Лидия Маслова о кинопремьерах недели

В прокат вышел один из лауреатов «Кинотавра» — коллективный стон потерянного поколения 35-летних «Пионеры-герои» дебютантки Натальи Кудряшовой, отмеченный призом Гильдии киноведов и критиков, назидательная сказка для 28-летнего юношества «Бармен» и бенефис взрослого 54-летнего мужчины Шона Пенна «Ганмен», им же и спродюсированный для собственного развлечения.

«Пионеры-герои» (реж. Наталья Кудряшова)

«Пионеры-герои» изображают пустую и бессмысленную жизнь трех друзей, бывших одноклассников: сама режиссер, она же автор сценария, играет сериальную актрису, которая испытывает панические атаки из-за необходимости ездить в метро, и посещает по этому поводу психоаналитика. В сущности, весь фильм представляет собой что-то вроде сеанса коллективного психоанализа, где лечащим, или по крайней мере для вида изображающим сочувствие, врачом предлагается выступить зрителю: «Посмотрите, как нам плохо и скучно!» — как бы обращаются с экрана каждым своим кадром «Пионеры-герои». Второй одноклассник (Алексей Митин) занимается политтехнологиями, третья подруга (Дарья Мороз) — тоже каким-то пиаром, но всех троих очень сплачивает полное отвращение к своей работе и неспособность получить хотя бы минимальное удовольствие если не от трудовой жизнедеятельности, то за ее пределами, например в общении с близкими людьми, или хотя бы на самом элементарном физиологическом уровне (что уж тут говорить, если паническую артистку на очередном сеансе у психоаналитика передергивает от одного только слова «мастурбация»). Единственное, от чего персонажи фильма способны испытать некое подобие оргазма,— это воспоминания образца 1987 года, когда их принимали в пионеры и «честное пионерское слово» имело сакральный смысл. Иконы Зины Портновой, Вали Котика и Марата Казея до сих пор озаряют их жизнь героическим светом, и даже когда одна из героинь попадает в рай, там ее встречают выстроившиеся в ряд пионеры-ангелы с крыльями.

Вообще, подробно и обстоятельно отраженное в «Пионерах-героях» состояние хронического отвращения к тому, чем приходится зарабатывать на жизнь, очень по-человечески понятно и естественным образом нередко овладевает многими здравомыслящими людьми, не зомбированными карьерным энтузиазмом или патологической жадностью. И когда герои так или иначе упорно норовят ввернуть в разговор о своей работе слово «говно», они в этом не то чтобы слишком уникальны («Я устала участвовать в круговороте говна в природе!» — с видом сенсационного откровения заявляет психоаналитику героиня Натальи Кудряшовой). Возможно, этому поколению и правда не повезло чуть больше, чем предыдущему и следующему: они успели застать пионерскую атрибутику в полном объеме, но не успели достаточно прожить в СССР, чтобы осознать: их любимое слово на букву «г» вполне подходит и к пионерской романтике — как к части принудительно инсталлируемой в детские мозги военно-патриотической операционной системы. Общепоколенческому социологическому сочувствию, которое вызывают «Пионеры-герои», однако, мешает неспособность сопереживать каждому из героев индивидуально ввиду их человеческой невыразительности, безликости и какой-то серости (современность тут вообще решена в неброских, невзрачных цветах по контрасту с пламенеющими в прошлом галстуками). По сравнению с персонажами фильма Натальи Кудряшовой, скажем, даже такая вполне ничтожная личность, как герой какого-нибудь «Духлесса», выглядит форменным Печориным, думающим глубокие оригинальные мысли и испытывающим сокрушительные эмоции. Но тут ничего не остается, кроме как согласиться с психоаналитиком, который говорит трудной пациентке: «Вы носитесь со своей болезнью и не хотите от нее избавиться. Она наполняет вас, потому что вы пусты».

«Бармен» (реж. Дина Штурманова)

О заполнении внутренней пустоты химическими средствами рассказывает «Бармен» Дины Штурмановой — немного сериального пошиба трэш-комедия, где Иван Охлобыстин выступает в роли «высшей силы», замаскированной под бармена в немноголюдном заведении. Туда однажды заскакивает лузер, если в чем-то и достигший успеха, то в фингербординге,— звезда канала ТНТ Виталий Гогунский, демонстрирующий в «Бармене» ненатужное умение трансформироваться из обсоса в супермена, из аристократа в быдлана и обратно. Все эти метаморфозы происходят с ним под действием волшебных коктейлей, которые смешивает демонический охлобыстинский персонаж, хитрый, коварный и циничный, как все высшие силы, и не сразу предупреждающий, какой на следующий день бывает отходняк — превращающий какое-нибудь завидное свойство или умение в полную противоположность. Например, выпив коктейль «Креативность», герой проявляет чудеса изобретательности и устраивается менеджером в газовую компанию, но на следующий день тупеет до невозможности ответить на телефонный звонок. Кульминационной становится сцена на даче у родителей любимой девушки героя (Юлия Паршута), куда он приезжает в образе утонченного интеллектуала, рассуждающего о том, что художником можно быть в любом деле, пусть даже в вождении маршрутки (неплохой, кстати, привет «пионерам-героям», считающим говном свои престижные и высокооплачиваемые работы), а наутро просыпается гопником, который, рыгая, мочится в кухонную раковину на глазах у убеленного благородными сединами отца любимой (Юрий Стоянов).

«Ганмен» (реж. Пьер Морель)

Какого-то чудодейственного коктейля под названием Action Hero, судя по всему, хряпнул Шон Пенн перед созданием проекта «Ганмен» (The Gunman), где он выступает не только как актер, но и как продюсер, соавтор сценария, а заодно немножко публицист, транслирующий антиимпериалистический, антиколониальный месседж. Завязка действия происходит в Демократической Республике Конго в 2006 году, где герой, топ-наемник, убивает министра горной промышленности по заказу зловредных корпораций и тем самым усиливает хаос в и без того неспокойной африканской стране. Последствия ему предстоит расхлебывать восемь лет спустя, когда он оказывается вынужден зачехлить доску для серфинга и вернуться в Конго подчищать хвосты, а также выяснять, что за люди теперь хотят слить его самого.

Объясняя появление «Ганмена», большинство рецензентов сходятся в предположении, что Шона Пенна, скорее всего, взяли завидки при виде Лиама Нисона, который в том возрасте, когда уже пора плавно переходить на возрастные роли вахтеров, неожиданно расцвел в качестве героя боевиков (см. «Воздушный маршал», «Ночной беглец» или «Заложница» того же Пьера Мореля, что снял «Ганмена»). К сожалению, у Шона Пенна эта смена амплуа получилась заметно хуже, хотя все от себя зависящее он вроде бы сделал — в частности, накачал прекрасную физическую форму. С формой умственной и чисто артистической дело обстоит не так блестяще: подобно тому как герой тащит на себе «бремя белого человека», так и Шон Пенн волочет на себе бремя выдающегося драматического актера, что выражается в постоянной мрачной нахмуренности (в редких перерывах между драками и перестрелками ганмена, подорвавшего здоровье на нервной работе, кроме того, мучают приступы рвоты). Главная, пожалуй, отрада в фильме — Хавьер Бардем во второстепенной отрицательной роли, пускающий слюни при виде девушки героя (Жасмин Тринка), а также устраивающий эффектный пьяный дебош. Впрочем, если Шон Пенн получил удовольствие от того, что покувыркался по экрану в гавайских рубахах (а часто и без них), то это вполне уважительная причина для появления еще одного произведения в модном сейчас жанре «пенсионеры-герои».