Как директоры и президент России не давали упасть американской валюте в Петербурге

В четверг в Константиновском дворце Владимир Путин встретился с принцем, министром обороны Саудовской Аравии Мухаммедом бен Салманом, а также с директорами промышленных предприятий, которые боролись за свои права и обязанности с такой страстью, что президент, не ожидавший ничего подобного, оказался этой страстью тоже заражен и пообещал им так много, что если будет исполнена хотя бы половина, то значит, директорский корпус победил вчера на всех фронтах, прежде всего — членов правительства, которые тоже были на встрече и принимали в ней активное участие. С подробностями — специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.

Петербургский экономический форум с утра работал в «Ленэкспо», а в Константиновском дворце в полной тишине начиналась встреча с принцем Мухаммедом бен Салманом, министром обороны Саудовской Аравии.

Принц, высокий молодой человек (ему, судя по внешнему виду, не дать больше 35 лет) с благородной осанкой (он ее сохранял даже сидя), стоял посреди переговорной комнаты в Константиновском дворце, где Владимир Путин начинает все свои международные встречи, и лицо его казалось, а скорее всего, и было одухотворенным. Девичья половина журналистского состава, кажется, приняла эту картину даже слишком близко к сердцу. Принц был облачен в национальные одежды, и это придавало ему еще больше того, о чем оставалось только мечтать. Да еще и запах то ли восточных масел, то ли легкого парфюма распространялся по комнате, когда он вошел… и делал свое дело.

Через две-три минуты появились еще несколько коллег принца (при этом несколько десятков саудитов из свиты принца остались в гостинице Four Season). Когда они выстроились в ряд в ожидании Владимира Путина (и в этот раз никакого ожидания почти что и не было: ведь может, если хочет), оказалось, что Саудовская Аравия представлена в Константиновском дворце своими самыми достойными сынами.

До их приезда было много разговоров, что принц на самом деле готовит здесь визит в Москву короля Саудовской Аравии. И это оказалось не разговорами: Владимир Путин пригласил в Москву короля, а принц сразу ответил на это:

— Хотел бы передать, что Хранитель двух святынь подтверждает приглашение посетить Россию. Имею честь также передать приглашение посетить Королевство Саудовская Аравия (также было принято).

У России есть, как выяснилось из слов принца, одно грандиозное преимущество перед всеми остальными странами: она первой среди иностранных государств в 1926 году признала Саудовскую Аравию. И принц сказал об этом.

Встреча, таким образом, началась так, что было очевидно: если что-то в свое время и пошло не так (у России и Саудовской Аравии были радикальные разногласия по поводу Сирии), то принц здесь для того, чтобы об этих разногласиях забыли (для этого придется, правда, вычеркнуть Сирию из списка обсуждаемых тем, но переговорщиков это, судя по всему, нисколько не смущает).

Видно было, что Владимир Путин находится если не в приподнятом, то, по крайней мере, в безусловно хорошем настроении. Оно было вызвано, без сомнения, только что закончившейся встречей с директорами российских промышленных предприятий.

До этого Владимир Путин регулярно встречался с рабочими, например, Уралвагонзавода, а также членами, скажем, бюро РСПП. Между ними при этом находятся те, с кем Владимир Путин до сих пор специально не контактировал: директоры российских промышленных предприятий. Они приехали на Петербургский форум, и им наконец-то повезло.

— Видите,— показывал мне уполномоченный по правам предпринимателей Борис Титов на людей, сидящих в просторном светлом зале на третьем этаже Константиновского дворца,— вот она шьет одежды во Пскове, и очень успешно, причем, заметьте, не для армии! А для рынка… Костюмы! — И он потирал пальцами лацкан своего пиджака.

Впрочем, вряд ли бизнес леди, на которую показывал Борис Титов, был настолько успешным, что на нем сейчас был именно ее костюм. Это ей сначала надо выиграть конкуренцию с лучшими портными с Сэвил-роуд.

— А вот,— еще больше оживился Борис Титов,— во втором ряду второй слева, видите? Человек 14 новых заводов построил на пустом месте!.. А вот этот человек тридцать пять лет работает на одном месте… В советское время был уже заметен… А вот у него заводы в четырех странах… в Бельгии например.

Я насторожился. К Бельгии, к этой маленькой, но гордой, как выяснилось, стране, сейчас по понятным причинам приковано внимание многих других стран, а прежде всего — России.

— Вы не пострадали пока? — спросил я его.

— Нет,— беззаботно ответил он.— Мы же не частная организация. До нас еще не добрались… А вы пострадали? Рассказывайте. Возможно, помогу… Есть у нас там, в этом Брюсселе, кое-кто, в общем…

Он неопределенно покрутил пальцем не то возле уха, не то у виска.

— Нет,— поспешил я разубедить его.— У меня там ничего нет. Почти… Но меня наша страна беспокоит…

— А что страна? — перебил он.— Первый раз, что ли? И раньше они пытались… И ничего не получилось. И сейчас пытаются. И ничего не получится. Помните фирму Noga… Теперь ЮКОС…

— Сегодня утром начали говорить, что это даже никак не связано с делом ЮКОСа…— рассказал я ему.

— Да ведь, если разобраться, и сам ЮКОС никак не связан с делом ЮКОСа,— пожал он плечами.

Владимир Путин представил директорам своих коллег — министра финансов («Спрашивайте его, не стесняйтесь, денег у него немерено…»), министра промышленности и своих помощников.

Но их тут и так знали по крайней мере не хуже, чем Владимира Путина.

Директоры начали задавать вопросы. У президента поинтересовались, каковы «ориентиры развития экономики, ориентиры развития страны».

Вопрос для Владимира Путина был, конечно, самый легкий. Он объяснил, что сейчас как раз создается новая экономическая стратегия, и многие почему-то подозревают, что в стадии созидания находится новый Госплан. Так вот, это правда.

— Элементы планирования и синхронизации финансов, предприятий, регионов будут усилены, хотя о возвращении к Госплану в его классическом варианте речи не идет,— разъяснил господин Путин.

Владимир Лебедев, директор Ковровского электромеханического завода, встал и сказал, что вопрос о Госплане, «конечно, философский».

Владимир Путин кивнул. Это было приглашение к философскому разговору.

Владимир Лебедев согласился и, отдав должное достоинствам планового хозяйства, перечислил его недостатки: «Негибкость, отсутствие инициативы… Душновато было».

В 1990-е ему стало гораздо веселее, но также и имелись минусы: «Делать нечего, рынков нет, а которые есть — жуликоватые…»

Тут он поглядел прямо в глаза Владимиру Путину, собрался с духом и выпалил:

— А вот сейчас мне, честно говоря, очень нравится!

Есть только один недостаток: «Волна бюрократии! Проверяющих больше, чем производителей!»

Президент пообещал ему подумать обо всем этом: вопрос, в конце концов, был философским.

И тут Владимир Лебедев считай что жалобно попросил:

— Владимир Владимирович, поддержите доллар!

— Что? — переспросил президент.

— Ну доллар поддержите!

Я только теперь понял, что Ковровский электромеханический завод, видимо, поставляет продукцию на экспорт.

Никто из экспортеров (даже глава Росатома Сергей Кириенко) не рисковал просить Владимира Путина за доллар так искренне и с такой болью в голосе и глазах.

— Не дайте ему упасть! — продолжал умолять Владимир Лебедев.

Владимир Путин замялся и посмотрел по сторонам. Открывшаяся картина, похоже, не порадовала его:

— Поддержать доллар? Это же все рыночная сфера, в конце концов… Понимаете…— И тут стало ясно, почему ему не понравилась эта картина.— Ну как мне ответить? Мы же с вами публично разговариваем… Камеры кругом…

И все-таки он решился и заплатил Владимиру Лебедеву той же монетой, то есть искренностью за искренность:

— Да, рынок, свободное плавание… в то же время вы не можете не замечать, что сначала рубль да, укрепился после падения, но потом постепенно, постепенно поднялся…

Владимир Путин уже совсем русским языком давал понять директору электромеханического завода, что и то, и другое, и третье является процессом управляемым, и понятно, что управляет им именно тот, на кого сейчас направлены все эти камеры.

А так-то он мог бы, наверное, рассказать и о том, как в свое время приняли решение, что надо бы все-таки девальвировать рубль, а то как-то уже вроде и откладывать невозможно; и как процесс, который поручили курировать, естественно, Центробанку, в какой-то момент стал вдруг неуправляемым; и как все чуть не пошло прахом, но все-таки вовремя спохватились и облегчили доллар, а рубль довели до такого состояния, что пришлось его потом тоже растрясти, и вот сейчас все выглядит примерно так, как и хотелось с самого начала.

Но ничего этого, конечно, не сказал Владимир Путин. Но признал, что никакие меры бюджетной поддержки не сравняться с курсовой разницей. Он так и сказал:

— Курсовая разница работает мощнее, чем любые меры бюджетной поддержки… У нас есть сейчас возможность скупать валюту, чтобы опять пополнять Резервный фонд; и есть возможность продавать валюту…

При чем тут свободный рынок, о котором до сих пор говорила и глава Центробанка, и сам Владимир Путин, так и осталось непонятным. Зато первый раз ясно было сказано, что государство сейчас занимается на этом рынке валютным регулированием.

Надо сказать, что директоры все-таки очень быстро перешли к профессиональным и даже узкопрофессиональным темам. Так, один из них, Михаил Сутягинский, председатель совета директоров группы компаний «Титан», самозабвенно лоббировал возможность «компенсировать частному бизнесу затраты за счет будущих налоговых выплат».

— Михаил Александрович! — воскликнул Владимир Путин.— Я то же самое точь-в-точь говорю Антону Силуанову! И он сопротивляется! Антон!!!

Антон встал и сказал, чуть опустив глаза:

— Мы это делаем… рассмотрим…

Владимир Путин, похоже, совершенно не ожидал от министра финансов такого поведения.

— Но с другой стороны,— даже запротестовал он,— если вы, Михаил Александрович, перейдете на другую сторону… вон туда (Владимир Путин показал на свободное место через проход, где стоял сейчас Антон Силуанов.— А. К.), то возникнет же страх, что ничего не соберешь, никаких налогов вообще!

— Нам надо только на сумму новых инвестиций! — вскричал Михаил Сутягинский.

— А мы сможем отличить потом старые инвестиции от новых? — голос президента, казалось, даже дрогнул в этом месте.

— Да банки у нас так все переворачивают! — воскликнул Михаил Сутягинский.— Отличат!

Антон Силуанов еще раз сказал, что это не исключено и что надо подумать («главное, старые инвестиции не включать…»).

— Это удивительно, что тут происходит! — воскликнул теперь уже Владимир Путин.— Я не узнаю Антона Германовича!

Скорее всего, и сам министр финансов не узнавал себя, припертого к стулу гражданской и профессиональной активностью директора.

Возможно, уже завтра он возьмет себя в руки и станет тем Антоном Силуановым, какого мы знали.

— Это будет прорыв! — тем временем ликовал Михаил Сутягинский.

А зал аплодировал ему. Эти люди сейчас, кажется, поверили, что они — вместе и что они — сила. И своими аплодисментами они давали это понять. И никто их не разочаровывал. И если раньше принято было говорить о «корпусе красных директоров», то сейчас в зале Константиновского дворца сидел корпус бело-сине-красных директоров.

Обсудили, как, «оставаясь на упрощенке, платить НДС»,— эта тема тоже волновала всех без исключения и даже, кажется, Владимира Путина, который уже не в первый раз повторял, что именно об этом он совсем недавно, вот только что говорил с членами правительства и своими помощниками.

Помощники и министры вставали и с микрофонами в руках подтверждали: да, думают об этом непрестанно.

И Эльдар Неверов, директор «Международного бюро отходов», только успел признаться, что его действительно интересуют отходы во всем их многообразии, и хотел было, видимо, перейти к упрощенке, но был остановлен искрометным замечанием президента:

— А в Европе этим видом бизнеса занимается только мафия!

Эльдар Неверов не смог скрыть своей обиды:

— Что вы! Я по образованию банкир!

Нельзя сказать, что Владимир Путин кого-то слушал невнимательно. Наиболее часто повторяемыми фразами в его устах были: «Давайте это сделаем!» и «Напишите письмо лично мне!». А также «Поверьте, у вас много сторонников в правительстве!».

Наименее повторяемой между тем стала следующая фраза: «Вы видите, тут засада для бюджета!» и наконец, «Что-то я не въезжаю!».

Один из выступавших, заместитель генерального директора ЗАО «Аргус-Спектр» Михаил Левчук, доказывал, что это глупость — требовать от экспортеров фиксированной цены на товар, который будет продан через полгода или год:

— Мы имеем дело часто с мягкими валютами! У нас товары с высоким уровнем переработки! (Его предприятие разработало беспроводные системы пожаротушения, которые, по словам Бориса Титова, «состоят на вооружении флота ее величества».)

— Да,— вздохнул Андрей Рэмович Белоусов, помощник президента.— Сравнивается цена экспорта с ценой мирового рынка — и антимонопольный комитет делает выводы… Есть такая проблема… Это один из главных барьеров в несырьевом экспорте… Нужно ваше поручение… Антимонопольному комитету следовало бы исправить эту ситуацию.

— Давайте это сделаем! — согласился Владимир Путин.

Михаил Левчук между тем вооружился брошюрой, которую он, по его словам, обнаружил на совещании в кабинете первого вице-премьера правительства Игоря Шувалова, и с наслаждением вслух цитировал из нее отчет антимонопольного комитета, посвященный Вяземскому машиностроительному заводу, который производит стиральные машины и занимает 76% рынка отечественных стиральных машин.

Антимонопольный комитет в брошюре объяснял, каким образом завод обошел антимонопольное законодательство: «дешевая стоимость, легкость в эксплуатации, простота конструкции и управления»…

— Наказать! — расхохотался Владимир Путин.

— Да! — с торжеством подтвердил Михаил Левчук.— На 36 млн руб. завод получил штрафа!

— Без комментариев,— потупился президент.

— И там еще есть фраза «примерно наказать»! — неистовствовал Михаил Левчук.

— Неприемлемо,— кивнул Владимир Путин.— Наказывать надо, конечно, не примерно, а в соответствии с законом… Правда, они может, там еще что-то нарушили…

Снова выступали министры, спорившие с помощниками, Владимир Путин разводил их сам, не выдерживая, кидался в их споры…

— В общем,— резюмировал он,— представьте, что вы находитесь на одном из наших совещаний,— посоветовал он директорам.— Вот так примерно все у нас и происходит.

Те между тем остались, судя по всему, очень довольны. И даже, возможно, не пожалеют, что выступали на этой встрече, а взгляды, которые кидали на них министры, были огненными, а вернее, испепеляющими. Скорее всего, по итогам именно этой встречи, а не таких совещаний, о которых упомянул господин Путин, могут быть приняты решения.

По крайней мере, Владимир Путин казался впечатленным.

А может быть, был просто впечатлительным.