Александр Колдер в ГМИИ имени Пушкина

Выставка скульптура

В Пушкинском музее открылась первая в России ретроспектива американского скульптора Александра Колдера, любимца западных коллекционеров и корпораций. Сделанная совместно с Фондом Колдера и при поддержке AVC Charity, выставка дает адекватное представление о самих вещах и творческом процессе художника. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.

После теракта 11 сентября 2001 года в обломках Всемирного торгового центра (ВТЦ) были погребены не только несколько тысяч человек, но и ярко-красная скульптура Александра Колдера, стоявшая при входе. Вещь, как и большинство человеческих жизней, не удалось спасти, по крайней мере целиком — только сорок процентов. Усилие, однако, показательно. Колдер легко укладывается в схемы послевоенного культурного патриотизма Америки, вдруг открывшей в себе силы первенствовать в области авангарда, там, где до Второй мировой войны художники из Штатов могли рассчитывать разве что на вторые роли или положение внимательных учеников.

Таким учеником начинал и Колдер, чье творчество непредставимо без Парижа. Сын официозного скульптора с бездной заказов от городов и даже стран (самая известная скульптура Колдера-старшего украшает собой Рейкьявик) до отъезда в столицу Франции в 1926 году учился на гражданского инженера, потом уехал в Нью-Йорк, чтобы стать художником, и там понял, что Нью-Йорк пока всего лишь дыра. В Париже Колдер сразу познакомился со сливками европейского искусства. Марсель Дюшан окрестил его ранние абстрактные опыты в скульптуре "мобилями". Жоан Миро вдохновил на то, чтобы использовать биоморфные формы — иногда кажется, что скульптуры Колдера не более чем переведенные в три измерения полотна великого каталонца. Делал Колдер и игрушки, те же "мобили", предков тех конструкций, которые висят ныне почти в каждой детской. Но первую славу ему принесли проволочные конструкции, изображающие цирк и циркачей. С них и начинается его ретроспектива в Пушкинском.

Цирк, подобно бару, борделю и пляжу, сюжет, возникший в первые годы мирового авангарда. Привлекателен он тем, что дает художнику право изображать яркие и рукотворные чудеса в отсутствие главного заказчика старых времен — церкви. Буржуазный город без христианского мифа верит в индивидуальный успех личных усилий, и цирк, наследник уходящих в глубь столетий развлечений на первых площадях, дает быстрое, поверхностное удовлетворение желания идентифицироваться со сверхчеловеком. Колдер работал с этой темой тонко: проволочные силуэты его силачей и акробатов намеренно условны. С одной точки это узнаваемые фигуры, с другой — клубки сухожилий, с третьей — силовые линии движения, как в картинах футуристов.

По-настоящему Колдер созрел уже после войны. Во второй половине 1940-х возникают самые замысловатые абстрактные скульптуры, в которых статичная база сопровождается гибкими и подвижными элементами. "Мобиль с n-ным градусом свободы" (1946) представляет собой основу, похожую на язык пламени, к которой подвешена сложная система проволочных конструкций, то ли паутина, то ли провода электропередачи. Необычайно хорош и "Прародитель" того же года — черная база, похожая на одинокую скалу, и мелкие кружочки белого и красного цвета, напоминающие кувшинки на болоте. В этих вещах виден профессионализм инженера, вознамерившегося подражать природе вместо того, чтобы осчастливить человечество очередным мостом или телебашней.

Что-то мешает им, однако, стать средовым дизайном, в который превратились работы Колдера уже в шестидесятые. Он следил за тем, что происходит в искусстве — птички из консервных банок свидетельствуют о кратком увлечении поп-артом,— но остаток жизни все же посвятил выполнению многочисленных заказов. Скульптуры Колдера стали официальным стилем Запада эпохи холодной войны, порождениями технического прогресса, свободомыслия и ориентации на абстракцию, напоминающую о природе. С точки зрения веса и объема они, безусловно, самое заметное, что есть в творчестве Колдера. Но эти вещи — результат компромисса и с заказчиком ("Летящий дракон" 1976 года для компании Exxon Mobil банален донельзя), и с условиями. Хрупкую вещь в общественном месте не поставишь, нужна хорошая сталь, разлапистые ноги, глубоко вросшие в землю, согласованность форм с максимально общим содержанием, чтобы никого не обидеть. Смерть его скульптуры в обломках ВТЦ символична: вместе с ней окончательно обрушились надежды на вечный мир без идеологии, царство технократов и меритократов.