Певец рассказал "Ъ" о планах и юбилейном концерте

Вчера исполнилось 50 лет ВАЛЕРИЮ МЕЛАДЗЕ. Накануне юбилея БОРИС БАРАБАНОВ поговорил с певцом о том, как живется грузину, получившему образование на Украине и ставшему звездой в России.

— Почему вы решили не отмечать день рождения?

— Решил не напрягать близких.

— То есть главным юбилейным событием будет большой концерт в Кремле?

— Да, мы с братом (композитором Константином Меладзе.— “Ъ”) решили сделать такую юбилейную программу на двоих 14 ноября. Он ведь свой юбилей тоже не справлял. Вроде бы билеты продаются хорошо.

— Для телевидения всегда очень удобно, когда на юбилее собирается много гостей, много известных лиц. Но качество выступления самого героя от этого нередко страдает. Вы пойдете по пути «сборной солянки»?

— Мы долго сопротивлялись такой форме, мои сольники, которые до сих пор показывало телевидение, это были действительно сольные концерты. Иногда приходится подстраиваться под формат каналов. Рейтинги сольных концертов всегда ниже, чем сборных. Но до абсурда все равно не должно доходить. В этот раз оправданием может быть то, что это итоги не только мои, но и Костины, а у Кости как у продюсера, сами понимаете, очень много подопечных, солянка может быть какая угодно. В любом случае, случайных людей не будет. Будут те, с кем мы связаны творчески и дружески.

— Константин долго оставался в вашей тени, но в последние годы по медийной части, кажется, даже обошел. Не ревнуете его?

— Он ужасно не хотел всего этого внимания, не любил сниматься. Но с комплексами, оказывается, можно бороться не только в молодом возрасте. Костино присутствие на ТВ стало более весомым в период «Фабрики звезд—7», когда нам нужно было налаживать пошатнувшиеся отношения с «Первым каналом». Но после этого он достаточно долго болел, то есть переживал эту необходимость не только на психологическом, но и на физиологическом уровне. Теперь каждый раз он дает себе слово не соглашаться на новые предложения. И действительно от многого отказывается.

— Расскажите, пожалуйста, как менялся ваш голос на протяжении этих лет. Я помню, например, историю о том, как вам приходилось наматывать круги, бегая по стадиону, чтобы держать его в необходимой форме.

— Да, это было в Николаеве, в период записи песни «Самба белого мотылька». На записи заметно, что голос звучит не слишком ярко. Тогда у меня появилось много работы, и голос реагировал на это. Я не умел беречь его. Если раньше я мог петь в любое время, хоть днем, хоть ночью, брал любые ноты, то тут голос просто не мог восстановиться перед записью, был сип, и никто не мог понять, что происходит, потому что связки были в полном порядке. Видимо, на психологическом уровне тоже что-то происходило. Для того чтобы разогреть связки, я пробегал несколько кругов и шел к микрофону. Песню мы в итоге записали. Но вообще голос, конечно, изменился. Он, может быть, теперь не такой звонкий и высокий, как на первом альбоме, он стал пониже, но Костя все равно продолжает писать хиты для меня, и больше с вокалом у меня проблем нет. Статус не был потерян.

— По крови и по корням вы связаны с двумя странами, с которыми у России сейчас наиболее противоречивые отношения,— с Грузией и с Украиной. Как складывается ваша гастрольная судьба на этих территориях?

— Только человек с неустойчивой жизненной позицией может резко менять отношение к своим корням. Это может происходить либо с людьми, которые недостаточно информированы, любо с теми, чьи жизненные принципы не очень тверды. Мне и Грузия, и Украина очень много дали. Те разногласия, которые имеют место в последние годы, и для меня, и для Кости являются трагическими. Мы не слишком высказываемся на эту тему, но мы стараемся не менять своего отношения ни к Украине, ни к Грузии, ни к России. Мы все равно пытаемся найти лучшее в том, что есть в этих странах. Первое время мы с Костей ужасно переживали и много обсуждали это все. Нас всех политизировали. Но политика приходит и уходит, а жизнь — это забег на длинную дистанцию. Нужно исходить не из того, какая позиция тебе выгодна сегодня, а из того, что потом не должно быть мучительно больно за некрасивые поступки, которые ты совершил. Самое лучшее на сегодняшний день — вообще не высказывать своего мнения. Потому что любое мнение все равно будет кем-то негативно воспринято. А музыканты обязаны не лезть в политику. Как бы от нас ни ждали этого, как бы нас ни пытались причислить к какому-то лагерю. Музыкант должен заниматься своим делом. Если его все же втягивают, то никто потом не несет за это ответственности, только он сам отвечает за то, что сказал что-то, не подумав. Что касается Грузии, то я дал там несколько благотворительных концертов, которые происходили под эгидой грузинского патриарха. Это, я считаю, выдающийся человек наших дней. Человек, который делает все, чтобы быть вне политики, стремится к тому, чтобы в православии не было никакого раскола. Я не слишком воцерковленный человек, но меня восхищает то, как это изящно и мудро у него получается. Если говорить об Украине, то сейчас есть предложение о двух юбилейных концертах в Киеве в ноябре, и конечно же, я эти концерты дам. Нужно сказать, что перед тем, как начались события на Майдане, у меня был тур по Украине, я играл концерты на Донбассе и на Западной Украине, во Львове, и атмосфера была очень даже нормальная и человеческая. У людей, которые живут обычной жизнью, не было ни малейших предпосылок к трагедии. К тому, что происходит сейчас, настроения простых людей не имеют никакого отношения.

— В последние дни в прессе и в интернете не иссякает поток подробностей трагической истории Жанны Фриске. Человек жил на виду у всех и даже сейчас остается в центре внимания. Вам тоже пришлось столкнуться с преувеличенным интересом СМИ к вашей частной жизни. Это неизбежная плата за популярность?

— Для нас с Костей самое важное — музыка, творчество. Венцом всего являются сборы на концерте. Главный показатель — люди, которые пришли тебя послушать, и то, сколько раз ты можешь приехать в один и тот же город. А не обложки журналов! Артист должен работать! Люди приходят на мои концерты, потому что им интересны песни, музыка, а не то, что обо мне пишут. Правда, им интересно и то, что я говорю между песнями. Я взрослый человек, мне есть чем поделиться. Но если делать это вне творческого контекста, то может дойти до абсурда. Да, иногда это выглядит, как какое-то необходимое унижение. Но мы не должны опускать себя как личности, и опускать таким образом всю профессию. Я никогда не демонстрирую изнанку своей жизни. За всю карьеру у меня было несколько фотосессий с детьми, была съемка у меня дома, но в последний раз я допустил это лет десять назад. Теперь такие сюжеты появляются только если папарацци проникают на территорию охраняемого поселка, где я живу, и уж точно без моего разрешения. Недавно сфотографировали моего младшего сына. Я за такие вещи готов открутить башку. Это незаконно, и по-человечески это просто свинство.

— Можете привести пример песни, после записи которой вы почувствовали, что сделали что-то по-настоящему значительное?

— Прежде всего, я могу привести пример песни «Не тревожь мне душу, скрипка», в которую мы с Костей вложили всю душу, а музыканты группы «Диалог», в которой мы тогда работали, сказали, что это слишком примитивно, это даже по их лицам было видно. Нам даже неудобно было за эту песню. Но в итоге она принесла нам популярность. А когда появились «Посредине лета» и «Ночь накануне Рождества», здесь уже наши ощущения совпали с окружающими, это было здорово. Но вот когда мы закончили песню и клип «Иностранец», я могу сказать, у меня текли слезы. Это был пик эмоций, песня затронула какие-то очень глубокие и серьезные струны.

— Должен признаться, лично я пел в караоке всего один раз в жизни, и это были ваши песни. А вам доводилось петь в караоке?

— Это было всего два раза. Один раз мы с Григорием Лепсом в его баре исполнили наш дуэт «Оглянитесь». И еще был случай, когда мы приехали с друзьями на охоту, выпивали крепко, и я спел «Не тревожь мне душу, скрипка». Аппарат написал мне: «Вам нужно еще поработать». Там же нужно четко петь в ритм, вольности воспринимаются как ошибка. И раз мы коснулись этой темы, могу сказать, что меня искренне радует тот факт, что подруги моих дочек поют в караоке мои песни.