и мама даже не смогла, просто не захотела смотреть дело, потому что следователь сказал, не надо вам смотреть, там такие фотографии. Два последних дня жизни его мучили. А второй дед был расстрелян в Норильском лагере, отсидев там семь лет, а бабушка отсидела 15 лет в Акмолинском лагере жен изменников Родины, который назывался АЛЖИР, а потом еще на вольном поселении в Тюмени. И я жил с бабушкой, которую будил по ночам, потому что она кричала, ей снились кошмары всю ее оставшуюся жизнь.

Для меня это как поставить памятник серийному убийце, который был хорошим бригадиром и отличным директором завода. И жители завода выступили с предложением поставить памятник Ивану Ивановичу Иванову, потому что в течение 40 лет своей жизни он здорово трудился и прошел путь от простого фрезеровщика до директора завода. А то, что он убил и замочил 20 человек в своем городе N-ске, это мы ему простим, потому что ведь он поднял завод.

Но при всем при этом мне хочется, чтобы поставили памятник. Кстати говоря, Липецкая, Владимирская, Саратовская области, в Орле хотят повесить доску или уже повесили, в Якутии, да пускай уж поставят памятники, елки-палки, да пускай поставят памятники и в Москве. Это обсуждается, пускай они стоят, пускай они стоят в каждом городе нашей страны, потому что я понимаю, как трудно стране, как и человеку, кстати говоря, бывает очень трудно держать себя в руках, к чему я призываю, заканчивая каждую программу.

Очень трудно носить на лице маску, есть ножом и вилкой, правильно носить костюм и пиджак, когда хочется ходить в тренировочных штанах и есть руками, это очень трудно. Периодически человек срывается.

Ко мне, кстати, приходил один заказчик, такой красивый, загорелый, спортивный, держит банк, какой-то филиал в Швейцарии, владеет французским и английским языками. Он держался-держался минут 20, а потом вдруг раз — и вдруг как маска сползла с его лица, и он стал говорить, вот эта жестикуляция, вот эта распальцовка: "Да что ты мне вообще тут говоришь, да мы все это сделаем, все нормально, вообще не трать на это время, вообще не думай об этом, ты понял вообще, о чем разговор!". Очень трудно носить эту маску. И мне как человеку с психиатрическим образованием это ясно.

Пускай поставят памятник, пускай эта маска слезет, пускай народ, наконец, вздохнет легко, полной грудью: наконец, Сталин, вылитый из бронзы, Иосиф Виссарионович, вот он усатый, он красавец наш в орденах и в белом кителе, отлитый из бронзы, из белого мрамора, из гранита. Пускай в деревнях поставят сделанного из бетона, пускай стоит, пускай ему носят цветы пионеры, которые ничего не знают про ту страну, которая была. Какие сейчас коммунисты, кто голосует, мне вообще непонятно.

Так хотят поставить еще в Красноярске, где в маленькой деревне под названием Овсянка жил Виктор Петрович Астафьев, прошедший всю войну от начала до конца. И перед смертью его последними словами были: "Я пришел в этот мир, мир добрый, я пришел с открытой душой, а ухожу из этого злого мира и не жалею об этом". Приблизительно так, это я по памяти просто, я был в тех местах. Пускай поставят в Норильске, на горе Голгофа, где стоят кресты, шестиконечные звезды, часовни всем тем, кто был замучен и кто поднял этот город, построенный буквально на костях, пускай. Я уверен, что любимый актер Георгий Степанович Жженов, с которым мне довелось общаться немножко и который отсидел два десятилетия на Колыме, пускай встанет из могилы и скажет: "Да, поставьте памятник на Колыме".

Пускай он стоит везде, по всей стране, как вдоль железных дорог, которые прокладывали зэки, пускай, пускай они стоят, и Ленину, и Сталину, пускай уж народ успокоится, наконец, и, может быть, тогда все будет хорошо, и поднимутся заводы, как грибы из земли, сами по себе, и их не надо будет строить, они вырастут, и задымят трубы, и повысится зарплата, водка будет дешеветь, как пел Высоцкий, да она уже дешевеет, пускай все зародится, и страна станет мощной и сильной, и полетят ракеты в космос… Вот Остапа понесло, да?

— Да, и на пыльных тропинках далеких планет...

— А вы заслушались, Максим, да, а вы заслушались. И все будет замечательно, и парады физкультурников пройдут по Красной площади, и девушки поедут в Комсомольск-на-Амуре, в котором все появится, и все будет замечательно, и уедут из страны педофилы, и понизится преступность. И начнется, и все будут танцевать вальс, и везде будут стоять новогодние елки, которые при Сталине появились, а до этого были им же запрещены. И на всех машинах будут висеть портреты Иосифа Виссарионовича, а впереди на лобовом стекле его портрет — строгий мужчина с усами, как у меня, но с другими волосами. Будьте здоровы, держите себя в руках, да поставьте вы памятники Сталину, поставьте их у себя дома и наконец успокойтесь.