Обладателем Гран-при стал участник из Монголии

Вечером 3 июля на последнем гала-концерте с участием лауреатов 15 Международного конкурса Чайковского, когда выступил самый последний участник, Валерий Гергиев назвал обладателя Гран-при: им стал монгольский баритон Ариунбаатар Ганбаатар. О том, как ждали Гран-при и с каким чувством дождались, рассказывает Юлия БЕДЕРОВА

Гран-при оставался единственным из призов 15-го Международного конкурса Чайковского, о присуждении которого не сообщили на торжественной церемонии в Москве в 1 июля. Оргкомитет заранее предупредил: главный победитель конкурса будет явлен миру не сразу, а только на втором, заключительном гала-концерте в Санкт-Петербурге. Министр культуры Владимир Мединский открыл концерт вступительной речью, не то чтобы имевшей прямое отношение к музыке и музыкантам, нервно ждавшим за кулисами своего выхода, но содержавшей примечательные цифры: согласно официальной статистике телеканала Medici.tv среднее время просмотра трансляций конкурсных выступлений составило за одну сессию полтора часа, а это невиданный результат.

По регламенту Гран-при присуждается победителю в одной из четырех конкурсных специальностей (на самом деле — из пяти, поскольку «сольное пение» делится на мужской и женский турниры), так и произошло. Но перед тем в течение всего вечера саспенс буквально зашкаливал.

Трехнедельный конкурсный марафон, настолько же яркий, насколько эмоционально тяжелый, а вслед за ним — первый гала-концерт в Москве в присутствии Президента РФ Владимира Путина и вся его обстановка, связанная с долгим ожиданием, тщательным досмотром публики, трехчасовым форматом без антракта, неизвестностью относительно того, что именно и в каком порядке музыканты будут играть, — выжали лауреатов до капли. После «президентского» гала (о нем на федеральных каналах сообщалось в том духе, что визит президента придал конкурсу вес, какой вес ему придали конкурсанты — не говорилось) они еще ехали в Санкт-Петербург, тоже не зная до последних минут, кто поедет и каким поездом, репетировали, едва ли не молча участвовали в пресс-конференции. И на финальном гала мы уже имели дело с не выжатыми как горстка лимонов людьми, а с тертой, по сути, цедрой. Вызывающе плотный конкурсный график стал проверкой на устойчивость после теста на художественную красоту.

На сцене Мариинки-2 в большинстве своем участники гала играли из рук вон плохо или хуже, чем могли, оставляя после себя в зале скорее облако подразумеваемого музыкального образа, чем впечатление от мастерства. Красивый звук, безупречные манеры или артистическое изящество (такие как у скрипача Гайка Казазяна, скрипачки Клары-Джуми Кан, пианиста Лукаса Генюшаса, виолончелиста Андрея Ионицы) в общем-то не могли спасти ситуацию — сформулировать полноценные музыкальные высказывания все равно не получалось. И любимец конкурса пианист Люка Дебарг, нырнувший на концерте в омут своего фирменного, удивительного равелиевского «Скарбо», — тоже не пример победительного конкурсного мастерства, каковое готово погрузиться в музыкальную индустрию без паузы.

Шоу, тем временем, закручивало пружину интриги. Ведущие трансляции подчеркивали так и эдак, что вопрос еще не решен, но намекали на то, что непременно решится, они даже почти знают как. А со сцены вдруг, посередине второго отделения объявили: «Напоминаем, что каждое следующее выступление рассматривается как номинация на Гран-при», чем повергли публику, сколько-нибудь представляющую себе регламент, в нервное изумление. В зале и у экранов компьютеров заерзали. Гадания и предсказания уступили место придирчивому вслушиванию в игру. Стали ждать победителя фортепианного конкурса Дмитрия Маслеева и разделившего с ним Первый концерт Чайковского Джоджа Ли. Но если обладатель Второй премии примерно отыграл Вторую часть, то Финал рассыпался под руками золотого лауреата. Причины срыва могут быть разными — внутренними или внешними, подконтрольными или нет. Но, скорее всего, это комплекс из чудовищной усталости, напряжения туров, тяжелых обстоятельств, объема и характера артистического запаса у музыканта, превратившегося на конкурсе из никому не известного «Иванушки» в «Царевича» с подкупающим балансом органичности и оснащенности без какого-либо спорного акцента на уникальности или силе художественных решений. Сложно сказать как для международного, но для российского музыкального менеджмента Маслеев — находка. В его игре нет того призвука элитарности, какой делает музыкантов интересными или скучными, но так или иначе отрезает их от массового спроса, особенно в регионах. В любом случае, думать, что неудачная игра на гала могла послужить основанием для принятия решения по Гран-при, скорей всего, не стоит. Старожилы помнят, как такие вещи случались в финальных турах самого соревнования и действительно оставляли ни с чем тех, кто до тех пор уверенно шел впереди. Но тут все же не тот случай.

И речь вовсе не о том, что решение могло быть принято заранее, это неважно. Дело в том, что первые премии — это для тех, кто что-то музыкально или артистически важное дал за время прослушиваний конкурсу (и в будущем может дать индустрии). Гран-при, в свою очередь, — это про то, что сам конкурс может дать мировому музыкальному рынку. В этом принципиальная разница. Четыре года назад все сошлось в одной фигуре пианиста Даниила Трифонова, уже готового непринужденно поднимать репутацию бренда конкурса Чайковского на мировых сценах. Теперь самым потенциально могучим кандидатом на эту роль оказался Ариунбаатар Ганбаатар с его богатырским артистизмом, отменной природой и младенческой выучкой. Певец из Монголии — что слезший с печи Илья-Муромец, он совсем недавно вышел на профессиональную сцену. До этого он пел в хоре, а сейчас работает в оперном театре Улан-Удэ, причем программу для Петербурга подготовил за год. Наблюдатели теперь прочат ему карьерный старт в Мариинском театре. И если он окажется успешным, брэнд конкурса Чайковского следующие 4 года будет нести не мастер, а прилежный ученик с хорошим комплексом лауреатстких качеств, обаянием и надеждами на приличное будущее в конкурентной среде, как бы он ни пел на соревновательных этапах или гала-концертах.