Леонид Рошаль не даст шанса Минздраву избавиться от участковых детских врачей

Вчера, в День защиты детей, президент России Владимир Путин приехал в НИИ неотложной детской хирургии и травматологии, которым руководит Леонид Рошаль, и убедился, что раненому мальчику из Донбасса, судьбой которого он интересовался и раньше, как сказал доктор Рошаль, "сделали ножки".

НИИ детской хирургии находится на Большой Полянке, 22, то есть на месте, которое не может не интересовать прежде всего инвесторов в столичную недвижимость. И об этом потом рассказывали Владимиру Путину.

Но сначала ему показывали. Начали с кабинета УЗИ. Доктор доложила, что все пациенты института проходят через этот кабинет. Леонид Рошаль подтвердил и неожиданно пристально спросил у Владимира Путина:

— У вас как здоровье-то вообще?

Похоже, он готов был прямо сейчас поместить Владимира Путина в этот кабинет, потому что здоровых-то, как известно, не бывает. И когда человек так спрашивает, ясно: он что-то видит и знает.

Президент даже отпрянул немного от неожиданности:

— Слава богу, хорошо! Все нормально.

Леонид Рошаль вроде бы успокоенно кивнул.

В конференц-зале Владимиру Путину показали фильм про становление института. В фильме фигурировал тоже в основном Леонид Рошаль — на 23 года моложе, на 15 лет моложе... в 1992 году он рассказывал, что идет страшная борьба "за здание, которое непосредственно соприкасается с детской больницей". Было очевидно, что на эту борьбу уходят силы и лучшие институтские умы. Здание, как можно было понять, принадлежало НПО "Астрофизика", а претендовало на него, кроме НИИ детской хирургии и травматологии, некое АО "Гермес". Годы были, как известно, неспокойные, и шансы у врачей были, строго говоря, условные, потому что организации с названием "Гермес" в таких случаях идут до конца, даже если в результате оказываются в НИИ хирургии в положении безнадежных пациентов.

Но Леонид Рошаль и тогда выиграл: 26 судов за 15 лет.

И когда я видел, как под победный марш (кажется, это было "Божье лето") бульдозеры ровняют землю под фундамент нового корпуса НИИ, слезы гордости за отечественную педиатрию наворачивались на мои глаза.

Звучал гимн Института детской хирургии и травматологии:

Белые халаты надеваем,

Как жилеты на передовой,

Каждый день мы детям жизнь спасаем,

Выполняя долг достойный свой.

Я видел, что и врачи, сидящие в конференц-зале за спиной Владимира Путина, с трудом держат себя в руках. И согласитесь, было отчего.

Главврач Александр Брянцев доложил, что последние несколько лет количество осложнений снизилось в три раза.

— Вопросов нет? — спросил Леонид Рошаль у Владимира Путина.

— Нет,— ответил тот, настороженно поглядев на доктора.

Владимир Путин привык, видимо, что обычно это он задает этот вопрос.

Через несколько минут президент пришел в холл на третьем этаже, где его ждали наконец уже дети.

— Я с Луганска,— пояснил один, когда Владимир Путин проходил мимо.

Или это мальчик мимо проходил, я не понял.

Еще один мальчик, сидевший в коляске, был знаком президенту. У мальчика нет ступней ног и руки, их оторвало разорвавшейся бомбой, обожжено лицо. И все-таки это был уже совсем не тот умирающий ребенок, которого несколько месяцев назад привезли из Донецка. Этот ребенок будет жить.

— Там ему ноги-то хотели ампутировать,— быстро говорила его мать, понимая, что ее вот-вот перебьют в этой суматохе.— Но тут его спасли.

— Сделали ножки,— подтвердил Леонид Рошаль, и я понимал, что их действительно делали.— Работаем с глазками. Мы же не окулисты, но занимаемся, привлекаем людей... Школу ему нашли, квартиру... Следственный комитет нашел.

— Спасибо ему! — воскликнула мама мальчика.

Владимир Путин кивнул.

— Скажешь что-нибудь? — обратился главврач к мальчику.

— Нет! — сказал тот.

Соседний мальчик оказался гораздо разговорчивей. Выяснилось, что у него была тяжелая черепно-мозговая травма: попал под поезд.

— Возвращался после тренировки по дзюдо,— пояснил он и замолчал, ожидая реакции.

— Что же ты такой невнимательный? — не подвел его Владимир Путин.— Дзюдоист же.

Мальчик заскучал.

— Раньше нашей бедой были скутеры и мопеды,— сказал Леонид Рошаль.— А сейчас пошла зацепа. Знаете, что такое?

— Конечно,— кивнул Владимир Путин с таким видом, будто это помешательство и его не обошло стороной.

Следующим пунктом в расписании стояло чаепитие. Собрался тот же руководящий состав и министры здравоохранения: России и Москвы.

— Первое,— произнес Леонид Рошаль, обращаясь к Владимиру Путину.— Педиатрией в России вы можете гордиться. Она — лучшая в мире. Я вам серьезно говорю! Когда в 1990-х смертность в России подскочила до неимоверных вершин, единственная, кто держалась,— педиатрия. Экономический кризис ведь был. А когда денежек дали — снизилась.

Он исподлобья посмотрел в сторону начальников здравоохранения:

— Кто-то и сейчас старается уничтожить педиатрию... Отнести их обязанности к врачам общей практики хотят... Вот против это мы, да? — прямо спросил он Владимира Путина.

Тот замялся:

— Министерство этими вопросами занимается... А что, есть такая идея?

— Нет! — поспешно воскликнула министр здравоохранения Вероника Скворцова.— Мы педиатрией гордимся.

— Всегда кто-то старается что-нибудь уничтожить...— пробормотал Леонид Рошаль.

— На 25% снизилась с 2013 года младенческая смертность! — продолжала Вероника Скворцова.

— Врач общей практики — тот же терапевт, но более широкой специализации,— вступил министр здравоохранения Москвы Алексей Хрипун.

На лице Леонида Рошаля заиграла нехорошая улыбка. Он даже как-то удовлетворенно кивнул: ну вот, мол, я же говорил, начинается!

— Но делать из участковых педиатров врачей общей практики не планируем,— закончил Алексей Хрипун.

— Ну спасибо! — Леонид Рошаль и правда был сильно рад: это было сказано при Владимире Путине.

— У нас есть населенные пункты, где вообще нет врачей! — неожиданно прокомментировал президент.

Тон был очень уверенный. Владимир Путин знал, о чем говорил. Но все-таки это нельзя было считать безоговорочной победой властей.

— Вы сделали гениальную вещь! — воскликнул Леонид Рошаль.— Доплатили участковым врачам: с 6 тыс. руб. плюс 10 тыс... Спасли...

Он замялся. Но Владимир Путин помог ему закончить:

— Первичное звено.

В конце концов Владимиру Путину было лучше других известно, что именно он спас. И когда.

— Первичное звено! — согласился Леонид Рошаль и рассказал, как в свое время после распределения тоже бегал по участку с чемоданом и стетоскопом.— Да, ходил с трубкой! А теперь иногда говорю: "Дайте мне трубку!" А они говорят: "Да откуда у нас?!"

Доктор Рошаль сказал, что ни секунды не жалеет об этом.

Президент Путин кивнул. Он ведь тоже ни о чем не жалеет.

Андрей Колесников