Говорит режиссер Кирилл Серебренников

22 июля в Большом театре состоится премьера балета "Герой нашего времени". Корреспондент "Власти" Алла Шендерова узнала у режиссера спектакля Кирилла Серебренникова, почему он обратился к балету и что сейчас происходит в "Гоголь-центре", которым он руководит.

Вы уже работали в Большом театре над оперным "Золотым петушком", но балет ставите впервые. Драматические режиссеры крайне редко пробуют себя в этом жанре. Как возник этот замысел?

Идея принадлежит Сергею Филину. Он предложил мне подумать над балетом, причем вместе с хореографом Юрием Посоховым. Для меня это был новый опыт, и я согласился, прекрасно понимая, что главный человек в балете все-таки хореограф. За мной был выбор литературной основы и выбор композитора. Им стал Илья Демуцкий. Кроме того, вместе с Еленой Зайцевой я сделал сценографию и костюмы. Так что в данном случае могу назвать себя автором замысла: повторю, режиссер в балете только помогает хореографу.

Знаю, что Лермонтов — ваш любимый автор.

Да. "Герой нашего времени" — моя любимая повесть, и, честно говоря, я удивлен, что никто до сих пор не создал по ней балет. У нас же будет три одноактных балета: сначала "Бэла", потом "Тамань" и "Княжна Мери". Балеты будут сильно отличаться по стилю и музыке, в каждом будет свой Печорин. Ведь если вчитаться внимательно, и у Лермонтова так. В повести "Максим Максимыч" это человек, которого мельком видит автор. Повесть "Бэла" — уже только рассказ Максима Максимыча, в остальных случаях — дневник самого Печорина. И все это разные образы. В финале нашего спектакля танцуют три Печорина.

Пачки и пуанты будут?

Конечно! Мы делаем классический балет: пуантная техника, адажио и трио. Хотя должен предупредить: когда мы начали работать вместе с Ильей Демуцким, выяснилось, что письмо Веры звучит как оперная ария, и Илья написал потрясающую ораторию, соло для Веры. А ближе к финалу, когда близкие не знают, как хоронить Бэлу — по русскому обычаю или по мусульманскому,— возникают два голоса: голос муэдзина и голос плакальщицы. Так что это не балет в чистом виде, это — спектакль.

В "Герое нашего времени" на сцену впервые в истории Большого театра выйдут люди с ограниченными возможностями.

И для меня это принципиально. Дело в том, что в нашей "Княжне Мери" в павильоне, где собирается "водяное общество", появляются инвалиды, ведь совсем рядом идет война. Все высшее общество от них отворачивается — им это неприятно.

Участие людей с ограниченными возможностями в спектакле для меня было очень важно, это потрясающие ребята — чемпионы мира по бальным танцам среди колясочников. Парадокс: в России практически ничто не приспособлено для инвалидов и при этом лучшие спортсмены — чемпионы Паралимпийских игр. В нашем спектакле пятеро колясочников будут танцевать рядом с балетными, и, я уверен, это будет красиво.

Большой театр легко согласился на это?

Да, хотя организовать это было сложно. Но ведь это еще и социальная акция — мне важно, чтобы зрители, привыкшие к культурным ритуалам Большого, вздрогнули, вспомнив о тех, о ком обычно предпочитают забыть.

Как вы отбирали исполнителей?

Их отбирал Юрий Посохов. Он работает на стыке жанров: с одной стороны, умеет создавать ткань классического балета, с другой — вплетает в эту ткань современный танец, который интересен мне.

В балете есть потрясающий эффект. Я встречаю человека в коридоре и говорю: "Ну какой же это Печорин?! Этого не может быть". Потом вижу его в зале и понимаю: да, конечно, Печорин! В балетном классе тело становится совершенно иным, чем мы привыкли видеть с "психологического" расстояния.

Думаю, к драматическим артистам вы теперь вернетесь другим. Не начнете требовать от них больших батманов?

Больших батманов, конечно, требовать не буду. Но мне бы хотелось, чтобы профессия драматического артиста была на том же уровне сложности. Чтобы вместо примитивизации под девизом "просто стойте и говорите текст своими словами" происходила эскалация профессиональных навыков. Чтобы от взгляда на драматических артистов так же перехватывало дух, как от взгляда на балетных. Все-таки балетная выучка и самоотвержение — очень поучительные вещи.

Что сейчас происходит в "Гоголь-центре"?

Мы откроем сезон двумя большими спектаклями — "Кому на Руси жить хорошо" по поэме Некрасова и "Русскими сказками". Эти спектакли будут играться в два вечера, в них занята практически вся труппа, премьеры — в сентябре. На малой сцене выпустим спектакль по "Иоланте" — это очень необычная работа, предложенная артистами "Седьмой студии" Светланой Мамрешевой, Филиппом Авдеевым, Александром Горчилиным и Игорем Бычковым. Что обычно показывают молодые артисты как самостоятельную работу? Чехова, Достоевского. А они заявляют: "Иоланта"! Причем там сюжет "Иоланты", а музыка Чайковского, Пуленка, Шнитке. Честно говоря, это очень здорово сделано и спето. В ноябре Андрей Жолдак начнет репетировать "Королеву Марго" — в данном случае для меня важно не столько название, сколько сам факт, что Андрей будет репетировать в "Гоголь-центре". А еще у нас есть замысел сделать большую поэтическую трилогию под названием "Звезда": "Люблю" по Маяковскому буду делать я, "Век-волкодав" по Мандельштаму делает Антон Адасинский, "Когда разгуляется" по Пастернаку — Максим Диденко. Деньги на этот проект мы хотим собрать с помощью краудфандинга — будем искать поддержку у наших зрителей. В планах также "Персона" по фильму Бергмана (спектакль Леры Сурковой) и "Мы" Замятина в версии итальянской компании Ricci/Forte.

А что с ремонтом — он наконец закончен?

Обещают вот-вот закончить, но это всего лишь косметический ремонт. Правда, недавно у нас было ЧП: штанкет с приборами рухнул на сцену. Выяснилось, что все штанкетное хозяйство над сценой так прогнило, что под ним в принципе нельзя находиться. То, что мы во многих спектаклях выносим сцену в зал, оказывается, спасает нам жизнь — иначе все давно бы упало нам на головы. Впрочем, мы не исключение — я знаю, что многие театры в чудовищном состоянии.

Когда у вас кончается контракт?

Через пять лет — мне его продлили на второй срок. Отработаю его и уйду. Власть в театре, как и во всех сферах, должна быть сменяемой.

Судя по рецензиям, венская публика очень хорошо приняла "Мертвые души", а Авиньон стоя аплодировал "Идиотам", сделанным по мотивам сценария фильма Ларса фон Триера.

Нас дважды искупали в любви! "Мы обожаем русский театр, русские — гении, мы бесконечно рады вас видеть, браво, Россия, слава России"... А дома нам внушают, что все нас ненавидят, что есть мировой заговор против русских.

Кто был спонсором этих поездок? Правда ли, что Минкульт отказался оплатить билеты в Авиньон?

В Вену мы ездили за счет принимающей стороны. Wiener Festwochen — самый богатый фестиваль в мире. Что касается Франции, то мы сами искали деньги: государство в лице разных чиновников сказало, что его не интересуют наши гастроли в Авиньоне. И это при том, что русский театр был представлен в основной программе впервые за последние девять лет! Вообще, у "Гоголь-центра" фантастическая ситуация с гастролями: нас вычеркнули из списка тех, кто может ездить по России за госсчет. При этом Авиньон, как нам сказали, это "ваши проблемы". Ну и ладно, мы нашли здравомыслящих людей, у которых, как и у нас, другая концепция патриотизма, чем у Минкульта.

Как в Авиньоне приняли "Идиотов"?

Мы играли в легендарном дворе лицея Сен-Жозеф — пять раз с аншлагом в зале почти на 700 мест. Нас назвали открытием Авиньона. В общем, это был большой успех. Жалко только, что все, что привозится из России, воспринимается сейчас через призму политики.

Знаю, что вы выступаете еще в одном новом для себя жанре — пишете книгу о театре. Как она будет называться?

Я надеюсь, она выйдет в течение года в латвийском издательстве, но по-русски. Думаю назвать ее "100 вопросов о современном театре, которые вы боялись задать". Это книжка не для профессионалов, а для обычных людей: в ней я попытался рассказать о современном театре, чтобы заинтересовать самого неискушенного зрителя.

Сейчас публике внушается абсурдная мысль, что хороший театр — это только традиционный театр, а современный — провокация, мат, голые люди на сцене. Это ложь и манипуляция, чтобы уничтожить свободное искусство и превратить его в пропаганду. Чиновникам нынешнего призыва очень нравится все примитивное, безопасное и объяснимое, а лучше всего — только развлекательное. Это, к сожалению, запрос времени — запрос на упрощение.

Вы ставите балет с авангардной музыкой, а в конце осени собираетесь репетировать "Квартет" Хайнера Мюллера — тончайшую интеллектуальную пьесу, одну из ролей в которой сыграет режиссер Константин Богомолов.

Балет я выпускаю в Большом, где во все времена была особая аудитория. А насчет "Квартета" — да, там будут участвовать Сати Спивакова и Константин Богомолов. Я предлагал этот проект МХТ, но он для них оказался слишком радикальным. Поэтому я попробую сделать это в "Гоголь-центре" — для нашей аудитории, которую мы по-прежнему приучаем к сложности.