Илья Пономарев может лишиться депутатской неприкосновенности 7 апреля. Комитет Госдумы по регламенту единогласно поддержал представление Генпрокуратуры по этому поводу. Оно поступило в нижнюю палату в конце марта. Политолог, профессор Высшей школы экономики Олег Матвейчев обсудил тему с ведущей "Коммерсантъ FM" Дарьей Полыгаевой.

Генпрокуратура просит депутатов дать согласие на возбуждение уголовного дела в отношении Ильи Пономарева. Следственный комитет России считает, что он принял "самое активное участие" в растрате 22 млн руб. фонда "Сколково".

— Как вы считаете, означает ли такое одобрение комитета по регламенту, представление Генпрокуратуры то, что 7 апреля Пономарев лишится неприкосновенности?

— Я думаю, да, потому что в комитете присутствуют представители всех партий, насколько я знаю, даже родная для Пономарева "Справедливая Россия" тоже в основном собирается голосовать за лишение депутатской неприкосновенности. Дело в том, что вопрос довольно очевидный, то есть эти лекции за 700 тыс. — это половина Нобелевской премии, обычно такие суммы и гонорары платят за выступления нобелевских лауреатов, а Пономарев не имеет даже степени кандидата наук. Конечно, явные здесь признаки мошеннической схемы, это очевидно даже неспециалистам, конечно, нужно, чтобы он дал показания.

— В любом случае презумпция невиновности есть в нашей стране, оставим это суду, наверное.

— Оставим, конечно, поэтому нужно, чтобы он дал показания. А чтобы он дал показания, нужно, чтобы были проведены следственные действия, и для этого должна быть снята депутатская неприкосновенность.

— Политические мотивы вы отвергаете в этой истории?

— Политические мотивы сейчас активно пытается сам Пономарев "пришить", он понимает, что если будет уголовное преследование, то ему придется уезжать из страны и получать там вид на жительство по политическим мотивам, поэтому он сейчас активно во всех западных СМИ публикуется, читает всевозможные лекции на Западе, критикует правительство и президента именно для того, чтобы потом сказать: "Ребят, я критиковал Путина, поэтому возникло уголовное дело, прошу политического убежища". Он выбрал свою стратегию — скрываться за политикой от этого вопроса, она тоже очевидна, я думаю, юристы ему посоветовали.

— А вас не удивляет, что неприкосновенности лишают депутата, который единственный в Государственной думе голосовал против присоединения Крыма к России?

— Дело о "Сколково" возникло до Крыма, за год или за два до этого. Кроме того, депутатской неприкосновенности лишают у нас и других депутатов, которые никакого отношения к Крыму не имели и, более того, голосовали за Крым.

— За последние годы кого лишили — справедливоросс Михеев, коммунист Паршин.

— Михеев, который тоже за Крым с удовольствием голосовал.

— Не из "Единой России" люди.

— "Справедливая Россия", а из "Единой России" там были, я сейчас уже просто не всех помню, по-моему, банкир Фетисов, если не ошибаюсь, единоросс был.

— Уже не помню сейчас.

— Потом Егиазарян, по-моему, фамилия у меня мелькает.

— Но это еще прошлый созыв?

— Да, это уже прошлый, далеко захожу. Специально за ними не слежу, конечно, но нет такой системы, чтобы кто-то за Крым проголосовал, кто-то "против", и чтобы тут же какие-то возбуждать уголовные дела. Слушайте, мы живем в правовом государстве все-таки.

— Мы, безусловно, живем в правовом государстве, но в Государственной думе была оппозиция, были Гудковы: Геннадий Гудков, его сын Дмитрий пока еще остается в Государственной думе, был господин Пономарев — это участники белоленточного движения. Сейчас их выдавливают из Государственной думы по разным причинам, они в Государственной думе больше депутатами не являются, двое из трех. Это не тенденция, как вы считаете?

— Если говорить про Гудкова конкретно, один Гудков заседает, несмотря на то, что он тоже очень откровенно себя ведет, тоже выступает против Путина в западных СМИ и где угодно нормально. А если говорить про Гудкова-старшего, то человек сам выбрал, когда принимались законы о несовмещении коммерческой деятельности и депутатской. Он посчитал, что, в отличие от многих депутатов, которые избавлялись от своих активов, то прикрытие своей коммерческой деятельности, которое он избрал, будет достаточным, но оказалось, что оно было недостаточным. Вот и все.

Думаю, что если бы наши оппозиционеры были святыми, искренними, честными, прекрасными людьми, то все бы за ними шли, и они были бы гораздо сильнее. Проблема нашей оппозиции состоит в том, что то, в чем они обвиняют власть, применимо к ним еще в десять раз больше, чем к власти.

— Но наша оппозиция — это не только представители Государственной думы, ведь так?

— Да, есть всякие.

— В данном случае мы говорим только о депутатах.

— Да.