Олег Кашин о том, может ли Россия окончательно отвернуться от Запада: "Все рухнет. Представьте: в переполненный Шереметьево возвращаются девушки с силиконовой грудью, банки тоже переполнены потому, что люди переводят свои швейцарские франки в русские рубли, распродажа недвижимости на Лазурном берегу и в Альпах и так далее, и так далее. Будет сильный удар вообще по всему. В России слишком много людей, которые этого не хотят".

Об отсутствии национальной элиты в России: "Современной Российской Федерации 25 лет будет на следующей неделе. И вот за 25 лет могли бы, наверное, уже и вырастить какую-то национальную элиту. А почему-то этого не произошло? Она получилась антинациональная или, если мягко, космополитическая. Надо ее сейчас выращивать с нуля. Занимаются ей как? Из селигерских молодежных организаций? И получается какая-то фигня. Более того, мои немногочисленные друзья из этих молодежных организаций, включая знаменитую Машу Дрокову, с которой мы снимались в кино "Поцелуй Путина", она сейчас живет в Америке. Парень, который у Кристины Потупчик выдуривал ноутбук за ведение Twitter, сейчас в Лос-Анджелесе. Типичный человек с Селигера, буквально все люди с Селигера такие, то есть там нет ни одного человека, который бы отличался — "а я буду возделывать свою грядку". Такие люди в России на самом деле есть, национальные элиты, но они немножко менее национальные, чем вся большая страна. В Чечне чеченский чиновник заботится о родном селе. Может быть, в Татарстане татарский чиновник асфальтирует родное село. А у мэра Калининграда жена и дети живут в городе Ницце. Он объясняет, что у детей здоровье, и им нужен морской воздух. Ну как бы ненормально, наверное, что у мэра семья живет на Лазурном берегу".

О том, как проходили предыдущие кризисы в российской истории: "У нас за последние 100 лет не раз все рушилось. Когда в 1917 году рушилось, то была кровавая гражданская война, когда в 1956 году все рушилось, потому что ГУЛАГовская система тоже была мощная, рушилось все немного спокойнее — ну окей, возвращались депортированные нации в свои города, Грозный или Элисту, и там были уже драки с местными русскими. В 1991 году рушилось все по третьему сценарию — там был Карабах, но была там и более или менее мирная, спокойная остальная Российская Федерация или та же Украина. Это прогресс, и с учетом этого опыта дальнейшее обрушение также будет все-таки не таким кошмарным, как в 1917 году. Но конечно, обрушение — это всегда катастрофа, но и существование такой системы — катастрофа. Давно стало общим местом говорить, возвращаясь к Чечне: понятно, кто такой Кадыров, понятно, как там все не слава богу, но при этом там нет войны, а все остальное издержки. Ну окей, издержки какого рода? Когда убивают Немцова, это уже какая-то слишком сильная издержка".

О характере массовой поддержки власти: "Фраза "Я поддерживаю Путина" понятна. Фраза "Я поддерживаю Путина и Кадырова" уже менее понятна. Даже фраза "Я поддерживаю Путина и Ольгу Голодец" тоже более спорная, потому что возникают вопросы — у каждого есть там какие-то знакомые, столкнувшиеся с социальной сферой российской медицины и имеющие об этом много чего сказать. Путин как голограмма, патриотизм, лицо на майке, это ОК, это клево, это маркетинг".