Как начинали создавать самое мощное и самое массовое стратегическое оружие

К концу Второй мировой войны оставалась одна область техники, где Великобритания, СССР и США выглядели одинаково отставшими,— ракеты. Здесь монопольно лидировала Германия. Советский Союз, начав с прилежного копирования немецких ракет, уже через десяток лет имел свои дальние ракеты с атомным зарядом.

Учебное пособие V-2

Баллистическая V-2 была испытана немцами в 1943-м и с ноября 1944-го стала использоваться для ударов (их было более 3 тыс.) по целям в Британии, Бельгии, Голландии, Франции. Из-за низкой точности ее было сложно применять против войск, зато идеальными целями стали города: под ударами V-2 погибли и были ранены тысячи жителей Лондона и Антверпена.

В 1945-м армии союзников вступили в Германию. В советской зоне оккупации оказался Германский реактивный институт в Пенемюнде, где создавали V-2. Но, отступая, немцы эвакуировали почти все его оборудование и 8,5 тыс. персонала во главе с конструктором Вернером фон Брауном в тюрингский Нордхаузен, где находился крупнейший (9 тыс. сотрудников) подземный ракетный завод Mittelwerke мощностью 20 ракет в сутки. Этот район тоже был отнесен к советской зоне, но первыми его заняли войска США. Уходя за демаркационную линию на запад, американцы забрали с завода все готовые ракеты (около сотни), документацию, оборудование, более 500 специалистов и фон Брауна. СССР пришлось работать с тем, что осталось.

8 июля 1945 года была сформирована комиссия по изучению немецкого опыта создания реактивной техники. В Германию поехали сотни инженеров от девяти оборонных министерств. Первые выводы были неутешительными. В войну СССР развивал только малые твердотопливные ракеты для боевых машин залпового огня (типа знаменитых "Катюш") и небольшие жидкостные ракетные двигатели (как ускорители для самолетов). Все это по масштабам и технологиям и рядом не стояло с V-2. "[Ее] двигатель имеет силу тяги <...> 25 т (двигатель имеющихся у нас опытных жидкостных реактивных самолетов дает <...> не более 1200 кг)",— сообщал министр вооружения Дмитрий Устинов главе правительства Иосифу Сталину. И это не говоря уже про аппаратуру системы управления ракетой, аналогов которой в СССР никогда не производилось.

Завод Mittelwerke восстановили, назвав институтом "Нордхаузен". На первом этапе к работам привлекли 1,2 тыс. немцев. Главной задачей было восстановление всей документации по V-2 и ее агрегатам. К октябрю 1946-го в "Нордхаузене" было уже 733 советских и 5975 немецких специалистов. Немцам платили: советская военная администрация для профессоров, докторов-инженеров и диплом-инженеров в промышленности положила ставки в 1340 марок и 940 марок в месяц. Было выпущено 18 568 чертежей и оформлено 314 технических условий. В состав института вошли завод N1 по сборке ракет в Зоммерде, завод N2 по сборке двигателей в Нордхаузене, завод N4 по изготовлению аппаратуры в Зондерхаузене. Работы в Германии впечатляли, но параллельно ракетная промышленность создавалась и в СССР.

Из Тюрингии под Москву и Сталинград

13 мая 1946 года правительство создает спецкомитет по реактивной технике с первоочередной задачей: "воспроизведение с применением отечественных материалов ракет типа Фау-2". Тему поручили Министерству вооружения. 16 мая приказом министра Устинова на базе артиллерийского завода N88 в подмосковных Подлипках создается НИИ-88. Баллистическими ракетами там занялся отдел N3, 30 августа его возглавил конструктор Сергей Королев.

Тем же постановлением в США направлялась комиссия для закупки оборудования и приборов "по открытой лицензии" на сумму $2 млн, а также ставился "вопрос о переводе <...> немецких специалистов из Германии в СССР к концу 1946 года". Первые немцы-ракетчики были отправлены в Союз в том же году. К началу 1947-го для Минвооружения привезли уже 175 специалистов. НИИ-88 создал под них филиал на острове Городомля (озеро Селигер), там им продолжали хорошо платить — уже в рублях. К сожалению, документы о зарплате немцев по ведомству Устинова пока недоступны. Но фонд оплаты труда 24 спецов из Германии в Минсудпроме, например, составлял 85,5 тыс. руб. в месяц — в среднем по 3562 руб. на человека (в 1946 году должностной оклад командующего эскадрой в ВМФ СССР был 3400 руб.).

Из Германии пришли и 29 собранных там ракет, еще десять собрали уже в Союзе из привезенных комплектов. Документацию восстановили, двигатели ракет испытали на стендах. Именно тогда вокруг НИИ-88 и сложилась на многие годы ракетная кооперация: двигатели — ОКБ-456 главного конструктора Валентина Глушко, системы управления — НИИ-885 Михаила Рязанского, гироскопы — НИИ-10 Виктора Кузнецова, стартовые установки — КБ Владимира Бармина.

Сначала первые собранные V-2 (три-шесть ракет) хотели испытать прямо в Германии. Для этого на вагоностроительном заводе в Готе даже были заказаны два технических поезда из 67 и 70 вагонов (стоимость второго составила 2,5 млн марок, и оборудование для него приказали заказать в западной оккупационной зоне). Но руководство СССР решило иначе: в сентябре 1946-го в районе села Капустин Яр Сталинградской области формируется Государственный центральный полигон со штатом 4190 военнослужащих и 624 вольнонаемных.

Опытные пуски 11 V-2 прошли с 18 октября по 13 ноября 1947 года (см. график) при техническом руководстве Сергея Королева. Три ракеты тогда разрушились в полете, еще три дали слишком большие отклонения от целей (до 181 км!), но пять слетали успешно с промахами в пределах 5 км. По итогам было решено делать свою Р-1 ("улучшенную копию" V-2) с выпуском в 1948-м 30 ракет (см. график). Их пуски прошли осенью того же года. Интересно, что тогда правительство разрешало министерствам "произвести за счет своих средств страхование жизни участников испытаний в сумме до 25 тыс. руб. на каждого". Однако все обошлось: девять пусков Р-1 дали только одну аварию. Но отклонение по дальности побороть не удалось: в заданный квадрат 20х20 км попала только одна ракета, а один из недолетов составил 61,5 км. Вторую партию Р-1 выпускать на испытания не имело смысла: результат был бы тем же. Никто еще не знал, как долго НИИ-88 придется доводить до ума первую советскую Р-1, но уже 28 ноября 1948 года правительство заказывает новую Р-2 с дальностью 600 км (см. таблицу). И это была уже далеко не копия V-2.

Дальность Р-2 требовала расширения полигона. На его строительство в 1949 году военным выделили 50 млн руб., в 1951-м — 22 млн, в 1952-м — опять 50 млн. Еще 15 млн отпускалось Минвооружения "для строительства заводской станции огневых испытаний ракет дальнего действия при НИИ-88". Между тем борьба за точность Р-1 (см. таблицу) в НИИ-88 заняла два года: ее принимают на вооружение 25 ноября 1950-го. В том году вели уже только испытания Р-2. От немецкой конструкции Королев пошел вперед: на Р-2 впервые внедрили несущий бак горючего (он был одновременно и корпусом ракеты, что снижало ее вес) и отделяемую головную часть. Из 12 пусков 5 были аварийными, и опять сильно подводила точность, но на вооружение Р-2 приняли уже через год — в ноябре 1951-го.

Ракетный конвейер

А в 1950 году правительство и военные ждать доводки Р-2 не хотели и не стали: в массовое производство было решено запускать Р-1. Завод при НИИ-88 значительно расширился (там работало до 10 тыс. человек), но его загрузка крупным серийным заказом означала бы еще большее торможение опытных работ. Тогда в качестве кандидатов на размещение нового завода рассмотрели Златоуст и Киев. В первом случае решили, что слишком дорого обойдется строительство, а Киев не захотели превращать в закрытый город (как требовал режим секретности). В результате выбор пал на Днепропетровск с его автозаводом.

ДАЗ после войны был одним из перспективных предприятий автопрома: он готовился под выпуск 70 тыс. грузовиков типа ЗИС-150 в год (примерно столько, сколько делал московский Завод имени Сталина). К началу 1951 года на ДАЗе работали 8768 человек. В КБ был разработан плавающий автомобиль ДАЗ-485 (аналог американского GMC DUKW-353), за что заводу дали Сталинскую премию. На амфибии у военных был готов большой заказ, но в итоге выполнять его пришлось ЗИСу, а с автопромом в Днепропетровске было покончено.

9 мая 1951 года постановлением правительства ДАЗ был передан Минвооружения и переименован в завод N586. Жесткий план правительства для него предписывал: в 1952 году выпустить 230 ракет, а в 1953-м — 700, "создав в 1954 году <...> мощности, обеспечивающие выпуск ракет типа Р-1 в количестве 2500 штук в год". Ради этого Минвооружения и заводу выделялось 45 млн руб. на строительство; 52 млн руб. на оборудование, приборы и инвентарь, 38,5 млн руб. "на организацию и освоение производства ракет". Еще 3 млн руб. давали отдельно — на закупку строительной техники, а Минвнешторг и Главное управление советским имуществом за границей обязали для завода "поставить по импорту <...> приборы и оборудование на общую сумму 10 млн руб.". Как и в случае с выпуском бомбардировщиков Ту-4 в Казани (см. "Ъ" от 14 апреля), выполнить план по Р-1 с ходу не удалось — только на 69% за девять месяцев 1952 года. И здесь во многом подводили поставщики: более 300 деталей и узлов поступали с других заводов неритмично. Первые днепропетровские ракеты прошли испытания на полигоне только в ноябре, но до оргвыводов дело не дошло: директор завода N586 Леонид Смирнов отделался простым "предупреждением" за подписью Сталина (даже не "строгим").

Уже тогда завод начинает осваивать выпуск более сложной Р-2 (23 тыс. деталей и 2 тыс. электроконтактов в каждой ракете). По приказу Устинова полностью мощности под нее должны были быть подготовлены к июню 1953-го. Но к тому времени в разработке, а значит, и в очереди на производство в ближайшие два-три года была уже целая линейка перспективных изделий: Р-5 и Р-11 от НИИ-88 с дальностью 1,2 тыс. и 270 км, Р-12 от заводского днепропетровского КБ на 1,5 тыс. км и, наконец, заданные 13 февраля правительством для КБ Королева ракеты с межконтинентальной дальностью 8 тыс. км. Для всего этого завод N586 стал мал. Кроме того, в правительстве считали, что "в военное время нельзя ориентироваться на одну производственную базу, да еще в таком (досягаемом для противника.— "Ъ") районе, как город Днепропетровск".

Эту ситуацию отчасти предвидели: в свое время, остановив свой выбор на Днепропетровске, правительство разрешило Минвооружения продолжить поиски места на Урале для второго серийного предприятия "в наземно-подземном варианте". Под выбранную в Челябинской области площадку был выполнен проект завода с выпуском в год 1 тыс. ракет Р-1 и 2 тыс. Р-2. Правда, стоимость этого "наземно-подземного" получалась непомерной, да и только в наземном варианте достигала 1,4 млрд руб. (включая новый город на 55 тыс. человек за 664 млн руб.). Наконец, в 1953 году, когда времени на поиски больше не оставалось, правительство вернулось к варианту Златоуста с его заводом стрелково-пушечного вооружения N66. Однако с ростом сложности и размерности перспективных ракет Р-5 и Р-12 и особенно межконтинентальной Р-7 выросли и объемы стройки. Златоуст потребовал капвложений в 1,6-1,7 млрд руб. (еще 100 млн руб. были нужны на расширение завода N626 в Свердловске под выпуск систем управления ракет). Однако выхода уже не было: деньги дали. Так на Урале появился свой мощный ракетный центр-дублер.

Ядерные и массовые

Ракеты потребовали от армии создания абсолютно новых соединений — бригад особого назначения (БОН). Первой в 1946 году в Германии (в районе деревни Берка в Тюрингии) была сформирована 22-я БОН. В августе 1947 года ее перебросили в Капустин Яр, где она участвовала в испытаниях V-2 и Р-1. Согласно наставлению по боевому применению 1951 года, одна бригада была "в зависимости от условий работы, способна в сутки выпускать в среднем <...> 24-36 ракет". В 1953-м таких бригад у СССР было уже шесть. 54-я БОН оставалась при полигоне, 23-ю поместили неподалеку — в Камышине, а остальные были выдвинуты на западное направление: 22-я — в селе Медведь Новгородской области, 56-я — в Кременчуге, 77-я и 80-я — в Белокоровичах Житомирской области.

Относительно недавно стал известен и еще один факт: СССР тогда вел еще и сооружение ракетного объекта в Восточной Германии — "специальной базы в районе Гюстров". На 1 июля 1953 года "в районах развертывания" строили семь площадок (из девяти по плану), и для окончания работ требовалось 1,528 млн марок (восточногерманских) при общей стоимости объекта 2,911 млн марок. Однако 30 июня указанием начальника Генштаба Василия Соколовского стройка была закрыта. Площадки предложили ликвидировать, а остальные объекты — достроить и отдать группе советских оккупационных войск в пользование по ее усмотрению.

1953-й стал в целом этапным для советской ракетной программы: на уровне правительства ставится вопрос о ядерном оснащении ракет. Работы заняли от трех до пяти лет. 2 февраля 1956 года состоялся пуск модернизированной Р-5М с атомным зарядом на дальность 1190 км по боевому полю северо-восточнее Аральска. Чуть позже доработанная в днепропетровском ОКБ-586 под руководством Михаила Янгеля Р-12 стала первой советской ракетой с термоядерным зарядом, а Р-11М — первой атомной оперативно-тактической ракетой. Так ракеты стали настоящим стратегическим оружием — и при этом относительно дешевым: стоимость одной Р-1 в серии составляла 632 тыс. руб., Р-11 — 350-400 тыс. руб. в ценах 1954 года (для сравнения: в том же году простая 14,5-мм пулеметная установка 2М-5 для флота стоила 81,5 тыс. руб.). Именно битву в рублях и проиграла ракетам в 1960-е стратегическая авиация: строить и содержать бомбардировщики и аэродромы выходило дороже. С тех пор ракеты были и остаются основой стратегических ядерных сил страны.

Владимир Саввин