Когда-то мы были в одном окопе
28 июля 1943 года в одной из знаменитых «Бесед у камина» президент США Франклин Делано Рузвельт сказал соотечественникам: «Русский народ показал такой пример любви к родине, твердости духа и самопожертвования, какого еще не знал мир. После войны наша страна всегда будет рада поддерживать отношения добрососедства и искренней дружбы с Россией, чей народ, спасая себя, помогает спасению всего мира от нацистской угрозы».
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ
Что же потом пошло не так, как искренне желал 32-й президент США?
Каждое из возможных объяснений будет по-своему верным. Тем важнее понять, почему два абсолютно разных государства в самый трудный момент истории человечества оказались в прямом и переносном смысле в одном окопе. Одна из ключевых причин формирования необычного альянса — совпадающая оценка масштаба зла, с которым мир столкнулся к 1939 году. Граждане США и СССР воспринимали угрозу одинаково, а солидарность народов вдохновляла и политиков.
Я могу вспомнить самолет, построенный на деньги знаменитого американского комика Реда Скелтона с надписью на борту «We Dood It». По просьбе артиста боевую машину передали в дар советским летчикам. А 19 июля 1942 года оркестр Национальной радиокорпорации США (NBC) исполнил Седьмую («Ленинградскую») симфонию Дмитрия Шостаковича. Это было естественной нормой того времени, поступками, которых требовал даже не разум, а душа.
Тогдашние американцы и их советские современники были бы потрясены, узнав, что многие из их потомков не будут знать, вместе с кем и против кого воевали деды и прадеды. А сегодня далеко не все в мире понимают, почему именно День Победы стал безоговорочно главным праздником России. Кто-то пытается объяснить это сугубо политическими причинами: дескать, 9 Мая — момент триумфа сталинского режима, торжества советской системы. Однако такие примитивные толкования весьма далеки от истины, которую обязательно должны знать за пределами России.
Дело в самом характере войны, которая велась против народов СССР. Это не была война против идеологии, за геополитическое пространство или ресурсы. Это была война на истребление.
Сегодня принято считать, что мир потерял в той мировой войне более 50 млн человек. Около половины всех потерь пришлось на одну единственную страну: Советский Союз потерял почти 27 млн своих сыновей и дочерей. Из пятерых мальчиков, родившихся в СССР в 1923 году (а это они были в первой линии обороны, а потом и наступления на гитлеровцев) до конца войны не дожили четверо!
Однако даже цифры объясняют далеко не все. Если раскрыть статистику, то картина еще чудовищнее. Так, сугубо военные потери Красной армии составили, по официальным данным, 8,7 млн военнослужащих (называют и большие цифры — до 12 млн). Но при этом из 5,7 млн советских военнопленных умерли либо были расстреляны около 3,3 млн человек, или 57%! Для сравнения: из 235 тыс. английских и американских военнопленных погибли 3,5%.
Ясно и другое: более половины из 27 млн погибших советских граждан составляло мирное население. Из 5 млн угнанных в Германию на принудительные работы более 40% умерли вне родины. Полностью или частично были разрушены 1710 городов и поселков, более 70 тыс. сел и деревень. Рузвельт, встречаясь со Сталиным 4 февраля 1945 года в Ялте, сказал, что под впечатлением от бессмысленных разрушений, произведенных немцами в Крыму, он «хотел бы уничтожить в два раза больше немцев, чем до сих пор».
И все-таки мы выстояли и победили. Вот поэтому в России такое священное отношение к празднику Победы — собственной и общей. И далеко не случайно на протяжении многих десятилетий народы и политики разных стран в этот день на время откладывали разногласия и вместе с нами вспоминали погибших. Как смогли отложить в сторону противоречия политики, которые подписали 11 июня 1942 года в Вашингтоне соглашение «О принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии».
Что способствовало этому непростому решению в пользу союзничества? Прежде всего общая угроза. Общий враг. Общее дело. Именно это сближает народы, побуждая забыть о второстепенном. Я вспоминаю российскую реакцию на трагедию в США 11 сентября 2001 года. Президент России Владимир Путин тогда решительно выступил в поддержку Америки и ее народа. Эта позиция была искренне поддержана россиянами, которые восприняли американскую трагедию как собственную.
Тогда солидарность России с Соединенными Штатами могла стать прологом к новой коалиции двух стран против реальной «империи зла». Потому что угроза международного терроризма, равно как и риск распространения оружия массового уничтожения, за 15 лет не только никуда не делись, а, наоборот, лишь возросли и на наших глазах обретают глобальный характер. Во многом благодаря тому, что глобальному злу не противостоит столь же сплоченная и решительная глобальная коалиция добра. Есть только коалиция интересов, весьма непоследовательная в отстаивании декларированных ценностей. В результате благих намерений явно недостаточно, а одиночные — в обход ООН и потенциальных партнеров вне этой коалиции — действия против тирании нередко вместо законности и демократии приносят другим странам террор и хаос.
Президент США, выступая на Генассамблее ООН, называет в числе основных угроз мировой безопасности лихорадку Эбола, Россию и боевиков «Исламского государства». Что это значит? Президенту Рузвельту в голову бы не пришло говорить о равной угрозе от СССР и гитлеровской Германии, хотя его Америку отличало от сталинского Советского Союза гораздо больше, чем современные Соединенные Штаты от нынешней России. Но огромные усилия тратятся на то, чтобы демонизировать Россию, оттолкнуть от нее соседей и партнеров. Это не результат действий, приписываемых России в отношении Украине. Напротив — события вокруг Украины и есть во многом следствие такого подхода к России. Мы и с 2001, и с 1991 года спрашиваем: зачем? Какой смысл в постоянном стремлении оставить Россию в вакууме, ставить ее соседей перед выбором «или — или»? Станет ли от этого Европа более спокойной, Россия — более востребованной для Америки и Запада, а Украина — более счастливой?
В «Фаусте» Гёте Мефистофель говорит: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Америка зачастую поступает наоборот — желая другим блага, мостит дорогу в ад: достаточно взглянуть на Афганистан, Ирак или Ливию. Но каждый промах США объективно укрепляет их противников и конкурентов. Потеря России может стать для Америки самой крупной исторической ошибкой в третьем тысячелетии. Обвинять в этом Кремль в корне неверно, поскольку многие действия — вроде поддержки откровенных русофобов в соседних с Россией странах по принципу «это наш сукин сын» — вызывают озабоченность и разочарование именно у российского народа, а не у политиков.
В этом же ряду — отказ ведущих представителей Соединенных Штатов от участия в праздновании общей Победы. Это не нанесет еще большего ущерба нашим отношениям (куда больше?) и не изменит что-либо в российской политике, но будет воспринято как недружественный жест в адрес народа и простых людей, для которых праздник Победы — вне политики и идеологии. Это понимал Рузвельт, как и простые американцы, 70 лет назад. Убежден, это обязательно поймут и их потомки в XXI веке. Просто хотелось бы, чтобы это произошло при жизни еще нашего поколения, которое не должно стать поколением войны.
За три недели до смерти лауреат Нобелевской премии по литературе, немецкий писатель Гюнтер Грасс предупреждал: «Мы рискуем повторить наши прежние ошибки и неосознанно, точно сомнамбулы, прийти к очередной мировой войне». У России и США получилось решить проблемы, связанные с Сирией и Ираном. Блестящий опыт! Но мы раз за разом упускаем возможности решить многие другие действительно насущные проблемы двух стран и всего человечества, которые не терпят сепаратного подхода. Пришло время ответственных политиков, способных остановить опасный тренд. В мире нет ничего заранее предопределенного, что мы не могли бы изменить, имея на то волю и разум. Коллективную волю и коллективный разум. Но для этого надо учиться искусству политики и диалога у тех, кто когда-то создал антигитлеровскую коалицию. У тех, кто вместе победил.