Лу Роудс о последнем альбоме Lamb, старых клипах и новых стратегиях выживания

Манчестерская группа Lamb выступит в клубе YotaSpace с программой, основанной на песнях нового альбома "Backspace Unwind". Борис Барабанов поговорил с вокалисткой Lamb Лу Роудс о том, почему на этот концерт стоит идти, несмотря на то, что группа выступала в Москве всего год назад

Давайте сначала разберемся с формальностями. За прошедший год программа как-то обновилась?

Когда мы приезжали в прошлый раз, мы успели отрепетировать, может быть, пару новых песен, не больше. Сейчас мы уже как следует проработали новый материал, у нас получился очень динамичный сет. И еще новое световое шоу — его сделал наш новый светоинженер. Теперь весь визуальный ряд построен на контрастах: черное и белое, свет и тьма. Мы решили отказаться от видеопроекций, потому что сильная световая партитура говорит о музыке все, что нам нужно. Так что нам есть что показать в Москве, несмотря на то, что мы виделись не так давно.

Изменился ли как-то состав группы?

Костяк не меняется. Нас трое: я, мой партнер Энди Барлоу и контрабасист Джон Торн.

На концертах Lamb излучают ни с чем не сравнимую энергию, лично я такого больше ни у кого не видел. Откуда она берется?

Здесь много факторов сходятся вместе. Вот лично я, например, очень тихое, интровертное создание. Я уже 20 лет на сцене с Lamb, и люди, которые приходят на концерты, ждут от меня как раз вот этого смирения. Перед выходом на сцену мне обязательно нужно побыть в одиночестве, сосредоточиться. В общем, я замкнута на себе. Энди — это, наоборот, что угодно, только не спокойствие. Джонни — нечто среднее между нами. Так что эффект возникает на пересечении темпераментов. Я приношу на сцену спокойствие, а Энди носится вокруг меня как безумный, закручивая вихри вокруг этой неподвижности. Какой смысл вообще выходить на сцену, если не несешь туда все, что у тебя есть, весь опыт, всю страсть, всю свою природу? Я не понимаю музыкантов, которые играют концерты, словно отрабатывая повинность, которые говорят: мы просто сыграем свои песни, а выглядим мы и так круто.

Когда Lamb начинали, музыкальное видео было для групп всем, сейчас такого не скажешь. Вы снимали ролики, непохожие на то, что крутилось на MTV. Я помню, как меня поразил клип на песню "B-Line", он так отличался от общего потока. Может быть, поэтому вы и не вошли тогда в круг звезд трип-хопа 1990-х?

Это спорный вопрос — стали ли клипы менее важной частью деятельности групп, или, наоборот, их значение только растет. В коммерческой поп-музыке по-прежнему снимают высокобюджетные ролики. Если послушать разговоры нынешних подростков о музыке, вы скорее услышите "Ты видела новый клип Бейонсе?", нежели "Ты слышала новую песню Бейонсе?". Клипы — огромная часть маркетинга, которая практически перевешивает собственно музыку. Lamb живут в другом мире, мы сами платим за все, поэтому не можем позволить себе часто снимать клипы и тратить на них огромные деньги. Хорошо, что вы вспомнили клип "B-Line", там у нас получилось совместить странный видеоряд с довольно игривым музыкальным содержанием. Помню, мой младший сын очень боялся смотреть этот клип, потому что я там превращаюсь в монстра, и когда он не хотел идти спать, я пугала его, говоря, что сейчас превращусь в чудовище на самом деле, если он не ляжет в кровать. Но то, что держало нас в стороне от каких-либо течений, это, конечно, не видео, а наша музыка. И уж, конечно, мы не были частью трип-хоп-сцены. Ничего общего.

Я помню, что вы когда-то создали рекорд-лейбл, чтобы быть более независимой. Какова его судьба? И что вы думаете о краудфандинге, с которым Lamb знакомы не понаслышке? Действительно ли эта модель более жизнеспособна, чем традиционная система лейблов?

Я выпустила три сольных альбома, еще один на подходе. Но только одна пластинка вышла на моем собственном лейбле. Я быстро поняла, что сочетать артистическую карьеру с управлением рекорд-компанией — это не по мне. Что же касается краудфандинга, то это реальность наших дней. В принципе, самая идея аванса для артиста, идея "я спою, а вы пока дайте мне денег" заложена и в традиционной модели. Мейджор-лейбл заключает с группой контракт и выплачивает аванс, но группа должна вернуть его в дальнейшем, да еще отдавать большой процент с продаж, то есть долго оставаться в должниках. Тут важно то, что выросло целое поколение, которое считает музыку бесплатным удовольствием, эти люди никогда в своей жизни не платили деньги за записи. В какой-то момент я просто не могла понять, как музыканты смогут продолжать записывать музыку, если никто ее не покупает. Запись альбома — недешевое удовольствие. Попробуйте хотя бы записать струнную секцию в студии, это влетит вам в копеечку. И с чего возвращать эти деньги? Приходится много гастролировать, искать возможности для размещения песен в рекламе и т.д. Так что если вам не повезло заключить контракт с лейблом, который по-настоящему инвестирует в музыку, краудфандинг — единственное, что вам остается. И это честно. По крайней мере, вы уверены в том, что те, кто платит, точно послушают вашу музыку.

Я помню, как один мой знакомый музыкант в рамках кампании по сбору средств на запись альбома предлагал самые дикие опции — например, обещал за солидную сумму приехать к жертвователю домой и помыть его собаку. Как далеко готовы зайти Lamb в отношениях с поклонниками?

(Смеется.) Ну, до такого бреда мы бы не додумались, конечно. Но вообще, да, на Kickstarter вы то и дело натыкаетесь на предложения музыкантов пообедать вместе и всякое такое. Что-то приемлемо для нас, что-то находится на грани проституции, как этот пример с собакой. У нас все просто: вы знаете Lamb, мы делаем новый альбом, помогите нам его записать. Никаких предложений вскопать грядки у вас на заднем дворе. Но мы готовы сделать специальное издание или отметить на обложке альбома тех, кто действительно оказал нам помощь.

YotaSpace, 17 апреля, 20.00