Умер Резо Чхеидзе

На 89-м году жизни скончался Резо Чхеидзе — знаменитый грузинский режиссер, педагог, продюсер, автор фильма «Отец солдата», прочно вошедшего в классический арсенал советского кино.

Реваз Чхеидзе (таково его полное имя, но все в киномире называли его Резо) начал свою карьеру вместе с другим выпускником ВГИКа Тенгизом Абуладзе. Их совместный фильм «Лурджа Магданы», награжденный на Каннском фестивале, как и первая самостоятельная картина Чхеидзе «Наш двор», созданы под влиянием итальянского неореализма, который оказался особенно близок грузинской ментальности. Абуладзе и Чхеидзе стали отцами грузинской «новой волны», а она влилась в многонациональный советский кинематограф оттепели, отличаясь при этом своим неповторимым колоритом. Грузинам для выражения своей идентичности не потребовалось форсировать фольклорные краски: их национальный характер и темперамент, их врожденный артистизм и пластичность, их философичность и чувство юмора, кажется, совершенно спонтанно выплескивались на экран.

Вершиной творчества Чхеидзе стал фильм «Отец солдата» по сценарию фронтовика Сулико Жгенти с великолепной ролью Серго Закариадзе. Его герой, грузинский крестьянин, едет на фронт к раненому сыну, доходит до Берлина, где происходит долгожданная и мучительная встреча: раненый сын умирает на руках отца. Сегодня, когда отмечается юбилей Победы и вокруг него накопилось столько идеологических противоречий, впору вспомнить этот фильм Чхеидзе. Он отразил ясное, светлое, гуманистическое сознание послевоенного мира, еще не залечившего раны и травмы, но устремленного в будущее с верой в изначальное добро, заложенное в человеке.

Как и во всем советском кинематографе, вслед за первой в послевоенной Грузии созрела следующая поколенческая режиссерская волна, даже более мощная, а те, кто постарше, в нее интегрировались. В 1960–1970-е годы грузинское кино достигло новых высот в творчестве братьев Шенгелая, Отара Иоселиани и других прекрасных авторов студии «Грузия-фильм». А руководил ею на протяжении нескольких десятилетий не кто иной, как Резо Чхеидзе. Он сам снял еще несколько картин, но можно сказать, что главным делом его жизни стала консолидация творческих сил студии, и этому делу он пожертвовал собственные режиссерские амбиции. Ему приходилось принимать на себя удары и препоны, чинимые партийным начальством, порой запускать официозные проекты, чтобы усыпить бдительность московской цензуры. Он всегда поддерживал молодых талантливых постановщиков и добился уникального микроклимата на студии, где к минимуму были сведены такие обычные спутники творческой жизни, как зависть и интриги. В огромной степени его заслуга в том, что кино в Грузии в ту пору стало делом национального престижа, а в мире приобрело репутацию «островка античности и Ренессанса» — так характеризовали мироощущение и стиль авторов грузинской киношколы.

В 1986 году я приехал в Тбилиси и оказался участником битвы за фильм «Покаяние», запущенный и снятый на студии «Грузия-фильм», но положенный на полку. Мы смотрели запретную картину втроем — с Резо Чхеидзе и режиссером картины Тенгизом Абуладзе. В студийном зале больше никого не было, зато в будку киномеханика набилось человек двадцать, мечтавших увидеть этот овеянный легендами фильм. На следующий день мы переправили его копию в Москву, показали Элему Климову и секретариату, только что избранному на V съезде Союза кинематографистов. Через полгода «Покаяние» вышло на экраны страны, стало огромным событием, вехой в разоблачении сталинизма, еще через полгода получило премию Каннского фестиваля, обошло весь мир.

Потребовалось двадцать с лишним лет, чтобы грузинское кино, пережившее свой золотой век в позднюю советскую эпоху, а затем впавшее в экономический и творческий коллапс, возродилось. И несмотря на все отличия, в фильмах представителей новейшей режиссерской волны легко увидеть влияния той мощной художественной традиции, которая была заложена Ревазом Чхеидзе и его современниками.

Андрей Плахов