Россия стала конкурентоспособнее США по затратам на производство. Такие данные приводятся в исследовании Boston Consulting Group. Эксперты сравнили с показателями США конкурентоспособность экономик 25 стран. При расчетах использовались четыре составляющие: уровень зарплат, производительность труда, цена энергоресурсов и курс нацвалют. Руководитель центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Светланы Токаревой.

Индекс России в этом году оказался на 10% лучше, чем у Соединенных Штатов, и на 3% лучше, чем у Китая. Основная причина, по мнению аналитиков BCG, — девальвация рубля и падение цен на энергоносители.

— Как вы оцениваете эти результаты?

— Это действительно похоже на правдивые результаты, потому что конкурентоспособность российских производителей, по крайней мере на внутреннем рынке, и правда улучшается. И они потихоньку могут отвоевывать какие-то позиции. Правда, у них есть затруднения, которые в систему расчетов как раз не входили. Эти затруднения могут носить бюрократический характер, как доступ просто к рынку, когда мелким и средним производителям нет возможности пробиться со своими товарами к покупателю. Либо это могут быть просто монополистические соглашения, которые существуют, когда импортные товары лежат на прилавке, а российские аналоги пробиться туда не могут, потому что уже есть большие контракты по большим объемам поставок товаров. Российские производители — небольшие и таких объемов сразу предоставить не могут. Но есть также кредит, который мешает им преодолеть проблемы с производством, то есть расширить его в соответствии с новыми условиями и более эффективно бороться на внутреннем рынке. Так что проблем очень много, потому что реализовать этот потенциал и иметь потенциал — это разные вещи.

— Можете вы обозначить, чем обусловлены улучшения показателей конкретно по пунктам?

— В первую очередь произошло падение курса российской валюты, что означало то, что рубль перестал быть настолько переоцененным, насколько он был раньше. Плюс в России существует недорогие энергоресурсы, которые дают возможность, в отличие от Европейского союза, более экономно производить, то есть иметь меньшие затраты на единицу продукции. Цена рабочей силы у нас с Китаем отличается не принципиально. И большое количество нелегальной рабочей силы, которая получает небольшие деньги и может быть вовлечена в процесс производства тоже. То есть возможности имеются. Это если говорить о плюсах.

Но, правда, есть еще один фактор, он тоже очень важный в негативном плане — это общее ослабление спроса. Потому что если бы только произошло какое-то колебание на валютном рынке, то это было бы скорее плюсом, чем минусом. Но дело в том, что падение курса рубля в прошлом году произошло ведь под давлением внутренних проблем в экономике. И сыграло, конечно, снижение мировых цен на нефть, но, наверное, оно не смогло бы настолько сильно сыграть, если бы уже не было кризиса на рынке недвижимости, в сфере кредитования не были бы очевидны так проблемы, по крайней мере в потребительском кредитовании.

То есть механизмы роста, который у нас был в 2011-2012, даже 2013 годах, исчерпаны. Они исчерпаны были уже в 2013-м, в начале 2014 года. Реализовать эти конкурентные возможности, которые оценены довольно справедливо, можно только если государство расчистит путь для собственного производителя. Но фактически это означает определенный протекционизм.

— А если давление внешних факторов продолжится, значит ли это, что наша конкурентоспособность продолжит также расти?

— Формальное повышение конкурентоспособности, как и формальное повышение рейтинга условий ведения бизнеса — например, Россия была в 2011 году на 120-м в этом рейтинге Всемирного банка, а сейчас на 32-м, — имеет очень мало связи с реальностью.

То есть рейтинг может быть самый замечательный, формальные показатели прироста могут быть самые чудесные, но при этом само производство может расти очень мало или падать, потому что в рыночной экономике определяется все спросом, и если спрос на внешнем рынке и на внутреннем рынке оказывается угнетенным, а он именно таков на сегодня, с учетом того, что еще ожидается некий шторм на нефтяном рынке, то говорить о том, что мы сможем легко и быстро реализовать этот потенциал, я бы не стал.

Очень болезненным будет этот процесс, когда мы наконец сможем использовать те формальные преимущества. Я имею в виду, конечно, не этот издевательский рейтинг Всемирного банка, а реальные возможности для промышленных предприятий, сельхозпроизводителей, которые у нас есть. Есть среди них падение курса рубля, что означает уменьшение импорта, а с другой стороны, укрепление курса рубля, на которое были брошены все силы Центрального банка в этом году, усилило позиции импортеров на российском рынке, это нельзя отрицать, и они усилились по сравнению с зимой. Без целого ряда политических решений реализовать потенциал не получится.

— Хотелось бы понять, Василий, в чем все-таки подвох, при всей положительности этих результатов, этих статданных. Хочется понимать, какой основной негативный момент?

— Основной негативный момент — это потребительский спрос. И здесь членство России в ВТО тоже играет определенную роль, потому что мы открыты для импорта, мы — открытая экономика, и я не говорю, что экономика должна быть закрытой, я считаю, что она должна быть просто защищенной. То есть когда вы находитесь в режиме глобальной конкуренции, вы должны стараться защитить своих производителей, а ВТО этого не позволяет сделать России, и мы плюс ко всему уже исчерпали возможности кредитного поддержания роста, по крайней мере в том режиме, который у нас был в последние годы. И естественно, ослабление спроса является устойчивой тенденцией в российской экономике.

И эта тенденция будет всякий раз перекрывать некие формальные преимущества, которые будет создавать кризис или какие-то глобальные такие объективные изменения. Почему? Потому что мы будем каждый раз отдавать в значительной мере возможности для занятия своего рынка импортерам, по крайней мере пока. Я надеюсь, что эта ситуация изменится, и мы все-таки сможем замещать импорт в реальности и в больших объемах и предоставлять рабочие места здесь. То есть на самом деле возвращать сюда рабочие места, в промышленность и сельское хозяйство, тогда как раньше они были предоставлены Китаю и другим экономикам, которые производят товары и поставляют их к нам.